Вячеслав Тихонов. Последний рыцарь экрана - Страница 2

Первый поход в кино помню только эмоционально. Я был маленький, сидел на коленях у отца. Показывали тогда «Груню Корнакову» – первый советский цветной фильм. Я ни черта не понимал, что там на экране происходило. Помню только, финал был грустный-грустный. И это чувство грусти в душе сохранилось до сих пор, хотя «Груня Корнакова» на мой выбор профессии никак не повлияла. Другие фильмы волновали мое воображение – «Чапаев», «Депутат Балтики», «Мы из Кронштадта». А позже – «Большая жизнь» с Андреевым, «Два бойца» с Бернесом. Вот они были моими кумирами, на них я хотел походить.

Да, поехали мы с ребятами в Москву поступать в автомеханический институт, и там я как-то неожиданно для себя вдруг оказался у входа в киностудию «Мосфильм». На студию нас, конечно, не пропустили, но рассказали, что есть такой ВГИК и там учат на киноактеров. Помчался я во ВГИК. В тот год набирали курс Ольга Ивановна Пыжова и Борис Владимирович Бибиков. Подал документы, но в списке принятых меня тогда не оказалось, как будто кто-то сказал: «Нефотогеничен».

Прямо скажу – сразу меня не приняли, потому что я не был подготовлен, было только огромное желание, но после второго тура я слетел. Я до сих пор остро помню это. Вышла девушка и стала быстро, скучным, безликим голосом зачитывать фамилии: «принят» и «не принят». «Тихонов – не принят». Легко так, «Тихонов – не принят». И все поплыло, рассыпалось, я только тогда понял, как на самом деле хотел сюда, как надеялся, как все остальное было второстепенным. В итоге меня все-таки взяли на испытательный семестр, на полгода. Просто не хватало мальчиков на актерском факультете – 1946 год… Нужно было самим сделать этюд. Мы с Сережей Гурзо начали делать «Обломова» – он был Захаром, я Ильей Ильичом. И по итогам этого семестра меня зачислили.

С нашим курсом занимались Ольга Пыжова и Борис Бибиков – потрясающие педагоги, мхатовцы. Их я считаю своими истинными учителями. Они были мужем и женой, оба учились у Станиславского и Немировича-Данченко и вместе вели курсы во ВГИКе и в ГИТИСе одновременно. Их театральная школа, очень строгая, была нам, будущим артистам кино, на пользу. Лично мне, во всяком случае. Так что их я считаю своими учителями. А что касается Сергея Аполлинарьевича Герасимова – он на втором-третьем курсе взял для своего спектакля, а затем и фильма несколько наших человек – Нонну Мордюкову, Сережу Гурзо, Володю Иванова, Тамару Носову и меня. Все остальные исполнители ролей были учениками Герасимова, и «Молодая гвардия» стала их дипломом. Это и Сергей Бондарчук, и Инна Макарова, и Клара Лучко, и Женя Моргунов, и Муза Крепкогорская – господи, не забыть бы кого!

Я думаю, что успех как фильма, так и спектакля был связан с тем, что мы сами были тогда ровесниками наших героев. Мы, видимо, поступили бы в то время так же, как поступили молодогвардейцы, заплатив собственными жизнями.

На съемках в Краснодоне мы жили в семьях своих героев. Я жил в скромном домике Володи Осьмухина. У него осталась мама и сестра Люся. Они мне рассказывали о Володе, показывали его комнату, недостроенный детекторный приемник на больших лампах. Володя Осьмухин погиб, брошенный с остальными в шурф и засыпанный породой. Долго потом, как рассказывали местные жители, оттуда слышались стоны ребят, которые медленно и мучительно умирали. Когда извлекли трупы, с тем чтобы предать их земле по-человечески, то обнаружили следы страшных пыток. В косы Ульяны Громовой была вплетена проволока, за которую ее подвешивали. Что они хотели узнать от этих юных ребят и девчат?.. Страшно.

