Вызов извне: НФ /ФС
(Две новеллы-буриме) - Страница 4

— И до Фонда, — вставил Джерри, не в силах удержаться от насмешки.

Его замечание не вызвало протестов, что было весьма необычным для тучного мужа науки. Очевидно, ситуация оказалась серьезнее, чем он предполагал.

— Вы сказали «где-то», профессор, — мрачным, но твердым голосом произнесла Леора. — «Как-нибудь». У вас есть какой-либо план?

— Это потребует многих размышлений, самых внимательных размышлений, — признался Краббе. — Нужно произвести сложнейшие расчеты и тщательно удостовериться в их точности.

— Звукозаписывающие устройства в вашей лаборатории, — сказала Леора, будто невпопад, — уловили кое-какие ваши слова, касающиеся истины. «Искривленная истина» — так вы сказали, кажется?

Джерри усмехнулся.

— И кривая правда.

— Я серьезно, — укоризненно сказала девушка. — Я имею в виду теорию искривления пространства, даже того пространства, в котором мы находимся. Не могли бы мы пройти по кривой и таким образом вернуться к исходной точке?

— Женский ум… — привычно начал профессор, но тотчас понизил голос и продолжил более почтительно: — Да, это единственный возможный путь, моя дорогая юная леди; мы должны вернуться по кривой. Но расстояния немыслимо велики; речь идет о тысячах и тысячах световых лет. Кроме того…

Громоподобный, но беззвучный голос из ниоткуда, голос Разума, издевательски произнес:

— А кроме того, невежда, огромные изогнутые линии пространства не возвращаются к своим исходным точкам. Точки не совпадают благодаря действию внешних сил, находящихся за пределами вашего понимания; можете двигаться по кривой, но вы никогда не сумеете преодолеть разрыв между дугами великой окружности. Попробуйте, если хотите, глупые незваные гости. Вы никогда не сможете вернуться туда, откуда пришли.

Разум перестал быть рядом, и остались только три маленькие фигурки, жавшиеся друг к другу в пустоте, в непредставимой необъятности. Они не ощущали своего веса. Возможно, они были неподвижны. Или — что более вероятно — проносились через огромные просторы по какой-нибудь колоссальной орбите, которая через тысячу лет или около того приведет их к гигантскому солнцу. А потом их крошечные тела превратятся в микроскопические кометы с вытекающими из скафандров хвостами медленно испаряющихся газов. Неоткуда было ждать помощи или спасения. Жизнь их измерялась количеством кислорода в жалких маленьких баллонах, прикрепленных к спинам.

Что-то ударило о шлем Джерри. Это Леора соприкоснулась с ним шлемом и, так сказать, вошла в контакт, поскольку переговорные мембраны были бесполезны в этом вакууме.

— Джерри, мне… не нравится этот Разум. Я думаю, что он злой!

— Наверное, — философски заметил Джерри, — комары тоже иногда считают людей злыми, натыкаясь на оконную сетку. Но боюсь, что он выиграет спор. Я совершенно запутался, когда профессор начал двигаться вбок, чтобы оказаться вверху, и вперед, чтобы очутиться вниз, и по кругу, чтобы продвинуться вперед… Погоди-ка!

— Что? — прозвучал в металлическом шлеме тихий и определенно печальный, хоть и все еще твердый голос Леоры. — Что, Джерри?

— Значит, профессор делал что-то невозможное! Подожди минутку! Я должен поделиться с ним! Профессор!

Он потянул за ремень, который связывал его с профессором. Шлем ученого врезался с громовым треском врезался в его шлем.

— Идиот! — рявкнул профессор. — Вы чуть не разбили мой шлем! В чем дело?

— Я придумал, как добраться домой!

— Статистик не может думать, — раздраженно сказал профессор. — Я рассчитал, что рано или поздно мы по законам чистой вероятности достигнем нашей собственной Вселенной. Сейчас я высчитываю наиболее вероятное время этого события.

— В самом начале кислорода у нас было, наверное, часа на три. Звучит многообещающе?

— Нет! Потребуется порядка нескольких миллионов лет. Или миллиардов.

