Выбор свободы - Страница 16

– Можешь, – хитро подтвердил магистр, – но вот отвечать они не будут, это слишком легко – узнать невесту по голосу. Могут просто кивнуть, если ты угадал.

«Темные силы», – нахмурился Берест, а как же тогда проверить правдивость их ответов, если он привык распознавать ложь по голосу? Вернее, по неуловимым его интонациям и отзвукам, какие всё чаще воспринимал уже не разумом, а необъяснимым ощущением отвращения, возникающим прежде, чем собеседник заканчивал фразу.

А ведь это снова проверка, расцвела в сознании ястреба догадка, едва он дошел в своих размышлениях до этой тонкости, причем проверка именно там, где ему самому не хочется ошибаться ни в коем случае.

С минуту ястреб просчитывал, какой вопрос нужно задать, чтобы ответ нельзя было понять превратно, затем шагнул к крайней чародейке.

– Ты Эвеста?

Прикрытая кружевом голова радостно кивнула, но княжич не испытал никакой радости от этого признания. Наоборот, невидимая прохладная лапа оттолкнула его от потянувшейся навстречу девушки.

– Не верю, – нехотя буркнул ястреб, представляя, как придется вымаливать у любимой прощение, если он сейчас ошибся, и шагнул к следующей чародейке, благодаря в душе милосердных духов, что женщин в цитадели меньше десятка.

– Ты Эвеста?

Эта тоже закивала, но чутко ловивший свои ощущения княжич снова не поверил. Знакомый неприятный холодок уже увереннее пробежал по сердцу, убеждая в правоте первого решения.

– Извини. – Ястреб смотрел уже на покрывало, скрывавшее третье женское лицо. – Ты Эвеста?

Эта девушка даже не шевельнулась, и ястреб на миг растерялся, не ощутив неприятия. Значит, это Веся? Но почему тогда она не кивнула, ведь имеет право подтвердить его слова? А ее неподвижность означает – нет. Но раз он не чувствует ничего неприятного, значит, она пока не лгала? И тогда выходит, она и в самом деле не Веся.

– Спасибо, что не лжешь, – выдавил ястреб и шагнул к следующей чародейке.

– Ты Эвеста?

Эта девушка тоже не пошевелилась, но зато в душе княжича появилась какая-то досада, ощущение неправильности. Несколько секунд он размышлял, как это следует растолковать, затем сообразил. Нельзя было ей кивать утвердительно, его дар тотчас доложил бы, что девушка не лжет.

– Нужно отвечать, когда жених спрашивает, – назидательно сообщил Берест покрывалу и потянул к нему руку.

– Стой, – скомандовал вдруг Феодорис, – выслушай сначала условие: если ты сейчас ошибся, то женишься на той, кого выбрал.

– Не неси околесиц, Феодор! Даже в шутку! – строптиво поджал губы ястреб, играть такими вещами он не желал совершенно. – Я женюсь только на Эвесте и больше ни на ком, и надеюсь, сейчас я не ошибся.

С этими словами Берест несколько резковато откинул покрывало с молча стоявшей перед ним девушки и застыл, оглушенный открывшимся зрелищем.

Он не ошибся, это и впрямь была Веся, но узнал ее жених лишь по лукавому взгляду фиалковых глаз. Ещё никогда со дня их знакомства княжна не была так хороша, несмотря на данную от рождения красоту. Щедро унизанный крупным жемчугом убор венчал ее голову, спадая на виски и лоб причудливо сплетенной из мелкого голубого жемчуга узорной сетью с алмазными подвесками, на затылке золотой короной была уложена коса, тоже густо оплетенная жемчужными и алмазными нитями. Блузка из тончайшего, белоснежного батиста, выглядывавшая из-под сарафана пышными рукавами, и высоким, под подбородок, воротом, была причудливо расшита шелком и серебром и украшена крохотными алмазами.

– Весенка… – очарованно шепнул княжич, беря её за руку, на запястье которой сверкал всеми гранями камней его обручальный браслет, – счастье мое!

– Ну что же, – хитро прищурился магистр, – с выбором невесты ученик справился без ошибок, и за это ему добавляю семнадцать плюсов. А вот за неумение сдерживать раздражение снимаю два… дай сюда твой ключ, Ардест.

– На, – сунул ему ключ ястреб и снова зачарованно уставился на Весю, не желая больше ни на одно мгновение отпускать от себя любимую.

– Дест, – выдохнула княжна, счастливо улыбаясь, – туда посмотри!

