Выдумки чистой воды - Страница 9

- Нет, не могу. И слава Богу, и слава Богу! Зато теперь мне спокойно. Вот только бы найти очки... Открою вам секрет, - сказал он, усаживаясь поудобнее среди битого камня. - Я всю жизнь притягивал к себе неприятности. Как одинокое дерево среди поля - молнию. За что бы я ни брался! За что бы ни брался... Должен вам сообщить, - произнес он с оттенком важности, - что некоторое время я трудился в Отделе Распределения Благ, в секторе агитации за светлое будущее. Мечтая об этом светлом, я смотрел на людей и думал: почему они живут как живется? Почему утрачено стремление стать лучше, чище, благороднее? Наверное, решил я, все дело в неправильной работе моего отдела. И решил начать с малого. Однажды я велел сорвать все лозунги и плакаты в Городе, все эти выполним-перевыполним, догоним-перегоним, все эти проценты, тонно-километры... а вместо них появились призывы: "Люби ближнего своего!", "Все мы: люди, животные, растения - дети одной матери-Природы!", "Родители! Уважайте души детей своих!", "Любящие это армия двоих. Не предавайте любимых!" Ну и все такое. С вечера мои плакаты были развешаны на центральных улицах города. К восьми утра поехал на работу Первый Руководитель Отдела Распределения благ. К половине девятого старые плакаты висели на прежних местах, а своих... своих я больше не видел.

- Вас выгнали? - понимающе спросил Водяной, вспомнив свои поиски мудрости и последовавшую расплату. Кроме того, "армия двоих" крепко засела у него в голове.

- Нет, - усмехнулся Слепой. - Тех, кто хоть немного поработал в Отделе, не выгоняют, а _переводят_. Меня перевели Главным Выпускающим Радиопередач. И я подумал: "Зачем с утра и до вечера рассказывать людям про неотремонтированные теплосети, грубых продавцов, нерадивых начальников и проклятых империалистов? Они это и так знают и видят. А вот если бы с утра и до ночи передавать прекрасную музыку... читать чудесные стихи... рассказывать древние легенды... неторопливо беседовать о душе... Моя идея прожила день. "Вы что, гражданин? сказали мне. - От вашей музыки и поэзии человек очень быстро станет человеком. Зачем тогда будет нужна наша мощная государственная машина обучения, воспитания, образования, пресекания, наказания? А там ведь тоже люди работают, им на что-то жить надо, семьи кормить! Сократить их всех, что ли?!"

Короче, сократили меня, вернее, опять перевели: заведовать Домом Создания Книг. Вот тут, подумал я, как раз место бранить несовершенства общества, давая работу той самой машине. Поразительнее всего, что нашлись книгосоздатели, которые поддержали меня и тотчас начали писать всю правду, как она есть. "Что?! - сказали мне. - Кто вам позволил заниматься очернительством нашей действительности?" "Господи, - сказал я, - да вы газеты читаете?" - "Газеты в столице издают, - сказали мне, - мало ли какие у них там могут быть новации, а наш островок - краесветный..."

В этот миг на них упали носилки, по счастью, пустые, а за ними возник тот же некто с могучими руками.

- Все сидите? - хмыкнул он. - Беседуете? Ин-тел-ли-ген-ция!

Он поднял Слепого, перекинул его с руки на руку, пошлепал по заду - и швырнул на прежнее место.

- Ты что?!.. - пролепетал Водяной, потеряв от возмущения голос. Да как ты?..

- Дурака если не учить, он дураком и помрет. Спасаем человека! был уверенный ответ, и великан с натруженными руками исчез в клубах пыли.

Водяной кинулся было за ним, но где там... Слепой остался понуро сидеть.

- Пусть его, - тихо сказал он. - В конце-концов этот парень по имени Человеко-Час хорошо делает свое дело. Он куда более полезен обществу, чем я со своим отягченным воображением. Впрочем, я стараюсь это побороть. Но как совместить желание приносить пользу с бесполезностью всяких усилий?

Водяной не знал.

Слепой снова обратил на него веки.

