Вы найдете это в библиотеке - Страница 44

— Прости, Тиэ. Ты так стараешься. Ты больший молодец, чем твой папа.

Я отложил палочки, а Тиэ замотала головой.

— Ты тоже большой молодец, пап. Столько лет проработал до самой пенсии в одной компании. Ты очень старался. К тому же все любят печенье от «Курэмиядо».

— Ну, это же не я его испек.

Я вспомнил, что мы об этом уже беседовали с Комати, и вновь взял палочки в руки. Тиэ нахмурилась:

— Что? Раз так, то, можно сказать, что и я не продала ни одной книги, которую сама написала. Но я очень рада, когда покупают книги, которые мне самой нравятся. Поэтому, когда я рисую рекламные карточки, я вкладываюсь в эту работу. Потому что, когда я рекомендую книгу, мне немножко кажется, что это и моя книга тоже. — Тиэ откусила кусочек темпуры. — Важны не только те, кто создает, не стоит недооценивать остальных. Те, кто рассказывает, передает из рук в руки, — они тоже важны. Представляешь, сколько рук нужно, чтобы одна готовая книжка дошла до читателя. Я часть этой цепочки и горжусь этим.

Я смотрел на Тиэ. Никогда прежде мы еще не говорили с ней вот так серьезно — о работе. Незаметно… она стала взрослой.

Это не я создал печенье Honey Dome. Но я, как и Тиэ, рекомендовал его остальным, говорил, что оно прекрасно. Возможно, я тоже был частью цепочки, в конце которой оказывался человек, который пробовал печенье и радовался тому, какое оно вкусное. Если так подумать, то и мои сорок два года работы были не напрасны.

— А вот еще. К слову…

Когда мы доели лапшу, Тиэ потянулась к сумке. А затем вытащила из нее книжку «Астрагал и лягушки».

— Я так обрадовалась, когда ты сказал, что читаешь стихи Симпэя Кусано. Вот и себе купила.

Тиэ открыла книжку и пролистала страницы.

— Вот это стихотворение «Окно» — очень хорошее. В сборнике оно немного особенное.

Я был рад, что и я, и дочь прониклись одним и тем же стихотворением, и спросил:

— А тебе не показалось удивительным, что оно называется «Окно»?

Тиэ, не отрывая взгляд от книги, ответила:

— Возможно, я фантазирую, но мне кажется, автор остановился в частной гостинице, открыл окно — а там море! Он им восхищается. До этого он не видел ничего, кроме своей комнаты, а теперь понимает, что и за ее пределами такой огромный мир. Он сидит у окна, его обдувает соленым ветром, он сравнивает бескрайнее море с человеческой жизнью.

Последние слова она произнесла очень увлеченно, будто погрузилась в мир собственной фантазии, открытую книжку прижала к груди. Я удивился. Один текст, а мы с ней увидели совершенно разные картины.

Симпэй Кусано в жизни Тиэ оказался гораздо более светлым и позитивным.

Все же хорошая вещь — стихи. Я искренне так считаю.

Как на самом деле, знает только Симпэй Кусано. А у каждого из читателей рождается собственная интерпретация, и это то, что мне нравится в стихах. Тиэ закрыла книжку и легонько провела пальцем по обложке с лягушками.

— Для меня частью цепочки является и читатель, который покупает эту книгу. Ведь издательский мир крутится не только благодаря тем, кто создает книги, самыми важными являются читатели. Книга — это авторы, продавцы и покупатели. Так устроено общество.

— Общество…

Я удивился, услышав это слово из уст Тиэ.

Мир крутится не только благодаря тем… кто работает.

Тиэ убрала книгу в сумку, и я увидел, что она повесила на нее поделку в виде краба. Я указал пальцем на него, а Тиэ, словно ребенок, улыбнулась.

— А, это? Симпатичная вещица, я прикрепила на английскую булавку, получился значок. Здорово, да?

Здорово. Этот краб наверняка проживет с ней гораздо веселее, чем со мной.

Тиэ, не отрывая глаз от краба, сказала:

— Помнишь, как мы в начальной школе участвовали в соревновании «бег крабов»?

— Бег крабов?

Я удивленно переспросил, а Тиэ еще раз улыбнулась.

