Высокий глерд - Страница 5

– Платформу влево, – произнес я вполголоса, – разъемник выше…

Королева, как я и рассчитал, подошла, прикоснулась кончиками пальцев… я нарочито отвернулся, а за спиной сухо затрещало, раздался сдавленный вскрик. Я быстро оглянулся, королеву отшвырнуло на другой конец комнаты, где и растянулась на полу. Волосы дыбом, глаза выпучены, а зубы стучат мелко-мелко. Руки тоже трясутся, как у припадочной, щеки бледные, как мел.

Я охнул:

– Что за дурь? Могло же вовсе убить!..

Ее крупно колотило, выговорить не может ни слова, я поднял ее на руки, никогда бы не подумал из-за ее массы платьев, что такая легкая, понес к дивану, она даже не поняла, что с нею делают, и бережно опустил на роскошно мягкую поверхность.

Пришла в себя не скоро, руки еще дергаются, но ухитрилась выговорить:

– Что… это… было?

– Ответ, – сообщил я с невольным злорадством. – В жилище такого могучего мага, как я, нельзя и шагу ступить самостоятельно, ясно?.. А делать можно только то, что разрешу. Что изволю разрешить по своей великой милости и добрости. Понятно, почему?

Она прошептала:

– По…че…му?

– Потому что здесь главный я, – сообщил я злорадно. – А ваша жизнь, ваше бывшее величество, теперь в моих гнусных лапах! И ваша честь. Да и вообще… усе.

Она осталась лежать неподвижно, даже руки перестали трястись, хотя пальцы еще мелко-мелко вздрагивали. Глаза огромные, вытаращенные, ресницы трепещут, как крылья у бабочки, что хотела бы взлететь, да боится шныряющих вверху страшных хищников – воробьев и ласточек.

Потом ее лицо отвердело, в глазах проступила привычная жестокость, она медленно поднялась, даже возделась, будто не сама по себе, а некая сила ее подняла, встала и пересела в кресло за столом.

– Я не враг, – произнесла она прежним холодным голосом, как разговаривала в тронном зале с придворными.

– Надеюсь, – ответил я.

– Тогда… зачем?

– Дом защищается, – объяснил я. – Ваше величество, волшебный дом просто предупредил, что нельзя ничего трогать без разрешения хозяина. В следующий раз просто убьет! Или сделает еще хуже…

Она проговорила нетвердым голосом:

– Что может быть хуже?

– Сделает вас старой, – ответил я без жалости. – Кожа станет морщинистой и дряблой, щеки обвиснут, под глазами появится три яруса серых мешков, похожих на рыбацкие сети, с темными пятнами на щеках и лбу, а шея так и вообще…

Она прошипела:

– Прекрати! У меня уже сейчас такая от твоих слов!..

Я повернулся к экрану.

– Снимок!.. Еще один… Еще… Вывести на экран.

Королева ахнула, когда на экране появилась она, сидящая сейчас за столом, все еще бледная и с расширенными в испуге глазами.

– Это…

– Это вы, ваше величество, – сказал я. – Ваш нынешний портрет.

Она медленно поднялась, выпрямилась во весь рост, не отрывая взгляда от своего изображения.

– У тебя… домашний художник?

– Можно сказать и так, – ответил я скромно.

– Он просто удивительный, – сказала она. – Нарисовать так моментально?.. Я о таком волшебстве не слыхала.

Она подошла к экрану, оглянулась.

– Потрогать можно?

– Это можно, – разрешил я великодушно и добавил громко: – Стража! За это мою гостью не убивать, не калечить и не делать старой.

Она осторожно прикоснулась, под ее пальцами изображение тут же увеличилось. Отдернула руку, но фото оставалось в том же размере. Прикоснулась еще раз, оно увеличилось так, что помещается только один глаз, что занял половину стены.

Я сказал с сочувствием:

– Ваше величество, нужно сделать пальцами всего лишь вот так…

Я показал, не прикасаясь к стене, изображение тут же уменьшилось.

Он попробовала, фото осталось таким же, как сделал я.

– Управлять жестами может только хозяин, – сказал я. – У вас доступ ниже, но тоже есть. Повозите пальцами по экрану…

– Полотну?

– Да, – согласился я. – Полотну. У нас такое полотно. Скользкое. Будто в соплях, но без соплей.

