Выбор судьбы (СИ) - Страница 28

Если бы Санса не была так погружена в свои переживания, она бы, несомненно, заметила, как напряглось лицо Клигана при упоминании об этих метаморфозах. На какой-то момент мужчине показалось, что не было этих лет неизвестности и смирения, что они расстались не дольше, чем вчера, и перед ним стоит прежняя Пташка: наивная и ранимая, любящая прекрасные рыцарские баллады и лимонные пирожные, боящаяся даже собственной тени, скользнувшей по стене. Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя эти мысли, он проговорил:

— Какого Неведомого тебя вообще понесло в это пекло? Жить надоело? Совсем разум потеряла, уподобившись малолетней королеве, заигравшейся в благородство, освобождая страждущих и убогих?

— Не говори так о ней, — в сердцах бросила Санса, — она старается сделать мир лучше!

— А ты, я вижу, не насмотрелась на благородных рыцарей в Королевской Гавани, что тебя понесло на другой конец света хлебнуть еще! — злобно заметил он, смотря в ее голубые глаза.

Однако, вопреки его ожиданиям, девушка не отвела взгляда в сторону, не стала пятиться назад, пытаясь спрятаться за массивными шкурами. Она без страха встретилась с ним в молчаливом противостоянии, будто бы бросая вызов его воспоминаниям о той девочке, которую он выкрал из королевского замка.

Он не видел больше наивной девчонки — пред ним предстала молодая женщина, в глазах которой застыла невыносимая боль. Боль, которая неизменно отражается во взгляде тех, кто в своей еще юной жизни был вынужден столкнуться со смертью, ужасом и испытаниями, но сумел выстоять, похоронив вместе с близкими частичку собственной души.

— Дейенерис не похожа на Джоффри, не похожа на Безумного короля, — с раздражением, не свойственным ее натуре, бросила Санса.

Почти два года она не видела Клигана, два года она лелеяла в своей душе надежду когда-нибудь отыскать его, два года она представляла себе, какой теплой будет их встреча, но в очередной раз ее наивные мечты были разрушены холодной волной реальности, с корнем вырывающей романтические иллюзии.

— Ты больше не Пташка, время изменило тебя, — с горечью в голосе прорычал он, не сводя с нее взгляд.

Санса и представить себе не могла, что эта безличная фраза, будто случайно брошенная ее собеседником, так сильно кольнет ее сердце. Раньше она считала это прозвище чем-то недостойным и оскорбительным для юной леди, искренне хотела, чтобы Клиган обращался к ней так, как диктуют принятые в обществе правила, но сейчас, сама не понимая почему, девушка едва сдерживала слезы, готовые в любую секунду сорваться с ее ресниц.

— Жаль не могу сказать того же о Вас, — проговорила Санса, обиженно отвернувшись от огромного воина.

— О… простите, юная леди, — с ехидным шипением заметил он, — я забыл, что прежде, чем спасти даму из огня, надо спросить ее разрешения, а то вдруг это будет противоречить правилам, вдруг в битве забрызгается ее красивое платьице… А ведь хорошая баллада получилась бы: «Спасение из лап дракона!» Как звучит, а?

— Довольно, — обиженно всхлипнула она, — чего Вы сейчас пытаетесь добиться?

— Ой, миледи, простите, Вы, видимо, расстроены тем, что Вас спас какой-то безродный, к тому же еще и уродливый Пес, а не тот красавчик, который так заботливо гладил Вас по спине не дольше, чем три часа назад, — не сумев совладать с накатившим на него приступом ревности, прорычал Пес.

Санса, захлебываясь от негодования, давилась бессловесным возмущением, пытаясь испепелить Клигана взглядом. Справедливости ради, стоит заметить: если бы взгляды могли убивать, мужчина замертво бы рухнул на пол. Однако, чувствуя помимо злости зарождающийся в груди страх, девушка лишь обиженно сглотнула, опасаясь продолжать этот разговор.

— Я должна вернуться во дворец, Дейенерис хочет…

— Твоя королева улетела на своем же драконе. Один Неведомый знает, где теперь ее искать. Так что тебе некуда идти, девочка. Если ты, конечно, не жаждешь вернуться к своему поклоннику, — перебил ее Клиган, ненавидя самого себя за то, что сейчас все это проговорил.

