Выбор судьбы (СИ) - Страница 42

— Ну же, миледи! — проговорил рыцарь, указывая на дверь.

Никогда еще Санса не чувствовала себя такой опустошенной. Раньше ее бегство из Миэрина казалось единственно верным решением, теперь же оно, будто клеймо смерти, довлело над ней, заставляя согнуться под тяжестью этого бремени.

— «А может, я действительно поступила, как изменница?!» — пронеслось у нее в голове. — «Я не должна была бежать, я должна была проявить больше мужества и стойкости. И сейчас она согласилась меня принять лишь для того, чтобы вынести смертельный приговор».

В этот момент перед ее взором предстала картина казни ее отца, его голова, насаженная на кол у ворот Красного замка. Отец умер с клеймом предательства на челе, и теперь по иронии судьбы дочь разделит его участь. Что ж, видимо такую судьбу выбрали для них Боги.

— Сейчас или никогда! — повторила Санса и, гордо подняв голову, ступила навстречу неизбежности.

Пред ее затуманенным взором предстала королева, во всем величии восседающая на резном троне из костей дракона, инкрустированном серебряными вставками и полудрагоценными камнями. В ее фиалковых глазах читалась надменное высокомерие, с которым она обычно встречала неугодных ей людей. Этот взгляд Санса прекрасно помнила со времен Миэрина. Сотни раз она видела, как королева награждала им презираемых ею аристократов, искавших ее покровительства.

— «Не опускай взгляд! Иди вперед! Сейчас или никогда! Ты Санса Старк, в тебе течет кровь королей Севера, Первых людей. Не опускай взгляд!» — как молитву, повторяла она себе этот завет, делая каждый шаг, точно также, как Дейенерис в свое время повторяла себе, что рождена от крови дракона, черпая силу в этих словах, ибо большей опоры у ее не было.

Остановившись в нескольких метрах от трона, девушка склонилась в глубоком реверансе, едва переводя дыхание от страха.

— Вы просили моей аудиенции, леди Санса, я решила удовлетворить Вашу просьбу, — спокойным голосом произнесла Дейенерис. — Что Вы хотели сообщить мне?

— Моя королева, после содеянного я не смею рассчитывать на Вашу милость, но за моими поступками стоит святая вера в то, что они были совершены во благо народа, даже если учитывать то, что изначально за ними скрывалось малодушие и страх.

— И как именно Ваше прибытие может помочь народу? — все с теми же высокомерными нотками в голосе проговорила она.

— Я искренне верю в то, что мое присутствие здесь сможет спасти тысячи жителей, моя королева. В своем последнем письме я заверяла Вас в своей верности и преданной дружбе; смею заметить, что с тех пор ничего не изменилось. И если моя королева, моя близкая подруга, посчитает смерть достойным наказанием за мои грехи, я без сожалений приму ее, смиренно склонив пред Вами голову.

— И в чем же Вы видите свои грехи?

— Возможно, Вы считаете, что мое постыдное бегство в минуту опасности не имеет оправдания, что я проявила малодушие в тот час, когда необходимо было проявить стойкость духа. Возможно, Боги придерживаются подобного мнения, за что я, несомненно, получу небесную кару…

— Вы публично каетесь в своем поступке? — горделиво вскинув голову, спросила Дейенерис.

— «Пришло время. Сейчас или никогда!» — подумала Санса и, сделав глубокий вдох, проговорила: — Я ни минуты не сожалела о содеянном!

Эти слова разнеслись по каюте, как громовой раскат; никто из присутствующих не ожидал, что голос столь робкого создания может звучать с такой непоколебимой уверенностью. Хотя эти слова были правдивы лишь наполовину, в этот миг даже сама Санса уверилась в их истинности.

— Тогда зачем Вы явились сюда?! — не скрывая раздражения в голосе, произнесла Дейенерис, поднимаясь с трона.

— Чтобы предложить свою помощь! — коротко ответила Санса, мысленно ища моральную опору, чтобы не рухнуть замертво от страха у ног королевы.

— И почему Вы решили, что она мне необходима? — с легкой усмешкой произнесла она.

— Потому что, если еще жива та Дейенерис, которую я знала, она не допустит ненужного кровопролития. Мое сердце до последнего удара будет верно той королеве, которая считала священной жизнь каждого человека, уверовавшего в нее. Если эта Дейенерис пала в неравной схватке с растлившей душу властью, то я без сожалений приму смерть от Вашей руки, ибо мое прибытие сюда не имеет смысла.

