Взгляд с обочины 1. Митрим (СИ) - Страница 20

Хуан потянулся понюхать, и Куруфинвэ дёрнулся, открывая глаза. Оттолкнул голову пса: “Хуан, отстань”. Тот обиженно фыркнул.

- Хуан, поищи лошадей и пригони сюда, пожалуйста, - попросил Тьелкормо, осторожно разматывая повязку, отворачивая куртку и промывая рану водой из фляжки. Быстро огляделся, протянул руку и сорвал несколько незнакомых Тьелпэ пожухших листочков. Размял и обложил рану. - Сейчас, Курво. Не двигайся.

- Да я уже надвигался на неделю вперёд, - попытался усмехнуться Куруфинвэ, но получилось криво. - Тьелпэ тут?

Передав контроль над ситуацией старшему, Тьелпэ привычно замолчал и сидел тихо вне его поля зрения. Но теперь придвинулся ближе.

- Тут.

- Хорошо. - Куруфинвэ облизнул пересохшие губы. - А орки?

- И орки тут, - хмыкнул Тьелкормо. - Вон они лежат, отдыхают. Хочешь, помогу попинать их?

- Успею ещё. - Куруфинвэ выяснил главное и откинулся на спину, глядя в небо. Голова слегка кружилась, очень хотелось спать и совсем не хотелось думать.

Что-то попало в глаз, он моргнул, и это что-то растаяло, оставив холодный мокрый след. Ещё одна снежинка упала на руку, потом ещё одна.

- Тьелпэ молодец. Придумал, как вывести орков на нас с Хуаном, - сказал Тьелкормо, пересчитывая оставшиеся стрелы.

- Ну я всегда говорил, что Тьелпэ умный мальчик. Благо, есть в кого. Ещё бы думал всегда, а не только по необходимости, - Куруфинвэ помолчал, собираясь с мыслями. - Нужно вернуться в лагерь, забрать карту. Мы же почти закончили.

- Разберёмся.

- А вода у вас есть? - спросил Тьелпэ. - Наша осталась в сумках, там…

- Нет, не осталось воды. Придётся немного потерпеть, по дороге наберём. Хуан сейчас приведёт лошадей, и поедем.

Оставив Тьелпэ с раненым, Тьелкормо пошёл обратно к останцу, собирать стрелы: мало ли, кто встретится по дороге. И вернулся одновременно с Хуаном и лошадьми. Погладил пса по спине, смахивая снежинки:

- Спасибо, Хуан. Тьелпэ, помоги соорудить носилки.

Куруфинвэ приподнялся голову.

- Какие носилки? Я ещё не умер, ты не заметил?

- А ты поедешь на лошади, лёжа на спине и держась ушами? Ты свой бок видел?

- Скажу больше, я его даже чувствую, - усмехнулся Куруфинвэ. - К счастью. Но шагом я вполне могу ехать. Только отдохну немного.

- А если тебе станет хуже? Или Тьелпэ настолько умный мальчик, - Тьелкормо кивнул на племянника, - что овладеет нам тут искусством целителя прямо на месте?

- Если мне станет хуже, тогда и сделаем носилки.

- А подходящие палки с собой тащить прикажешь? Сам видишь, как тут с лесом!

Опять закружилась голова. Куруфинвэ подумал и положил её обратно.

- Я слишком устал, чтобы с тобой спорить, Турко. Ну, хочешь тащить с собой палки – тащи… Но я бы предпочёл пару глотков воды.

- Может, вернёмся к шатру? – снова подал голос Тьелпэ. - Там ручей недалеко, и лес тоже есть. И карту заберём заодно.

- Вот, он правильно говорит, - не поднимая головы, отозвался Куруфинвэ. - Умный мальчик.

Мысль про носилки начала нравиться Тьелпэ больше. Что-то отец подозрительно весёлый.

Тьелкормо подозвал лошадь и наклонился к брату, чтобы помочь на неё забраться.

- Да ты горишь весь! - он заглянул раненому в лицо.

Тот с его помощью снова приподнялся и даже сел более-менее ровно.

- Разве? По-моему, наоборот, очень холодно.

- Тьелпэ, - Тьелкормо обернулся к племяннику, - нельзя ему одному ехать верхом. Сможешь до шатра с ним доехать вместе? Его надо укутать потеплее и напоить…

Куруфинвэ хотел было снова начать спорить, но почему-то стало совсем лень, и всё сильнее клонило в сон. Так что он позволил усадить себя на лошадь и взялся за гриву. Тьелпэ сел позади, осторожно поддерживая отца, и тронул лошадь пятками. Та, конечно, не обрадовалась двойному весу, но возражать не стала, почувствовав, что одному из всадников плохо. Пошла вперёд, осторожно ступая и выбирая дорогу поровнее.