– Куда? – на миг оглянулся он на магистра. – Его я уже видел.

– Но ты не видел, как он ставит камни на твой ключ, – укоризненно выдохнула Веся и снова заулыбалась, не в силах скрыть своего удовольствия.

– Я смотрел, как он ставит их на твой, – резонно сообщил ей ястреб, – а тебя не видел целых два часа. Но если ты так хочешь, давай посмотрим.

Берест нежно обнял невесту и повернулся вместе с ней к магистру, торжественно впаивающему в ключ последние камни.

– Ну вот и всё, поздравляю, Ардест, теперь ты чародей второго круга. Ты многому научился за эти дни, но это далеко не предел, твоя сила понемногу растет, и потому тебе придется учиться ещё.

– Долго ещё? – Веся приоткрыла глаза и оглядела верхушки убегающих назад сосен, росших по обеим сторонам дороги.

– Можешь поспать ещё часок, – ласково произнес голос мужа, и его теплые губы тотчас прижались к её щеке, – как станем подъезжать к мельнице, я тебя разбужу.

– Ладно, – согласилась Веся с этой заботой и покорно закрыла глаза, но удержаться от счастливой улыбки не смогла.

Вот и повернула бесповоротно её жизнь на новую дорожку, и она больше не княжна клана Куницы и даже не безродная сирота из клана Камышовых Котов. И хотя чародейкой Веся так и осталась, теперь она снова княжна, но только клана Ястреба. А мужчина, сидящий на огромном тэрхе позади удобного кресла, в котором дремлет завернутая в одеяло чародейка, теперь ее законный муж перед светлыми духами и людьми.

Они отправились в путь рано утром, как и намечали, и едва выехали из ворот, Берест решительно потребовал, чтобы жена поспала хоть несколько часов. И Веся безропотно подчинилась, тем и славились девицы клана Куницы, что из них получались самые послушные, верные и рассудительные жены. Да и не о чем спорить, если юная жена и сама не против немного отдохнуть.

Предпраздничные хлопоты, волнения и тревоги, ритуал, застолье, танцы и салют отняли у Эвесты слишком много сил, а отдохнуть предсказуемо почти не удалось. Но куница вовсе не винила в том мужа.

Он был невероятно нежным и бережным с ней, ее любимый ястреб. Веся даже в самых смелых своих мечтах не могла предположить, насколько ласковым и чутким может быть с женщиной суровый воин, привыкший спать на земле и махать тяжеленным мечом. Но почему-то слишком короткой оказалась эта весенняя ночь, кажется, вот только что новобрачная уснула на плече своего любимого, а уже заглядывает в окно робкий первый солнечный луч.

– Может, отложите отъезд на денек? – испытующе спросил Феодорис замерших перед ним в ожидании напутствия молодоженов, и они усмехнулись так одинаково, что магистр больше не стал настаивать.

Он и сам был бойцом и потому точно знал: бесполезно даже пытаться отговорить этих двоих от принятого ими решения. Выбора, какой трудно было бы понять мирным жителям, привыкшим спать в удобных постелях и умываться теплой водой. Но ему-то не понаслышке были известны пути рассуждений и причины поступков видавших виды воинов и чародеев. Тех, кто привык смотреть на жизнь шире обычных людей, видеть в событиях самую суть, безошибочно находить самые опасные места и решительно бросаться на защиту своей отчизны, сородичей и родного дома.

А если честно признаться самому себе, отговаривать Береста с его куницей магистру вовсе не хотелось, слишком уж дорог был каждый опытный воин там, в месте, где уже много лет шла тайная, но тяжелая битва. А особенно незаурядный командир, умеющий распознавать ложь, и сильная целительница с даром карающего гнева. И трудно сказать сразу, кто из них будет там предпочтительнее.

Возле мельницы прадеда маленький отряд задержался ненадолго. Ольсен разжег летний очаг, а женщины разогрели на нем привезенное с собой мясо и накрыли стол под уже покрывшимся молодыми листочками деревом, тем самым, где Веся когда-то привязывала свой гамак. Сам мельник с внуком тем временем кормили тэрхов и крупного, смоляно-черного ягуара-меланиста, в котором никто не узнал бы прежнего Рыжа. Да он и сам себя не узнавал, промахивался в прыжках и подолгу недовольно вылизывал свои лапы, не понимая, почему они никак не хотят становиться прежнего цвета. А ещё чуть подозрительно посматривал на Весю, ставшую вдруг намного меньше привычного. Впрочем, как и все остальные люди.