В унисон - Страница 6

Большинство литературы было об истории Японии, но попадались и очень интересные экземпляры. Например, «Сон в красном тереме» Цао Сюэциня – этот роман Хидео считал сложным, почти нечитаемым текстом, напоминающим откровенный бред.

Он его не читал, просто видел отрывки, из которых мало что не понял. Намного более понятными были романы Харуки Мураками – пожалуй, это единственный автор, которого Хидео мог выносить. Прочитав несколько лет назад знаменитый «Норвежский лес», Хидео остался под глубоким впечатлением. Лишь теперь при воспоминании о книге Хидео снова чувствовал смутные облака тумана вокруг себя, предвкушение постепенной сладости, иногда на него нападала дрема – почему бы и нет? – но в итоге он вновь просыпался и вновь бродил по туманному норвежскому лесу.

Понравилась ему эта книга, в общем. А вот «Исповедь маски» Мисимы не впечатлила – Хидео захлопнул книгу с мыслью, что больше никогда ее не откроет, и отложил в сторону до лучших времен.

– Спасибо тебе, – искренне поблагодарил девушку Хидео.

Она улыбнулась, и улыбка ее впервые придала лицу милое очарование. Хамада собралась уходить и немного помедлила, проходя возле него, но Мацумура мгновенно схватил ее за руку, выпалив:

– Постой. Почему ты здесь?

– Пришла по глупому поручению. Как и ты.

От удивления он выронил ее руку и засмущался.

– Мне пора, – спокойно сказала она, мягко высвобождая ладонь из его хватки. – Еще увидимся, Хидео.

– Пока, – ответил он, не смея поднять взгляд.

Он так долго и напряженно смотрел ей вслед, что не сразу заметил, что она назвала его по имени.

Растерялся, точно маленькая, глупая девчонка. И что она нашла в нем? Какой потайной карман его души ее тронул? Почему она увязалась за ним, как собачка? Или она готова идти за кем угодно? И все же, несмотря на то, что она пытается хоть как-то улыбаться, у нее не выходит это сделать по-настоящему, искренне. Почему?

В ней как будто поселился огонек, который то вспыхивает, то угасает. Можно предположить, что этот огонь скоро совсем потухнет и остынет в золе. И совсем не ясно, почему он все еще не погас… Она ли поддерживает этот огонь?

Мичи похожа на маленький, бушующий в море маятник. Показывает путь блуждающим и терпящим бедствие кораблям, но сама уже много-много лет страдает от бесконечного блуждания во тьме. Она сама блуждает как огонек – и не находит выхода.

– А, вот вы где, – отозвался Токутаро-сэнсэй. – А я вас везде ищу.

Генджи почтительно кивнул учителю и прошел за ним в кабинет. У них сегодня не было уроков химии, поэтому Генджи даже предположить не мог того, что Токутаро-сэнсэй позовет его к себе. Видимо, у него было какое-то срочное дело.

В кабинете пахло горелым; вероятно, на прошлом уроке учитель проводил какие-то опыты с огнем. Хотел бы Генджи на это посмотреть – когда он был помладше, опыты сэнсэя производили на него неизгладимое впечатление. Было такое чувство, как будто учитель – великий фокусник, который может окрасить жидкость в любой цвет, заставить ее забурлить или задымиться. Сейчас особых восторгов демонстрируемые опыты не вызывали – теперь, когда Генджи знает о множестве производимых реакций, он может легко предугадать исход любого опыта.

Учитель молчал, он даже не смотрел на Генджи, лишь медленно перебирал бумаги на столе, да открывал ящики, в которых бумаги было еще больше.

– Вы чего-то хотели, сэнсэй? – спросил Генджи, не выдержав.

Он еще планировал пообедать с Мацумурой, но, судя по всему, учитель решил занять его на весь перерыв. В какой-то момент Генджи самому нестерпимо захотелось помочь ему отыскать ту самую бумажку, ради которой он его позвал.

– Да, – пробормотал Токутаро задумчиво, – незадача. Потерял объявление о конкурсе. Ничего, если я пришлю его вам на почту?

– Какое объявление? Какой конкурс?

У Генджи неприятно похолодело в желудке. Его время совершенно не рассчитано на дополнительную работу по химии, однако возразить он не мог – лицо сэнсэя говорило о непоколебимости решения. Даже если бы Генджи и вступил в перепалку, ему не удалось бы отвертеться.

