Взгляд изнутри (СИ) - Страница 16

– Садитесь. – улыбнулся парнишка, кивнув мне на стул.

У медбрата оказалась невероятно миловидная улыбка, а взгляд из-под чуть вскинутых бровей казался насмешливым, но весьма проницательным, цепким. Присев на стул и положив на стол руку, я выжидательно глянул на паренька. Он уже крутился вокруг, беря свежую вату, ножницы, перекись и зелёнку. Хотя, на самом деле, я не уверен, что это называется именно так. Потому что когда я в первый раз был на перевязке, то видел, что палец мой, равно как и кисть и часть предплечья, покрыты чем-то желтоватым вроде йода. Но йод не держится так долго, тем более, что поверх него не наносят бинты – страшнейший ожог гарантирован в противном случае. Да и держался он где-то недели две.

Паренёк размотал мою руку, и я глянул на палец – ничего нового. Но, по крайней мере, уже не кровоточит.

– Старик, а если ты швы снимешь, у меня там ничего не разойдётся? – я вскинул взгляд на паренька, который вооружился двумя инструментами: длинными ножницами с загнутыми концами и маленькими, едва ли не глазными ножницами. Впрочем, я бы их назвал маникюрными, но с маникюрными ножницами у меня теперь были не самые радужные воспоминания. Но это если так, на чистоту.

– Нет, что вы. – парень рассмеялся, длинными ножницами чуть оттягивая медицинскую нить и разрезая её маленькими, после вытаскивая. Это было не так чтобы адски больно. По крайней мере – терпимо и, пожалуй, даже приятно. И таких было ещё семнадцать. Вы представляете себе – восемнадцать швов на один несчастный палец? – Вас сейчас выпишут, мистер Акио, – вновь обаятельно улыбнулся мне юноша, промакивая следы от швов ватой в этом странном зелёном растворе. – Вам следует сделать ещё десять магнитотерапий. Через месяц вы сможете снять лонгету.

– Благодарю вас. – Кивнул я, следя за тем, как ловкие пальцы перематывали мою руку. – Сколько раз следует делать перевязку?

– Примерно раз в два дня. – отозвался медбрат. – Вы можете идти.

Я поднялся со своего стула и поймал на себе выжидательный взгляд юноши, который смотрел на меня снизу-вверх. А я всё никак не мог понять, чего он ждёт.

– В чём дело? – я слегка передёрнул плечами, почувствовав, как по спине пробежала целая стая огромных мурашей.

– Вы меня не узнаёте? – изумился парень, скрестив на груди руки и чуть ухмыльнувшись.

Никогда не любил такие вопросы – это заставляло меня думать, что со мной говорит кто-то из моих бывших любовников «по пьяни» или кто-то, кто видел, как я убиваю. А потому я чуть насторожился, уставившись на мальчишку.

– Я учился с вашим братом, мистер Акио. – паренёк сделал уверенный шаг ко мне, а потому мы оказались почти вплотную. Его тонкие пальцы крепко схватили меня за воротник рубашки, заставив склониться. – И мы очень даже неплохо проводили с вами время.

– О нет, Ричард, – я закатил глаза, узнав в рыжем недоразумении самого настырного из всех своих поклонников.

Его взгляд упёрся в меня, а на губах расползлась улыбка:

– Значит, узнал.

Настырность из него никуда не делась, а настойчивые почти мальчишеские губы впились поцелуем в мои. Да, чего у него всегда было не занимать, так это умения переубеждать и всегда заставлять делать то, что надо ему. Частенько мне с ним приходилось как следует поднапрячь мозги, чтобы вывернуться из его похотливых рук. Юркий язычок щекотал губы, безмолвно упрашивая впустить. Ну, а почему бы и нет, когда мой любовник торчит в какой-то заднице? Обхватив здоровой рукой мальчишку за талию я отозвался на его поцелуй, а тот уже решил перейти к более уверенным действиями, запуская свои похотливые лапки мне в брюки. Но, если бы не шаги главврача в сторону перевязочной, я бы опять был пассивным активом, а с этим неугомонным и ненасытным парнем иначе и не получалось. Вывернувшись из его объятий, я бросил взгляд на Ричарда. По его лицу расползалась довольная улыбка, мягкие, пухлые губы зазывно алели, а волосы растрепались в художественном беспорядке. Этот чёртов мальчишка – а для меня он всегда оставался мальчишкой, хоть и был всего на два года младше меня, – был чертовски соблазнителен, и устоять перед ним было невероятно трудно. По крайней мере, мне. На миг отвернувшись, Ричард порылся в карманах своего медицинского халата, а после всунул мне в руки бумажку, на которой значился его номер.

