Введение в профессию «психолог» - Страница 79
Другой крайностью являются ситуации, когда психолог сам похож на «пациента», когда его лицо олицетворяет собой «страшные внутренние страдания» и «глубочайшую отрешенность» от мира вообще, и от проблем данного клиента в частности. Во всем нужна мера. А психолога можно представить себе как человека «не без сапог», но постоянно «меняющего свои сапоги», то есть развивающегося субъекта личностного и профессионального самоопределения, также способного в чем–то разочаровываться, но и способного преодолевать эти «кризисы разочарования», обнаруживая для себя все новые и новые смыслы своей деятельности.
16. Наконец, можно обозначить проблему неизбежности профессиональных «секретов» психолога–практика от клиентов, от администрации и даже от своих коллег. Если клиенту рассказывать обо всех нюансах своей работы, то все равно он многого не поймет, да и прочитать ему кратко весь курс по психологии вряд ли получится. Кроме того, сообщение некоторым впечатлительным клиентам о результатах исследования, о своих оценках реальной жизненной ситуации клиента и т. п. может просто вызвать огорчение, разочарование в своих возможностях изменить ситуацию, а то и просто шок, после которого клиенту будет сложно оправиться.
Не следует также рассказывать обо всех нюансах своей работы начальникам и администраторам, которые часто не разбираются в тонкостях Вашей работы и могут ее просто неправильно понять. Как руководители они должны доверять Вам как специалистам. Но как ответственные лица они, одновременно, обязаны знать, что творится в их учреждении. Поэтому вы как специалист должны всегда иметь какую–то общую информацию о проделанной работе и даже о полученных результатах (но именно общую информацию, не касающуюся деликатных подробностей по каждому клиенту).
Наконец, даже коллегам–психологам не всегда следует рассказывать о своей работе. Во–первых, есть профессиональные тайны, о которых не должны знать посторонние (например, секреты некоторых клиентов, которые они доверяют только Вам). Во–вторых, даже коллеги не всегда могут Вас поддержать в случае реализации каких–то Ваших творческих, необычных идей (ранее мы уже предлагали в таких случаях сначала довести идеи до совершенства или до «рабочего состояния» и лишь потом публично заявлять о них). В–третьих, и среди коллег попадаются обыкновенные склочники и завистники, поэтому определенная профессиональная осторожность никогда не помешает. Хотя, конечно, нехорошо так говорить о психологах и все такое… Но ведь и психологи тоже живые люди, и они тоже бывают разными (а не какими–то стереотипно–идеализированными), что само по себе прекрасно!
Теперь, как было обещано, подробнее о проблеме платности психологических услуг. Проблема платности психологических услуг является своеобразной проверкой готовности психолога к внутреннему компромиссу и уровня его профессионального достоинства. Эта проблема как бы аккумулирует в себя все, о чем мы говорили до этого, и преломляет в плоскости взаимоотношений психолога с клиентом. Обычно при анализе данной проблемы ссылаются на исследования (большей частью из области психиатрии и психотерапии), убедительно «доказывающие» большую эффективность именно платных психологических услуг. Даже на уровне здравого смысла можно согласиться с тем, что многие люди любую услугу воспринимают именно как платную, так как услуга — это «тоже работа» и за нее обязательно надо заплатить.
Обоснование здесь примерно следующее: «Если я заплатил деньги, то я хочу получить результат (услугу). При этом я не хочу чувствовать себя обманутым и постараюсь даже помочь психологу лучше решить мою проблему». Таким образом, клиент готов даже проявить определенную активность в решении своей проблемы и даже сам стремится к сотрудничеству с психологом–консультантом (хотя бы для того, чтобы «контролировать» его и своевременно напоминать о том, что «деньги заплачены не зря, поэтому извольте стараться»).
При этом часто проводят аналогии с медицинской практикой, когда успешно прооперированные больные, желая отблагодарить уважаемого врача–хирурга, иногда получали в этом отказ и после этого их состояние здоровья резко ухудшалось. Обычно этому дается примерно такое объяснение: «Раз Вы не хотите взять от меня в благодарность подарок (или деньги), то, видимо, операция прошла неудачно и Вас просто совесть мучает». В итоге больной еще больше «накручивает» себя и его состояние действительно ухудшается. Мораль: надо не только брать большие деньги за медицинские и психологические услуги, но и стараться держать высокую «цену» на эти услуги, чтобы вызывать у клиентов–пациентов особое почтение к таким услугам и формировать то, что психологи называют «психотерапевтическим мифом» (веру в психолога и в его удивительные методики, которые, естественно, «многого стоят»).
И поскольку так рассуждают большинство клиентов–пациентов, то со всем этим во многом можно согласиться, хотя известнейший психотерапевт К. Роджерс предостерегал от рассмотрения психотерапии по аналогии с медициной, так как хороший хирург может и не любить своего больного, а психотерапевт — просто обязан на практике демонстрировать свое безусловное позитивное принятие клиента. Но есть и другие существенные сомнения в «обоснованности» непременной платы за психологические услуги, о которых будет сказано дальше.
Представьте ситуацию: к Вам пришел друг (подруга) с серьезной жизненной проблемой в надежде получить моральную поддержку или просто выговориться. Весь вечер вы внимательно выслушали близкого себе человека и почувствовали, что сумели помочь ему в моральном плане, а поздним вечером, уже провожая его, сказали: «Ты знаешь, заплати мне столько–то и столько–то, ведь я тебе помог». Спрашивается, останетесь ли вы после этого друзьями? А если Ваш друг (подруга) даже и заплатит Вам, то можно спросить еще жестче: «А были ли вы настоящими друзьями?».
«В настоящей дружбе нет ни должников, ни благодетелей», — заметил Р. Роллан, а другой умный человек сказал, что «тонкой душе тягостно сознавать, что кто–то ей обязан благодарностью; грубой душе — сознавать себя обязанной кому–либо…» (Ф. Ницше). Конечно, рассматриваемая проблема и приведенная ситуация — «нехорошая», «неудобная» для спокойного размышления и в чем–то мы, наверное, передергиваем.
Традиционно отношения между психологом и клиентом отличают от того, что называется «дружбой». М. Кан примерно так обозначает и обосновывает общепринятые различия между отношениями в психотерапевтическом процессе и отношениями с другом: «Терапевтические отношения эффективны в той мере, в какой клиенты (относительно) свободны выражать и изучать свои чувства, свободны от неизбежных забот, характеризующих повседневное социальное общение. Когда я пытаюсь высказать свои чувства другу, мне весьма сложно оставаться в соприкосновении с самими чувствами и их изменениями. Но задача значительно осложняется, если речь идет о чувствах моего друга и моем беспокойстве по этому поводу. Кроме того, я подвергаю цензуре чувства, которые, полагаю, вызвали бы у друга нечто, с чем я не хочу сталкиваться. Таким образом, большинство нетерапевтических ситуаций рассчитаны на то, чтобы уменьшить возможность узнать чьи–либо чувства и, таким образом, снизить риск разделить их. Терапевтические ситуации — совсем другое дело… Они уникальны тем, что поощряют клиентов обращаться — как можно глубже — к своим желаниям, порывам, страхам, фантазиям. Такой подход предполагает выход за рамки «реального» или приемлемого в обычных взаимоотношениях» (Кан, 1997. — С. 124–125).
Действительно, в традициях западного общества, особенно среди высокообеспеченных слоев, типична ситуация, когда, например, жена обращается к мужу, желая обсудить с ним какие–то свои личные проблемы, а он спокойно заявляет ей: «У тебя свои проблемы, не мешай мне – сходи к психоаналитику, а я оплачу расходы…».