Когда девушка была без сознания, он молча давился своей ревностью, твердо решив, что ни при каких обстоятельствах не даст ей вырваться наружу, но сейчас вся решимость будто отступила, обнажая ничем не прикрытую злость. Четкое осознание своего низкого положения довлело над ним, как тяжелый молот, все ниже прижимая его к земле, в то время как душа со всей страстью желала подняться на небеса. Его сердце хотело эту девушку с пылом, который порой пугал его самого, но если два года назад она казалась ему далекой даже в редкие минуты близости, то теперь Санса Старк стала для него недостижимой. И сама мысль о том, что ее оскверняли прикосновениями чужие руки, заставляла его клокотать, как проснувшийся вулкан, выбрасывающий на округу тонны ядовитого дыма. Он не имел права об этом говорить, он не имел права этому помешать, он даже не имел права об этом думать, но чувства были сильнее доводов рассудка, заставляя его говорить и тут же жалеть о сказанном. Эта болезненная страсть, сводившая его с ума все это время, уже начинала затихать, обращаясь в молчаливое смирение, порожденное уверенностью в смерти девушки, но сейчас, зная, что в любой момент он может прикоснуться к ней и утолить свой голод, заставляла пламя в его душе разгореться с новой силой. Эта невысказанная борьба с собой вынудила его на какое-то время отрешиться от окружающего мира, пытаясь утихомирить сердце, поэтому мужчина даже не заметил, как Санса слезла с кровати и опустилась на пол подле него.

— Я должна вернуться, мне больше некуда идти, — кротко, как голубка, проговорила она.

Мужчина понимал, что сейчас речи его Пташки очень рассудительны, но все та же ревность и упрямство не давали ему принять ее доводы.

— Но разве ты уже не хочешь вернуться домой? — подняв бровь, спросил мужчина.

— Домой, — повторила она, — порой мне кажется, что я уже и не помню, как выглядит мой дом. Может, мне уже и не суждено туда вернуться. Мой отец, моя мать, братья, сестра — все погибли, я осталась одна. Мне некуда возвращаться, да и не к кому.

В ее словах слышалось столько горечи, что Клиган уже мысленно пожалел о том, что напомнил ей об этом. Домой… Санса действительно хотела домой, хотела с того самого момента, как насаженная на кол голова отца предстала перед ее затуманенным слезами взором. Но каждый день жизни все дальше уносил ее от заветных стен, превратив Винтерфелл в призрачное напоминание о ее прошлой жизни. Девушка уже смирилась с вечным ожиданием. Когда Дейенерис обосновалась в Миэрине, Санса перестала тешить себя бесплотными надеждами, будучи благодарной хотя бы за то, что имела еду и крышу над головой. И сейчас Клиган снова предлагал ей вернуться в Винтерфелл, но если у королевы была армия и драконы, которые, несомненно, могли заставить узурпаторов преклонить колени, то у Клигана не было ничего, кроме собственного меча. Однако, какой бы сильной не была рука, держащая его, в одиночку она неизменно потерпит поражение. Теперь Санса знала это наверняка, не пытаясь убеждать себя в обратном. С другой стороны, даже если Матерь Драконов когда-нибудь решится перебраться через Узкое море, не было никаких гарантий того, что она поможет вернуть фамильный замок Старков.

— Дейенерис обещала мне помочь, — отстраненно проговорила она, сама не веря сказанным словам.

— Не будь наивной дурой, видимо, время тебя не так уж и изменило, — подметил Клиган. — Твоя королева, возможно, за тридевять земель отсюда, может, ее и в живых-то нет. Миэрин сейчас на грани войны с Юнкаем, а отсутствие этой девчонки лишь на руку восставшим. Город скоро превратится в кипящий котел, я думаю, ты не забыла о том, что было в Королевской Гавани. Надо убегать отсюда и чем быстрее, тем лучше.

— Но куда нам бежать? Винтерфелл захвачен, как и весь Север, — неуверенно проговорила она.

— Для начала, в Вестерос, — проговорил мужчина. — Сюда доходят запоздалые новости, ситуация постоянно меняется, чтобы переходить к решительным действиям, нужно находиться там.