– Я давно не замечал рядом с тобой Гилберта, – он вульгарно подмигнул мне, а после принялся убирать с перевязочного стола бинты и вату.

Дверь скрипнула, и вошла высокая, темноволосая женщина, которой в данный момент я готов был целовать руки – Ричард просто пожирал меня взглядом. Улыбнувшись мне и пожелав доброго утра, врач протянула мне мою выписку и я выдохнул свободно – можно сваливать отсюда к чертям собачьим. Но номер Ричарда я всё-таки сохранил. Всё же, он неплохой врач, да и пирсингом занимается.

***

Город принял меня совершенно недружелюбно: мелкий снег, лужи по щиколотку и адский ветер, который собирался меня вот-вот свалить с ног, – вот что ждало меня за стенами больницы. Да и выглядел я как участник какой-нибудь мелкой гражданской войны – правая рука была вдета в рукав пальто, другая же висела на перевязи, а пальто было накинуто на плечо и застёгнуто лишь на верхние пуговицы. На правом плече болталась сумка с вещами, которые были у меня с собой в больнице, вода едва не пробивалась в кожаные сапоги на высокой платформе, и я мечтал только о том, чтобы прийти домой и принять ванную. Однако, на подходе к метро я замер – там куча народа. Как мне туда лезть с такой рукой? Оглядевшись по сторонам и, поняв что на дорогах жуткие пробки, я всё же спустился в подземку. Мне повезло, что я не попал в самый час пик, иначе бы опять угодил в больницу с разошедшейся тканью мышц на пальце.

Людей в это время было можно сказать мало, почти что тихо, и я невероятно был этому рад. Остановившись на платформе, я глянул на время. 12:31. Наверное, Гилберт сейчас ещё спит, поскольку по моим скромным воспоминаниям суббота настала крайне быстро, а спать он лёг поздно. Поезд всё никак не ехал, а я смотрел перед собой, вслушиваясь в непривычно-тихое метро, каким я его никогда не помнил. Люди переговаривались негромко, едва долетало до меня эхо их шагов, что касались гранитного пола. Приглушённый свет ламп откидывал едва заметные, длинные тени, которые были столь же неподвижны, как и всё остальное. Послышался шум приближающегося поезда, едва заметно вибрировали рельсы, на которые был устремлён мой взгляд. И что будет, если я прямо сейчас шагну туда? Если я шагну прямо под свет фар мчащегося металлического удава, который всё приближался и приближался? Непростительно-сильная волна воздуха ударила меня в грудь, и я пошатнулся. Воздух никак не хотел проникать в мои лёгкие, и ужас охватил тело вместе с головокружением. С тихим шелестом открылись двери вагона, и я шагнул внутрь, тут же схватившись за поручень здоровой рукой. Некий мужчина в плаще глянул на меня и встал со своего места. Я не мог пошевелиться – мои колени дрожали, тело будто сковало что-то вроде железных цепей, которые вот-вот готовы были разорвать на части. С трудом впускают лёгкие воздух, а после едва-едва выпускают.

– Молодой человек, вам плохо? – волнение слышится в голове незнакомца, а руки ложатся мне на талию, а после почти силой усаживают на сидение. Меня всё ещё трясёт, на лбу выступила испарина. Перед глазами всё плыло, звуки смешались. Поезд тронулся с места, и дрожь моя лишь усилилась. Рука легла мне на плечо, и я смог поднять взгляд. Мужчина этот был весьма в возрасте и глядел почти что испуганно: – Что с вами?

– Всё в порядке, – заставил себя просипеть я, выдавив кислое подобие улыбки. – Благодарю.

Теперь все взгляды были направлены на меня, и вместо слабости и дрожи я чувствовал невероятную злость, которая наполняла меня силами, давая вдохнуть воздух полной грудью. Шум всё нарастал, и я готов был вскочить на следующей же остановке и выбежать прочь, но ноги меня всё ещё не слушались. То ли я их не чувствовал вообще, то ли они казались мне слишком тяжёлыми.