– Я хотел предложить вам с вашей одноклассницей написать работу в соавторстве на конкурс. Вы мои лучшие ученики, и такое я могу доверить только вам одним.

– Отказаться, я так понимаю, не выйдет? – спросил Генджи серьезно.

– От этого конкурса зависит престиж нашей школы, – заметил Токутаро-сэнсэй. – Вы, конечно, можете отказаться, но вряд ли вам придется это по душе. Ваша одноклассница, к тому же, уже согласилась.

Генджи лихорадочно соображал. Он-то надеялся все свободное время посвятить искоренению преступности, в частности поимке маньяка, но теперь об этом можно было забыть – работа на конкурс вытянет из него не только все силы, но и душу.

– И с кем я ее буду писать? – без особого интереса спросил Генджи, складывая руки на груди.

В такие моменты он жалел о том, что хорошо учится. На отличников возлагают слишком большие надежды, но они этого не стоят. Это взаимное мучение.

– Лили Рокэ.

Учитель продолжал рыться в бумагах. Генджи, наблюдавший за ним, нахмурился. Рокэ-сан? Серьезно? А он мог найти ему соавтора еще глупее? Странный выбор для человека, который надеется повысить престиж школы за счет этого конкурса. Он, кажется, сказал, что она тоже «лучший ученик»?..

Генджи едва сдержался, чтобы не расхохотаться – ему ни разу не доводилось видеть, что Рокэ делает какие-то успехи в учебной деятельности. Она, конечно, смышленая, подхватывает на лету, но ее часто не бывает в школе, а еще она настоящая истеричка! Да такие, как Лили, обычно ничего существенного не делают в жизни, они лишь бездумно потребляют то, что придумали за них другие.

Скорее всего, Рокэ сядет ему на шею и свалит всю важную работу на него. А рядом подпишет свое имя.

Такое дурацкое имя!

– Вы уверены, что стоит доверять такой важный проект Рокэ-сан? – рискнул спросить Генджи. – Она довольно редко появляется в школе…

Губы учителя тронула ехидная улыбка.

– Не переживайте, – сказал он, – она станет ходить, как только поймет, какой шанс ей выпал.

Генджи не поверил – он хоть и мало знал Рокэ, однако помнил, что один такой совместный проект уже был загублен по ее вине. Тогда она была в паре не с ним, а с другим парнем, тоже очень умным… Как же его звали?

Генджи из спортивного интереса соревновался с этим парнем за звание лучшего ученика, вот только, парня давно уже никто не видел…

– А Мамору? – вдруг выпалил Генджи и сам же смутился резкого тона. – Мамору Горо, мальчик из параллельного класса? Почему бы не взять его в соавторы?

Токутаро-сэнсэй, не перестававший все это время искать злополучное объявление, внезапно вскинул голову и вонзил острый, пробирающий до костей взгляд в Генджи. Тот невольно отпрянул, взбудораженный таким резким движением.

– Мамору Горо? – задумчиво эхом отозвался учитель, как будто прокручивал в уме всех, кто мог бы носить это имя. – Его уже давно нет.

– Нет? – ужаснулся Генджи.

На секунду у него оборвалось все внутри – неужели тот мальчик, которого Генджи практически ненавидел из-за успехов в учебе, умер? И почему он ничего об этом не знал?

Взгляд старика продолжал сверлить в нем дыру.

– Нет, – повторил Токутаро. – Он перевелся в школу Оги.

У Генджи отлегло от сердца – значит, Мамору теперь учится в соседнем городе. Это хорошо, ведь теперь он не будет докучать Генджи своим занудством. Уж в этом-то Генджи теперь занимает первое место!

– И… как давно?

– Около трех месяцев назад. Я не знаю подробностей, уж извините.

Токутаро бросил поиск бумаги, вместо этого он теперь вовсю пялился на Генджи, пытаясь вычислить, что тот обо всем этом думает. А Генджи думал о многом – мысли о Мамору вытеснили его раздражение, вызванное конкурсным проектом и глупой напарницей. В голове не укладывалось, как он мог не замечать отсутствие своего главного конкурента и врага на протяжении трех месяцев?! Наверняка одноклассники Горо устраивали ему что-то вроде проводов – и неужели Генджи даже краем уха не слышал о вечеринке в честь Мамору?