Видите ли, раньше мы очень хорошо знали о подвигах той же Зои Космодемьянской, Александра Матросова. Встречались с героями-летчиками – Кожедубом, Покрышкиным. Каждая такая встреча всегда что-то давала, и прежде всего – ощущение реальности этих людей, а не просто газетных строк или пустых слов. Я наблюдал: что же кроется за этим геройством. «Вы прошли войну, вы рисковали своей молодой жизнью, а что вами двигало? Что у вас внутри? Какой вы сейчас?» Я не задавал, конечно, этих вопросов, а пытался сам распознать, раскусить. И в дальнейшем в моих военных картинах все пригодилось. Я пытался на экране выглядеть просто, без патетики – она не очень хорошо действует на зрителя. Старался быть естественным – обычным мирным человеком, который в силу сложившихся обстоятельств вынужден надеть военную форму и уйти на фронт, куда уходили наши отцы и откуда приходили треугольные весточки. Уходили не только отцы, но и мальчишки, мои друзья по ремесленному училищу, которые были старше меня на один-два года. Их взяли на фронт к концу войны, и многие сразу полегли на Курской дуге. Молодые, прекрасные, талантливые ребята. С этим я и живу. Вот это мой багаж на все роли, которые я играл и которые, может быть, мне еще придется сыграть.

Фильм вышел в 1948 году. Создателей этой картины удостоили Сталинской премии, но получили ее не все. Макарова, Мордюкова, Шагалова, Володя Иванов, который Олега Кошевого играл, Сережа Гурзо за роль Сережки Тюленина: пять человек плюс Герасимов – режиссер. Представляете, мои однокурсники уже носили медали лауреатов Сталинской премии! Я об этом и не мечтал. Был рад, что в этом фильме снимался, что прикоснулся к патриотической теме. К нам ведь сам автор приезжал – Александр Фадеев, мы погрузились с головой в материал.

Вот и с первой женой Нонной Мордюковой мы вместе учились, и у нас обоих первая картина – «Молодая гвардия». И даже сын родился, Володя, к сожалению, рано он ушел. Но потом нас развела жизнь, творчество. Я стал играть князей, а Нонна Викторовна деревенскую тему разрабатывала. Она прекрасная, замечательная актриса. Но жизнь уже прожита, и ничего не вернешь назад. Было много и замечательного, и горького, и обидного. И предательства были.

Да, Володи уже нет, в сорок лет он умер. У каждого человека написана на роду своя судьба. Есть причины, о которых распространяться не стоит. Он так рано ушел, к сожалению. Да, данные у него были неплохие, которые он унаследовал от отца, видимо, и от матери. Вот нет Володи, а может быть, он мне бы сейчас как-то помог… Но с ним случилось непредвиденное. Наверное, я в этом виноват.

Нонна не жаловала журналистов, охочих до чужих личных тайн и любящих вдобавок приврать, а они ее и на смертном одре достали – на весь бывший Советский Союз раструбили, что перед смертью, уже из больницы, она якобы мне позвонила и мы помирились, простили друг другу все, что между нами стояло. Неправда, никакого примирения не было, и не надо вздыхать: как жаль! Мне, например, – нисколько, и ничего грустного в этом не вижу. Разошлись просто, как в море корабли, в разные стороны…

Помню, когда увидел себя в первом фильме, то подумал: «Какой у меня длинный нос! Совершенно не актерская внешность». Потом, разговаривая уже со сложившимися актерами, выяснил, что комплекс гадкого утенка испытывают многие начинающие артисты. И совсем другое самочувствие, когда уже овладел этим мастерством. Такое ощущение, как будто у тебя вырастают крылья.

Позже я с отличием окончил институт и пришел в Театр-студию киноактера. Затем были сугубо положительные роли красивых молодых людей. В те годы таких однозначных героев называли «голубыми», не вкладывая в это слово современного смысла.

Ну а когда выпустились, вылупились из вгиковского гнезда, маленькие такие, наивные, но работы-то не было… Очень мало тогда снимали картин, и никуда нас не приглашали, а надо же было что-то делать – мы ведь вроде уже артисты. Украина в то время и меня, и моих друзей просто спасла. Сперва на Киностудии имени Довженко мне посчастливилось сыграть в картине Владимира Александровича Брауна про подводников «В мирные дни», потом был фильм режиссера Шмарука о молодых летчиках «Звезды на крыльях», ну а затем – снова Браун, «Максимка». Когда Владимир Александрович Браун снимал «Максимку», он мне сказал: «У меня есть сценарий картины, в которую обязательно вас позову». К сожалению, запуска этой ленты он не дождался – умер, и работу передали Виктору Ивченко, который меня пригласил в свой фильм – он назывался «Чрезвычайное происшествие», «ЧП».