Выбор судьбы (СИ) - Страница 31

Лазурные волны, ударяясь о корму, заставляли корабль покачиваться в такт музыке моря, свистящий ветер раздувал паруса, принося с собой желанную прохладу. Где-то наверху беспорядочно кричали чайки, не успевшие до темноты вернуться в свои гнезда, а в небесах горели звезды, отбрасывая свой холодный свет на небольшую шхуну, затерявшуюся в бескрайних водах точно так же, как на ее палубе затерялись двое пассажиров, безуспешно пытавшихся без слов постичь души друг друга.

— Если я спросила, значит не все равно, — после нескольких минут ожидания, прошептала девушка.

Пытаясь проследить за ее взглядом, мужчина закрыл глаза, подставляя лицо мелким морским брызгам, и после некоторых раздумий спросил:

— Что именно тебя интересует, Пташка?

— Все: как ты спасся с корабля, как очутился в Миэрине, как стал гладиатором, — повернувшись к нему, проговорила она.

— Да что тут рассказывать?! Когда капитан усадил тебя в шлюпку, на палубу вырвался Неведомый…

— Это я помню, — погружаясь в воспоминания, прошептала она.

— Когда волны стали разносить корабль в щепки, мачта сдвинулась, и мне удалось ухватить за поводья Неведомого. Он-то и вырвал меня из объятий Морского бога. Несколько часов мы боролись со стихией, сумев зацепиться то ли за риф, то ли за отмель, пока не ударились о каменистый берег. Когда я очнулся под палящим солнцем среди груды обломков, коня уже со мной не было. Нога болела так, что проще было отсечь ее, чем терпеть эти муки. На грудь давило, будто на нее положили тяжелую наковальню, а про звон в голове я и говорить не буду. Как побитая псина, я прополз по пляжу на руках, желая найти тебя, но тщетно. Зато нашел себе еще больше неприятностей. На меня наткнулась группа работорговцев, желавших выставить меня на торгах, но драконья королева сорвала их планы, — Клиган горько усмехнулся, сплюнув за палубу, — она захватила город и мерзавцы, погрузив меня на корабль, увезли в Миэрин. Осмотрев меня, до них дошло, что я не обычный раб. Комплекция и шрамы воина сослужили мне службу, было решено бросить мое тельце в бойцовые ямы. Для этого меня подлатали и безоружным выставили против дикого вепря, надеясь на то, что он вспорет мне брюхо и раскидает внутренности по арене на потеху толпе.

— Какая непостижимая жестокость, — пролепетала она, инстинктивно коснувшись его руки, неосознанно желая, чтобы этот мимолетный жест поддержал дух воина.

— Но я разочаровал жалких ублюдков, — продолжил мужчина, — сумев перехватить кабана, я буквально оседлал его и, ухватившись за клыки, разодрал ему пасть. Все поняли, что сделали ставку не на того. Так началась моя карьера гладиатора. Бои тянулись один за другим, пока Дейенерис не явилась и сюда. А дальше, я думаю, ты и сама знаешь.

— Подумать только, столько времени мы были так близко друг от друга, — понурив голову, бросила она, собираясь с силами перед тем, как задать последний вопрос, не дававший ей покоя.

— Жизнь полна необъяснимого. Мы встретились тогда, когда это было необходимо, — заключил он.

— Но почему ты не попытался разыскать меня? Если б ты захотел, тебя не удержали никакие решетки, — с какой-то детской верой в собственные слова, проговорила девушка, заливаясь краской от одной мысли о том, что позволила себе такую вольность в разговоре с мужчиной.

Клиган, пытаясь понять причину такого чувственного выпада, торопливо отвел от девушки глаза, приписав эту пылкость переполненному событиями дню.

— Искать?! А кого мне было искать, Пташка?! Еще в порту я узнал от работорговцев о том, что никто кроме меня не выжил из потерпевшего крушения судна. Они лично переворошили выброшенные на берег тела, а на торги никто из выживших не поступал. Что я мог сделать? А когда меня привезли в Миэрин, прошло слишком много времени. Разжившись деньгами — как оказалось, кровавый промысел приносит здесь неплохой доход — я подкупил одного купца, уезжавшего в Астапор, чтобы он посмотрел книги продаж. Я думал, что, найдя по описаниям рыжеволосую девушку, проданную в тот период, нападу на твой след, но и здесь меня постигло разочарование. Тогда я решил продолжить жить, жить под новым именем, но по старым, кровавым правилам. Видимо рожденный убивать никогда не сможет обрести мира, — усмехнулся он.