— Не помнишь? В третьем классе. Был спортивный праздник для детей с родителями. Нужно было прижаться друг к другу спиной и бежать боком. Мы, правда, последние пришли к финишу.

— Да, верно, было дело.

— Ты, пап, тогда еще сказал: «Двигаться боком, как краб, интересно. Мир кажется шире, когда смотришь на него так. Картинка перед глазами “широкоэкранная”».

Я пытался припомнить, что говорил такое. Но наверняка у Тиэ память крепче, чем у меня. Она смущенно опустила голову.

— Уже повзрослев, я иногда вспоминаю твои слова. Если смотреть только вперед, обзор будет уже. Поэтому, когда захожу в тупик или переживаю из-за чего-нибудь, я просто говорю себе, что нужно сменить точку наблюдения, расслабить плечи и походить боком, как краб.

Вот, значит, какими важными для нее оказались мои слова. Я почувствовал, что грудь переполняют эмоции, и изо всех сил сдерживался, чтобы не расплакаться.

Я так долго переживал из-за этого. Пока ты не выросла, я все время работал, а твое воспитание почти полностью переложил на Ёрико. Возможно, у нас немного общих воспоминаний о проведенном вместе времени. Возможно, я не смог ничему научить дочь. Но если один человек общается с другим, это уже можно считать обществом. Когда что-то происходит благодаря такому контакту — хоть в прошлом, хоть в будущем, — это уже и есть общество.

Мне показалось, что я наконец-то понял то, что мне сказал Эбигава.

Не только фирма. Обществом можно считать отношения между родителями и детьми. Слова, которые я между делом обронил, когда Тиэ была маленькой, она бережно сохранила и примерила на себя. Я чувствовал, как поражен тем, что она стала совсем взрослой.

Я смотрел на крабика на сумке Тиэ.

До настоящего момента я все время шагал вперед и вперед. Я думал, что жизнь можно строить только так. Но теперь мне стоит посмотреть, что было по бокам.

И какими мне тогда увидятся дочь и жена, которые всегда были рядом, моя повседневная жизнь.

Заметив официантку, Тиэ подняла руку и попросила налить ей еще чаю. А потом, словно что-то вспомнив, посмотрела на меня:

— Кстати, а что ты хотел у меня спросить?

Через несколько дней, после обеда, я отправился возвращать книги в библиотеку культурного центра.

На доске объявлений, которая была и ширмой, отгораживающей справочную, тот самый сотрудник в зеленой рубашке приклеивал афишу.

— Хироя-сан, чуть правее.

В нескольких шагах от него стояла Нодзоми и давала ему указания. Он открепил верхнюю правую кнопку и слегка сдвинул постер.

«Один день библиотекаря». Вот, оказывается, какие мероприятия они еще устраивают. Нарисована овечка, открывающая книгу. Закрученные рожки сами по себе напоминают какое-то живое существо. Немного удивительная картинка, но обладает очарованием.

Я поздоровался и прошел мимо.

Нодзоми тоже поздоровалась и улыбнулась мне.

Я заглянул за ширму.

Как и прежде, там сидела Комати, которая что-то валяла из шерсти. Обратив на меня внимание, она остановилась. Ее взгляд был направлен на бумажный пакет у меня в руках. На нем был логотип… «Курэмиядо».

— Это вам, небольшой подарок, — сказал я и вытащил из пакета коробку. Печенье Honey Dome, двенадцать штук.

Комати приложила обе ладони к щекам и сказала:

— Ой, как я рада!

Я и дальше буду с уверенностью и гордостью всем рассказывать об этом печенье. Ведь это же и мое печенье. Пусть я и не сам его испек.

Комати встала и, взяв коробку в руки, сказала:

— Большое спасибо!

— Комати-сан, вы же сами сказали, если съесть десять штук из коробки, в которой было двенадцать, можно ли считать последние две остатком? Мне кажется, я нашел ответ на этот вопрос.

Продолжая держать коробку в руках, Комати смотрела на меня. Я улыбнулся.

— Оставшиеся две штуки ничем не отличаются от тех, что были съедены раньше. Все они одинаково вкусные.

Да, сейчас я это понимаю.

День, когда я родился, сегодняшний день, когда я стою здесь, и завтрашний день, который только еще наступит.

Все они одинаково важны.