Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса - Страница 1

Книга, которую Вы держите в руках, — наиболее полный вариант работы П. А. Кропоткина, последнее издание, которое автор успел подготовить к публикации со всеми необходимыми правками. Перевод с английского был сделан В. П. Батуринским под редакцией автора. Впервые книга Петра Кропоткина вышла в свет в далеком уже 1902 году. Это одно из наиболее известных и важных его произведений, наряду с такими книгами, как «Речи бунтовщика» и «Хлеб и воля», составляющих основу анархо-коммунистической теории — наиболее распространенного течения анархистской мысли.

Стоит сделать важное замечание, касающееся цельности теории анархистского коммунизма. Дело в том, что в работах Кропоткина некоторые проблемы, важные для повседневной жизни человека, оказались либо обойдены вниманием, либо затронуты лишь в слабой степени (в частности — проблема семьи и брака). По этой причине труды Петра Алексеевича лучше всего рассматривать не изолированно, но в совокупности с работами других теоретиков данного направления общественно-политической мысли, затронувших нерешённые им вопросы. Речь идет, в первую очередь, о книгах Жана Грава (1854–1939)[1], Элизе Реклю (1830–1905)[2], Александра Беркмана (1870–1936)[3], Эррико Малатесты (1853–1932)[4], Эммы Гольдман (1869–1940)[5]. Даже при всей энциклопедичности познаний Петра Кропоткина, он был не в состоянии объять необъятное и рассмотреть все проблемные вопросы, связанные с теоретическими построениями безгосударственной общественной модели. Что же касается книги «Взаимопомощь», она была (и до сих пор является) одним из важнейших произведений, с научных позиций доказывающих состоятельность предлагаемой анархо-коммунистами программы социально-экономических преобразований.

Свои идеи Кропоткин черпал из животного мира и каждодневной общественной практики окружающих, а также из своих исторических исследований (в частности — изучения средневековых городских коммун в Западной Европе). Изучение практики взаимопомощи в животном мире он начал еще в 1860-е годы, находясь на службе в Сибири, в Амурском казачьем войске. Тогда же Кропоткин проводил геологические исследования, имевшие большое значение для развития теории о ледниковых периодах, на что особо обращает внимание один из его биографов Вячеслав Маркин, отмечающий также фундаментальность его исследований идей взаимопомощи, находящих подтверждение в работах современных биологов[6]. В 1868 году его избирают членом Русского географического общества. Уже после своего ареста (22 марта 1874 года) он заканчивает свой труд «Исследования о ледниковом периоде» в Петропавловской крепости. Все необходимое для работы было предоставлено ему по личному распоряжению императора Александра II.

На рубеже ХІХ — ХХ веков, когда Петр Кропоткин писал «Взаимную помощь», еще сильны были в ряде стран Европы, Азии и Латинской Америки общинные крестьянские традиции. Их влияние достаточно ярко проявилось в революциях 1900–1930-х годов. Вопреки ожиданиям традиционного марксизма революции в этот период начались не в странах с наиболее развитой промышленностью, а, напротив, в отсталых странах, таких как Мексика, Россия и Испания. Ленин в этом смысле не сильно отошел от прогнозов развития революционных процессов, данных в трудах К. Маркса. Ведь он предполагал, что революция начнется в России лишь в связи с тем, что данная страна является слабым звеном цепи в международной капиталистической системе. При этом единственным шансом для победы социализма в нашей стране он предполагал развитие революции в международном масштабе. До тех пор пока этого не произошло, задача российских социал-демократов заключалась в том, чтобы способствовать развитию буржуазно-демократических революционных тенденций в России. В 1917 — начале 1920-х годов он вёл речь уже о развитии здесь отношений государственного капитализма по образцу тех экономических порядков, которые были установлены в Германии в период Первой мировой войны. В России эти порядки стали известны под названием «военного коммунизма». Позже эта же тенденция проявилась в Испании 1930-х годов, когда ИККИ Коминтерна выдвинул тезис о неуместности и несвоевременности проведения в Испании социалистических преобразований. «Своевременной» же была признана задача развития здесь буржуазно-демократической и антифашистской революции.

В свою очередь анархо-коммунисты исходили из того, что коммунистическая революция возможна в любой стране, где получили развитие идеи и практика взаимопомощи и солидарности в обществе. Мюррей Букчин (1921–2006), американский экоанархист, последователь П. А. Кропоткина, показал в ряде своих работ[7], что как российская (1917–1921), так и испанская (1936–1939) революции имели в своей основе противоречие между сохранявшимися общинными традициями и проводимой индустриализацией, выталкивавшей массы сельского населения на работу на городских заводах и фабриках. Традиции общинной сельской жизни и труда противостояли развитию фабричной дисциплины. Нагляднее всего это проявилось в махновском движении на Украине и в испанских либертарных коммунах в Арагоне, Леванте, Каталонии, Андалусии, Кастилии, Новой Кастилии, Эстремадуре и др. Особенно характерно, что в Испании анархо-синдикалистские преобразования были наиболее радикальны в регионах, связанных с сельскохозяйственным производством (в первую очередь — в Арагоне). В промышленности же, по словам испанского анархо-синдикалиста и участника гражданской войны в Испании Гастона Леваля (1895–1978), был создан своеобразный «рабочий неокапитализм»[8]. Да и сама практика радикального, революционного рабочего профсоюзного движения, частью которого был и является анархо-синдикализм, демонстрирует собой один из примеров общественной солидарности и взаимопомощи.

Во второй половине XX века под воздействием реалий экономических систем кейнсианского (в странах Запада) или государственного (в СССР и странах так называемого «социалистического лагеря») капитализма, общества потребления, распространения массовой культуры в наиболее экономически развитых капиталистических странах человек оказался в значительной мере атомизирован. Последние остатки коллективистского сознания все активнее вытесняются крайним эгоизмом. На этом фоне идеи Петра Кропоткина о взаимопомощи как ведущем факторе эволюции могли бы показаться устаревшими и потерявшими какую бы то ни было актуальность, если бы не тот факт, что очаги «коллективности» продолжают существовать и в наше время. Наиболее характерным примером в этом смысле может быть феномен городских сообществ в Соединенных Штатах. Кроме того, в пользу теории Кропоткина говорит и развитие во второй половине двадцатого столетия (прежде всего в Западной Европе и Северной Америке) зеленого и альтерглобалистского движений. Интересный материал, подтверждающий состоятельность идей Петра Алексеевича Кропоткина, дают такие явления, как движение безземельных крестьян в Бразилии, сопротивление неолиберализму в Аргентине в начале 2000-х годов, сапатистское движение в Мексике. Все это наглядно показывает, что взаимопомощь и в наше время не миф, а вполне реальная повседневная общественная практика.

Стоит отметить и еще один немаловажный момент, а именно — феномен тоталитарных движений на примере сталинского СССР, фашистской Италии Муссолини и гитлеровской Германии. В этих странах в означенные периоды диктаторские режимы держались во многом за счет развития корпоративизма, своеобразной замены коллективистских отношений (своего рода — «негативного коллективизма»). Такая же ситуация характерна и для современных капиталистических государств, проявляясь в рамках институтов «социального партнерства». Конечно, это далеко не те идеалы, которые призывал воплощать в жизни Кропоткин. Однако и эти факты демонстрируют, насколько важными факторами общественной жизни даже в эпоху массовой атомизации являются взаимопомощь, коллективизм, общинность и солидарность; даже в условиях, когда государство и капитал стараются всеми силами их использовать в собственных интересах, стремясь нивелировать, нейтрализовать потенциальное общественное недовольство.