Выбор есть всегда (СИ) - Страница 11

- Да, хорошо, - согласилась я, озноб возбуждения пронизал тело, вызвав сильную дрожь.

Невольно в памяти возник Джейк, с ним я никогда не испытывала подобного. Всегда ровные, спокойные отношения. Никогда такого взрыва чувств, такого отчаянного, сокрушительного желания. Я даже не могла подняться на ноги, они ослабли, и зубы стучали друг об друга.

- Ты замерзла? - встревожился Эдвард, собирая наши немногочисленные вещи в сумку.

- Нет, - уверила я, смущенная силой своего возбуждения.

- Это хорошо, потому что нам предстоит идти в воде.

Одним махом Эдвард выпрыгнул за борт. Я ахнула, испугавшись, что придется плыть до берега, но тут же с изумлением поняла, как вода едва доходит Эдварду до пояса.

- Здесь коралл, - пояснил он, протягивая ко мне руки. - Лодку придется оставить на якоре. Не волнуйся, я понесу тебя.

Я осторожно шагнула за борт, прямо в объятия Эдварда. Часть моего тела все же оказалась намокшей, когда он шагнул прочь от лодки.

Шли мы недолго, минут пять. Потом я услышала слабый плеск прибоя, и Эдвард поставил меня на песок.

Береговая линия едва просматривалась в свете неполной луны, и небольшой домик в гуще пальм разглядеть было почти невозможно.

Внутри приветливо загорелся масляный фонарь на старом, неаккуратно сколоченном из грубых необработанных досок столе, и я прошла внутрь, сглотнув при виде кровати. Эдвард явно был не из тех, кто спешит, и не из тех, кто ничего не продумывает, и сейчас он стелил на старый матрас свежее белье, пахнущее душистым мылом. Меня затопила нежность при виде его заботы, и я чуть не расплакалась прямо в дверях.

Джейк тоже был хорошим, но таким занятым, что у него никогда не хватало времени и сил на продумывание нашего общего быта. Он оставлял эти обязанности мне, и я не спорила. Но сейчас, наблюдая, как мужчина может заботиться о женщине, хотя, вполне вероятно, это будет всего лишь короткий эпизод наших отношений, я расчувствовалась, как семнадцатилетняя влюбленная девчонка.

- Все хорошо? - спросил Эдвард, заметив мое состояние.

- Да, да! - уверила я, мгновенно обнимая его за шею, нетерпеливо подталкивая к кровати. - Просто давай начнем.

Эдвард потянул завязочки, освобождая меня от бикини, прежде чем снова поцеловал. Я застонала, ощутив его язык на своей губе, а руки в волосах, вслепую попыталась найти ремень на шортах Эдварда. Они были мокрыми после путешествия по воде, ремня не оказалась, а кнопка с трудом поддалась моим ослабевшим пальцам.

Пришла очередь Эдварда застонать, когда я коснулась его возбуждения. Штаны прилипли к телу, и я нетерпеливо просунула ладошки под ткань, бесстыдно лаская напряженную плоть и поглаживая.

Наши дыхания давно не были ровными, и я почувствовала, что руки дрожат не у меня одной, но и у Эдварда, когда он развернул меня спиной к кровати и легонько подтолкнул, чтобы мы упали. Он на секунду приподнялся, избавляясь от мокрой ткани, и теперь между нами не осталось ничего, кроме невысказанных чувств, пылающих в глазах и сердцах.

- Ты совершенство, - пробормотал Эдвард, оглядывая меня с головы до ног, его рука двигалась вслед за взглядом, лаская; ненадолго задержавшись на соске, пальцы покружили вокруг пупка, скользнули по бедру до колена, приподняли ногу и добрались до щиколотки.

- Ты тоже, - не осталась я в долгу, наконец-то делая то, о чем давно молча мечтала - очертила контур сильных мышц на мужественной груди, проверила кубики пресса, приходя в восхищение от того, как Эдвард фантастически сложен. Опустилась вниз, проложив дорожку поцелуев от шеи до пупка, и, почти не владея собой от острого желания, осторожно взяла его возбужденную плоть в рот.

Эдвард издал то ли стон, то ли хрип, тяжело задышал, его дрожащие пальцы вцепились в мои плечи, одновременно прося остановиться и умоляя продолжать.

Я провела языком по кругу, слизывая океанскую соль, восхищаясь и обожая каждый сантиметр. Успела лишь раз сделать это, и Эдвард остановил меня, опрокинул на спину и впился в губы – уже не таким осторожным поцелуем, как прежде. В движениях появилось не сдерживаемое нетерпение.

Провел ладонью по спине, талии вниз, подхватил мою ногу под колено и закинул себе на пояс. Теперь наши тела тесно переплелись, а взгляды оказались напротив друг друга.

- Спасибо, что согласилась, - прошептал Эдвард, его красивая грудь вздымалась от частого дыхания, а глаза в свете масляной лампы казались темно-малахитовыми. - Я так сильно хочу тебя.

Я приласкала его лицо, поднимая бедра, чтобы показать, как сильно желаю его в ответ, и задохнулась, когда он перекатился, раздвинув мои ноги.

Его мягкие губы скользнули вдоль шеи к груди и захватили сосок. Я испустила крик удовольствия, изогнулась всем телом, чувствуя, как твердая плоть постепенно заполняет меня. Мучительно нежно, не торопясь, Эдвард ласкал мою грудь, дразня вершины, и так же медленно, маленькими толчками продвигался внутрь, всякий раз лишь на миллиметр.

Этого было мало. Я вскрикивала, извивалась, жаждала большего, молила его поспешить, но не могла не признать, как хорошо было именно так, прочувствовать друг друга в наш первый раз. Это придавало ночи свое особое волшебство. Неспешные, нежные, настойчивые ласки сосков языком, губами и пальцами сопровождались такими же медленными, чувственными и несильными толчками.

Неторопливая пытка обострила все чувства, я стала похожа на оголенный нерв, и любое прикосновение, даже самое невинное, взрывало мои ощущения. Как волну кидает о берег вновь и вновь, так и каждое движение Эдварда быстро увеличивало мое наслаждение, когда я уже думала, что сильнее желать кого-либо невозможно; подталкивало к вершине.

Я перестала ощущать течение времени, застряла в бесконечном миге нарастающего удовольствия, в узком маленьком пространстве крошечной кровати. Но моя душа росла, вышла за пределы тела, захватнически простерлась далеко вокруг - дальше, чем может долететь самолет или космический корабль. Я была пьяна, одурманена прелюдией, потеряла связь с реальностью, стремилась к своей звезде, протягивая руку.

Эдвард вел меня к цели неспешно, зато уверенно. И это не было бы настолько хорошо, если бы он послушался меня, внял мольбам и двигался быстрее. Наша близость была оттого прекрасна, что Эдвард позволил мне прочувствовать каждое ее мгновение во всей полноте.