Санса с горечью вздохнула, бросив взгляд к немым светилам. Могла ли она в чем-то упрекать Клигана? Нет, не могла. Имела ли право высказать ему свое разочарование? Нет, не имела, но почему-то детская обида, порожденная верой во всесилие своего спасителя, сдавливала ее сердце. Разумом она понимала, что мужчина сделал все, что мог, но эгоистичное сердце твердило, что он должен был сделать больше, переступить свой предел. Вступив в эту немую борьбу с собой, девушка даже не обратила внимания на Клигана, будто читавшего ее мысли по выражению лица. Устыдившись собственной глупости, которая к тому же в этом вопросе перестала быть тайной, она, сказавшись усталой, направилась в каюту, искренне желая провалиться под толщею воды, чтобы не думать о случившемся. Не думать о своей оплошности.

========== Запад или западня? ==========

Вопреки опасениям, путешествие до родового замка Клиганов началось без приключений. Путь морем занял намного меньше времени, чем они рассчитывали. Погода благоволила путникам, попутный ветер стремительно нес корабль к родным берегам, и спустя две недели после отплытия шхуна бросила якорь в бухте Ланниспорта.

Сухопутный тракт, которого так боялась Санса, уходил на восток через Западные земли, огибая заснеженные горные вершины. Проехав вдоль него лесными тропами, чтобы не натолкнуться на западню разбойников или солдат Ланнистеров, что могло привести еще к более страшным последствиям, странники свернули на юг, к замку Клиганов.

К удивлению Сандора, Санса стойко переносила все тяготы дороги, находя утешение в созерцании равнинного пейзажа, идущего за ними по пятам. Однако, когда вдоль дороги на много лиг вперед потянулись вереницей разоренные деревни и выжженные дотла поля, девушка приуныла настолько, что любая попытка отвлечь ее от мыслей о погибшей семье, оборачивалась крахом. Она с ужасом смотрела на пепелища, на бесконечные курганы, на тощих детей, изнывающих от голода на руинах собственных домов.

Когда до замка оставалось не больше пары дней пути, на их дороге показалась небольшая деревушка, которую, как казалось на первый взгляд, война обошла стороной. Каким-то чудом уцелела небольшая каменная септа, вокруг которой, будто грибы, рассыпались покосившиеся домишки. Несколько тощих ребятишек бегали по дороге, пытаясь поймать такую же тощую свинью, с визгом бросившуюся наутек, едва Неведомый тяжелой поступью пересек деревенские ворота. Завидя вооруженного воина, из домов стали выбегать одетые в лохмотья женщины, пытаясь закрыть собой детей, а трое немощных стариков с вилами в руках насмерть встали у порога мельницы, пытаясь защитить свой скудный урожай.

— Они же не собираются… — пролепетала Санса, бросив на Клигана испуганный взгляд.

— Поверь, именно это они и собираются сделать, но тебе не их стоит бояться, — заверил ее воин, оглядывая крестьян.

— Но мы ведь не желаем им зла!

— Ты думаешь, что это имеет для них значение? Не знаю, каким чудом им удалось выжить, но поверь, до нас тут побывал не один отряд налетчиков, забравший у них все, что представляло хоть какую-то ценность. Они защищают последнее, что осталось. Хотя этих запасов едва ли хватит на зиму. Их ждет голодная смерть, каждый из них это прекрасно понимает. Им нечего терять, а смерть от меча в сравнении с голодом — благословение.

— Но когда война кончится…

— Будет слишком поздно, чтобы сажать новый урожай. Зима близко, тебе ли этого не знать?! Они обречены. Если Семь Королевств сумеют пережить эту зиму, весну встретит едва ли не треть от того населения, что осталось сейчас.

Санса лишь сильнее прижалась к своему защитнику, столкнувшись с озлобленным взглядом селянки, прижавшей к своей груди сопливого, задыхающегося от крика, ребенка.