— Интересно, но непрактично, — сказал Джерри. — А теперь послушайте меня. Раньше вы ходили и двигались в нужном направлении, используя квадратный корень из минус единицы. Но вы ведь не ожидали, что придется вводить эту коррекцию, не так ли?

— Конечно, нет! Но я сознавал и понимал окружающие условия.

— Понимали! — удовлетворенно повторил Джерри. — В этот-то все и дело. Я тоже некоторое время понимал. И ясно видел, что время — это только измерение, что будущее и прошлое едины и что все явления и времена сосуществуют. Тогда я это прекрасно осознавал. Но мой мозг не обучен запоминать подобные вещи, и теперь я помню это смутно, как сон, причем крайне важные фрагменты ускользают из памяти. Скажите, а вы что-либо позабыли?

— Разумеется, нет! С какой стати?

— Так и должно быть, — задумчиво согласился Джерри, — потому что ваш мозг обучен воспринимать факты в виде математических абстракций, и конкретные факты должны быть для вас совершенно ясны — что и дает нам шанс на спасение!

— К чему вы клоните? — подозрительно осведомился профессор.

— Всего лишь к тому, — ответил Джерри, — что мы снова оказались в трехмерном пространстве и по привычке мыслим в терминах трех измерений. Лично я не способен думать иначе. Но недавно мы находились в мире, обладающем бесконечным числом измерений — и мыслили в многомерных терминах. Мы одновременно видели все пространство и время. Мне это теперь неподвластно, но вы должны быть в состоянии и сейчас мыслить многомерно, если сознательно попытаетесь это сделать. И если вы это сделаете…

— Я не хочу думать об измерениях, — жалобно сказала Леора. — Я хочу домой!

— Гм, — сказал профессор. — После длительной подготовки из вас, Джерри, может выйти что-то большее, чем простой статистик. Дайте мне подумать!

Снова наступила тишина. Далекие, яркие и враждебные звезды освещали три крошечных скафандра, висящие в бесконечности. Чье-то движение заставило всю эту непостижимую вселенную спокойно вращаться вокруг них — хотя на самом деле, конечно, вращались они. Кислородный клапан в шлеме Джерри шипел и щелкал. Вдруг ему показалось, что шум клапана изменился. Давление кислорода падало.

Джерри протянул руку в перчатке.

— Поторопитесь, профессор, — сказал он, — у меня почти закончился кислород.

Затем он почувствовал странный холод. Его протянутая рука нащупала пустоту. Он резко повернул голову и в холодном свете множества звезд увидел, что профессор исчез. Послышался испуганный голос Леоры:

— Джерри — мой кислород! Кислород на исходе…

— Кислорода в скафандрах хватит минут на пять, — твердо сказал Джерри, — и профессор исчез.

Сознание их заполнил громоподобно тихий голос: Разум вернулся, чтобы напоследок поиздеваться над ними.

— Глупцы! Ваш туннель уничтожен. Пока вы будете умирать один за другим, размышляйте о своей самонадеянности!

Голос умолк. И Джерри вдруг взбесился.

— Эта проклятая тварь… — задыхался он, — эта проклятая тварь забрала профессора и убила его. Он собирается убить нас одного за другим, Леора! Я буду крепко тебя держать. Так крепко, что ничто и никогда не сможет тебя у меня отнять. Мы умрем, но умрем вместе!

Голос Леоры донесся до него сквозь плотно сомкнутые шлемы.

— Джерри, я хочу тебе сказать… Я решилась на это… приключение… потому что ты захотел отправиться с профессором. Ты никогда не обращал на меня особого внимания, но если нам суждено умереть… Я рада, что мы умрем — вместе.

Ее руки обвились вокруг его шеи, обнимая неуклюжий скафандр. Вселенная звезд размеренно вращалась вокруг двух карликов, повисших в бесконечности, двух тесно слившихся марионеток, нескладно сработанных из резины, стали и стекла, которые цеплялись друг за друга под играющими разноцветными лучами равнодушных звезд.

— Черт возьми! — горько улыбнулся Джерри. — А я не осмеливался сказать, что люблю тебя, потому что у тебя было так много денег, и ты могла решить, будто я охочусь за богатством! Эти чертовы шлемы… Неужели мне суждено умереть, так и не поцеловав тебя! Вот что самое обидное!