Мерная поступь лошади убаюкивала ещё сильнее. Куруфинвэ успел пожалеть, что оставил плащ в шатре, потом прикрыл глаза на мгновение - и тут же уснул.

По дороге они дважды ненадолго останавливались: набрать воды у ручья и забрать сумки с инструментами. Куруфинвэ за всю дорогу просыпался только пару раз, и то не до конца. Первый раз, у ручья, он долго и жадно пил, а второй - очнулся от боли. Из раны снова сочилась кровь, и поверх промокшей повязки намотали очередной кусок плаща. Как будто это что-то меняло.

Из двух срубленных и очищенных от ветвей осинок получились длинные и крепкие жерди, оставалось только натянуть между ними верёвки и положить сверху пару одеял. Через полчаса Тьелпэ уже подошёл к дяде, сидевшему у почти догоревшего костра. Хуан лежал рядом, положив огромную голову ему на колено и щурясь на угли.

- Всё готово. – Тьелпэ остановился возле них, поставив приготовленные жерди по бокам. – Мы поедем сейчас?

Тьелкормо покачал головой.

- Нам надо хоть пару часов отдохнуть. Дольше нельзя, не хочу терять время. Но хоть немного поспать надо - иначе не отобьёмся, если орки снова встретятся.

Тьелпэ подумал, что если встретятся орки, то шансов отбиться у них так и так будет немного, но промолчал. Неизвестно, что лучше для отца: потерять время, но отдохнуть или ехать прямо сейчас. Кивнул: “Хорошо”.

- Держи, - Тьелкормо вытащил из сумки оставшееся вяленое мясо, разделил на четыре порции, протягивая одну племяннику, - и ложись.

Тьелпэ кивнул опять и ушёл в шатёр, уложив жерди у входа. Есть ему не хотелось, так что мясо он оставил до утра - или до того момента, который будет считаться утром. Спать тоже хотелось не особенно, несмотря на усталость, и он просто лежал, глядя вверх, туда, где стены шатра сходятся вместе и обрываются окошком, и прислушивался к дыханию отца. Оно то становилось громче, то совсем стихало, и тогда было очень сложно не вскакивать и не проверять, жив ли он ещё.

Но ведь не все раненые уходят в Чертоги.

А вдруг отец уйдёт? Рассыплется пеплом, как Феанаро. Недаром же такой горячий.

И никто из ушедших уже не возродится в Амане.

Заснул он совсем ненадолго, и тоже беспокойно. Ему снился Форменос, как будто он опять ищет отца там, на залитом кровью полу, перед кабинетом Феанаро. Только зал был другой: незнакомый, просторней и светлей, с гобеленами на стенах и колоннами в виде деревьев. Сверху, сквозь окна в потолке, как сквозь крону, лился свет, непривычный и яркий, похожий на свет Лаурелина.

И на этот раз отца он нашёл.

Проснулся рывком, садясь. В шатре было темно и тихо, только слышалось неровное дыхание раненого. Тьелпэ проверил повязку – почти сухая – и вышел. Хуан шевельнул ушами, когда он проходил мимо, но глаза открывать не стал, узнав запах. Его толстую шубу покрывал иней.

Ветра не было, а холодный воздух насквозь пропитался влагой: пока они спали, спустился густой туман, смёрзшийся в мельчайшие льдинки, и теперь раздумывал, не осыпаться ли снегом. Угли в костре ещё не совсем остыли, но уже подёрнулись серым. За кострищем журчал ручей, не поддаваясь заморозкам, и Тьелпэ присел на берегу, поплескал в лицо холодной водой. В тени низкого ельника она казалась совершенно чёрной, непрозрачной.

- Тьелпэ? - Тьелкормо, оказывается, вышел почти сразу за ним. Остановился рядом. - Ты как?

Тьелпэ поднял голову, по носу и скулам ещё стекала вода. Пожал плечами. Это же не он ранен.

- Мы едем сейчас?

- Да, не хочу больше терять время, раз мы не спим.

Дорога до лагеря заняла часов десять. Лошади сначала настороженно косились на незнакомую конструкцию, но потом привыкли. Тьелкормо то и дело уезжал вперёд, выбирая дорогу и, видимо, проверяя, нет ли орков в окрестностях.

Тьелпэ ехал на одной из лошадей, везущих носилки. Хотя Куруфинвэ почти всю дорогу не спал, они не разговаривали. Отец молчал, а Тьелпэ не знал, что говорить. “Мы скоро приедем”? Оба знали, что это неправда. “Как ты?” И так видно, что плохо. “Не уходи”?