Санса и представить себе не могла, какое неизгладимое впечатление произвели эти слова на каждого из присутствующих. Отчасти это было обусловлено непоколебимой верой самой девушки в их правоту, но более всего поражал пыл, с которым они были произнесены. Все помнили тихую и покладистую дочь Владыки Севера; теперь же пред ними предстала истинная волчица, сошедшая с древнего фамильного герба. Даже Дейенерис, в душе которой до сих пор пылала обида за столь опрометчивый поступок подруги, смирила свой взгляд, усаживаясь на трон.

— И что же Вы хотите нам предложить, леди Санса?

Цель была достигнута. Все, кто хотя бы немного знал королеву, могли без особого труда заметить перемены в ее взгляде. Дейенерис была готова внимать, она нашла в себе силы если не простить, то хотя бы дать возможность объясниться.

Только сейчас Санса позволила себе немного расслабиться и уже не затуманенным взглядом осмотреть королевскую каюту. Помещение было небольшое, но прекрасно обставленное. Судя по всему, оно состояло из двух комнат: спальни и приемного покоя. Первую девушка не видела, вторая же было настоящим образчиком роскоши. Стены украшали панели из резного дерева, чередующиеся с обшивкой из черного сукна с изображением пламенных драконов, а огромный письменный стол из черного дуба находился у стеклянного витража на корме корабля. Золоченые канделябры, серебрящаяся военная амуниция и бархатные штандарты Таргариенов придавали всей обстановке величественную суровость, не давая присутствующим забыть о том, где они находятся. За спиной королевы раскинулось огромное знамя с трехглавым драконом и вышитым девизом королевской династии: «Пламя и кровь». Только сейчас Санса задумалась над смыслом этих слов, и неуемная дрожь пробежала по ее телу.

Мысленно обращаясь к истории, девушка, будто наяву, увидела картину становления власти Таргариенов. Веками их правление проходило в пламени, которое могла потушить лишь кровь, пролитая их врагами. Видя всю мощь Дрогона, Санса больше не могла назвать сказания о падении Харенхолла древними легендами — это была пугающая действительность. Именно поэтому она, рискуя жизнью, явилась сюда — чтобы судьба этого замка, объятого мрачными призраками прошлого, не стали явью завтрашнего дня, где Королевская Гавань станет главной мишенью, а после, несомненно, и Винтерфелл разделит ее участь.

— Леди Санса… — голос королевы вывел ее из горьких раздумий.

— Простите, Ваша милость, — проговорила она, — я появилась здесь, чтобы предложить Вам помощь. Я не знаю наверняка, собираетесь ли Вы использовать при штурме Королевской гавани драконов… — девушка слегка замялась, выбирая слова, но вызубренная речь напрочь вылетела из головы.

— Продолжайте!

— Драконы, несомненно, принесут Вам победу, но она обернется ненавистью народа, ибо не забыта еще память о диком огне, заставившим реку пылать пламенем самой преисподней. Ваше королевство — это Ваш народ, помните это, Ваше Величество.

Дейенерис молчала, вникая в каждое слово девушки, кладя каждый ее аргумент на чашу весов. Сделав небольшую паузу, которая, может, и выглядела со стороны театрально, нагнетая обстановку, однако была необходима, чтобы Санса успела перевести дыхание и продолжить.

— Ланнистеры вновь созвали знамена, была снята осада Риверрана, на днях войска должны будут прибыть к городу. Безупречные — прекрасные воины, но разве многие из них смогут выдержать длительную осаду, когда руки сковывает зимний холод?!

Этими словами Санса подтвердила опасения самой королевы, которая уже всерьез начинала задумываться о введении в бой своих крылатых воинов, чтобы уберечь жизни тысячи своих солдат. Она знала наверняка, что вместе с бременем власти правитель берет на себя ответственность за жизнь своего народа. Но кого должна выбрать королева, когда перед ней встает выбор? Что важнее: жизнь преданного солдата или покоренного врага? Но разве жители Королевской Гавани были ее врагами? Чья жизнь будет иметь для нее большее значение, когда боги вложат в ее руки весы судьбы? Должна ли она позволить Безупречным умирать, чтобы спасти осажденных?