- В конце концов я понял, что моя беда - в глазах. Я слишком внимательно смотрел, что ли... Смотрел - и видел яд, который таится во всех взорах. Мог разглядеть распадающиеся души... И ресницы не скрывали моего отвращения к таким людям. "Что ты выискиваешь несовершенства у других? - сказали мне. - На себя посмотри!" Я посмотрел. И решил: зачем осложнять свою судьбу? Сменю-ка я выражение глаз. Увы, я не знал тогда, что в жизни только так: пойдешь на одну уступку - и конца этой ведущей вниз лестнице уже не будет. Когда глаза мои смотрели весело - мне завидовали, потому что люди не любят видеть других счастливыми, от этого тяжелей переносить собственные беды. Я смотрел печально - от меня отворачивались, потому что люди не любят чужого горя, которому не могут помочь. Я смотрел злобно - меня избегали, потому что люди только за собой признают право на злость и обиду. К тому же, злых боятся, а я не могу переносить зрелища чужого унижения. И вот устали глаза мои, и я закрыл их и начал носить очки. В них и вижу прекрасно, и ко мне никто не цепляется. Да вот же они!

Слепой что-то поднял, старательно протер носовым платком и надел, повернув к Водяному уже зрячее лицо.

Стекла его очков оказались белыми, непрозрачными. В оправе были нарисованы глаза, тоже белые. И зрачки были белыми, пустыми...

Бросив на Водяного прощальный взор никаких глаз, Слепой растворился в пыли.

*

"Да чем они так пылят? Что они там делают? - чуть не закричал Водяной, чувствуя, что вот-вот умрет в этом непроницаемом одиночестве. - Веревки вьют из песка? Тучи перегоняют из одной земли в другую? Срывают горы? Засыпают моря? Или дразнят слонов, на которых держится Земля?!"

Внезапно где-то рядом ударил оркестр. Музыка реяла, словно весенний ветер. Она разметала по задворкам грязь и мусор, и открылась площадь - светлая, просторная, нарядная. В центре ее вздымалось беломраморное здание - до того огромное и глазастое, что наш герой вообразил его неведомым чудовищем и едва не ударился в бегство. Однако люди, которые толпились кругом, взирали на здание с некоторой надеждой, во всяком случае, без страха.

Из облаков, тоже чистых, снежно-белых, вырвался самолетик, сверкнул серебряно на фоне голубого неба - и красиво сел на крышу мраморного дворца. Из самолета вышел невысокий человек - и толпа вокруг Водяного замахала руками, зашумела, приветствуя его.

Человек покачал над головой сцепленными руками - и люди ответили еще более радостными криками. Неведомая сила витала над площадью, как бы отрывая всех от земли. Этого человека слушали так, будто вот сейчас, немедленно, ждали от него провозглашения чего-то жизненно важного.

- Друзья! - крикнул человек со своей недосягаемой высоты, и Водяной подивился, как его голос сразу установил полную тишину. Друзья! Сегодня у нас радостный день: закончено переоборудование Отдела Распределения Благ в вашем Городе. Как вы знаете, прежнее здание имело множество обширных кабинетов для непомерно раздутого штата сотрудников, а сам отдел размещался в каморке. Теперь здание переоборудовано. Сотрудники Отдела, оставшиеся после сокращения штатов, будут сидеть все вместе в маленьком кабинете, а остальное место займет огромный зал, где и будут распределяться Блага.

Воздух пронзили счастливые крики.

Водяной стоял тихо, украдкой оглядывался. Даже накануне, когда ему было одиноко и тревожно, не проклинал он себя так за нелепую затею. Ох, до чего же прав был горемычный утопленник, говоря, замучаешься, мол, от жизни людской. Замучился, замучился Водяной. Замучился от своего непонимания. То, что виделось ему лишь разрозненными, странными кусочками жизни, на самом деле, как смутно догадывался он, держалось одно за другое, словно звенья некоей цепи, и именно в сцеплении, бесконечности ее, наверное, и крылась та сила, которая помогала людям день за днем перебирать все новые и новые звенья, опять и опять сцепляя их своими жизнями. Что-то же значат для них слова человека на крыше, а для Водяного это все - просто знаки без значения, обличье без содержания, потому что не понимает он, откуда эти слова родились, куда канут, зачем произнесены именно сейчас, а ни раньше, ни позже. Надо быть человеком, чтобы знать это, понимать и бесконечно надеяться и верить.