Она сосредоточилась, даже нахмурилась и губу прикусила, начала двигать пальцами, изображение то уменьшалось до макового зернышка, то увеличивалось так, что на весь экран одна ресница, я же отошел в сторону и жестами вызвал на дополнительном экранчике на другой стене редактор и велел состарить ее фото так, чтобы выглядела древней старухой.

Я не указал год, и на экране понеслась вереница старческих лиц, я поспешно согнул палец, в центре остановилось фото старухи в сто двадцать лет.

– На главный экран, – велел я вполголоса.

На большом изображение моментально сменилось, королева отпрянула.

– Что… это?

– Это вы, – пояснил я любезно. – Узнаете?.. Такой станете, если будете щупать тут все и тыкать вашими королевскими пальцами, без моего разрешения. Понимаете, ваше величество… здесь вам не там.

Она побледнела при виде старухи на экране, но всматривалась очень внимательно. От такого фото даже у меня мороз по коже, но королева, судя по выражению ее лица, отыскала сходство со своей бабушкой или прабабушкой, некие общие фамильные черты, что идут из поколения в поколения тысячи лет.

– Это ужасно, – произнесла она холодно. – Я ничего не стану трогать. Хотя я королева!

– Но не в моем доме, – напомнил я. – Здесь я король, хоть и как бы король, ваше величество. А вы… даже не знаю, гостья или пленница?

Она посмотрела на меня с высокомерным равнодушием.

– Определяйтесь быстрее, глерд… или не глерд? От этого зависит ваше будущее.

– Чё-чё? – переспросил я.

– Ваша выгода, – пояснила она с королевской снисходительностью к карлику. – Я королева! А услуги королям оплачиваются высоко.

– Вы можете оплатить только драгоценностями на вашем платье, – отрезал я. – И в заколках. Но их могу забрать и так. По своей воле!.. А больше ничего не можете.

– Верни меня в мое королевство, – напомнила она. – Ты получишь намного больше.

– Не надо было хвататься за меня, – напомнил с бессильной злостью. – Какая хватка, какая хватка! Королевская. Вы свое не упустите, верно?

– Я пыталась тебя остановить, – сказала она. – Вообще-то остановила бы… но ты оказался сильнее и стремительнее.

Я сказал зло:

– Да, вы из тех, кто коня на скаку остановит… но теперь мы оба заполучили головную боль. Вы в чужом мире, а я все не решу: утопить вас или удушить?.. Блин, со спутников мониторят всех муравьев на моем участке, труп на огороде не спрячешь. А где прятать?

– Ты сможешь, – сказала она и посмотрела очень внимательно. – Ты сможешь!

– Спрятать труп?

– Вернуть меня обратно, – ответила она, по-королевски не замечая глупой шуточки. – Если не за горы золота, не за бриллианты или земли, и как королева я для тебя не королева… то хотя бы как помощь женщине? У вас как насчет рыцарской чести?

– Хреново, – буркнул я. – Хуже некуда. Мужчины пали настолько, что женщины сами берут в руки как столярные молотки, так и… оружие. И сами себя защищают… а то и мужчин.

Она широко распахнула глаза.

– А мужчины… что, терпят?

Я хмыкнул.

– Пока еще ни один не покончил с собой из-за стыда.

Она всмотрелась в меня.

– А ты… неужели и ты… Нет, я же вижу, ты не такой. Ты не такой!

– Еще какой, – сказал я тоскливо. – Я такая свинья подзаборная… Чаще хрюкаю, чем говорю. Вон на диване место протерто… Там лежу, а вон там вмятина от моей жопы. Каждый день сижу часов по пять перед жвачником, серфлю, а потом до ночи мобов бью… Там я такой герой и та-а-а-акой блага-а-ародный…

Она подумала и, не сводя с меня пристального взгляда, произнесла задумчиво:

– Значит, ты уже накопил силы…

– Накопил?.. Силы?..

– Ты уже коснулся ногами дна, – проговорила она так же медленно, – осталось только утонуть… или толкнуться, чтобы выпрыгнуть на поверхность.

– Ага, – сказал я саркастически, – только это такое дно, что каждый тонет с агромадным удовольствием.

Мой карликовый тираннозаврик сперва рычал и пятился от ползающего пылесоса, но тот не обращает внимания на будущего страшного дракона, и мой ящеренок, осмелев, начал нападать и пробовать ухватить широкой пастью. Пылесос пятился, собирая пыль, наконец мой гребенчатый зверь отважно прыгнул на это чудище и, цепляясь за отверстия и выпуклости, взобрался на самый горб.