Вульф (ЛП) - Страница 1

Перевод: Julia Ju

Редактура: Ленчик Кулажко

Вычитка: Ленчик Кулажко, Julia Ju

Обложка: Ленчик Кулажко

Оформление: Ленчик Кулажко, Julia Ju

Словарь терминов

МК — байкерский клуб

Клубный бизнес — законная или незаконная деятельность, приносящая клубу доход

Байкерский жилет (косуха) — кожаная жилетка или куртка с эмблемой клуба

Сладкая попка — клубная шлюха, девушка, которая околачивается в клубе, предлагая секс или помощь в надежде стать постоянной девушкой члена клуба

Старуха (старушка) — жена или постоянная девушка члена клуба

Захват — событие, когда один МС поглощает другой

Фея — хорошая девочка, принцесса

Кальмар¹: — гонщик-позёр, на которого клуб смотрит свысока, тот, кому не хватает здравого смысла

Кодекс — правила, по которым живут члены клуба

Церковь — комната, в которой клуб проводит свои ежедневные/еженедельные собрания

Служба — собрание для обсуждения клубных дел

Президент — высший уровень власти. Босс клуба. Руководитель бизнеса.

Вице-президент (ВП) — вице-президент

Инфорсер — следит за соблюдением клубных законов, защищает владельцев нашивок, защищает репутацию клуба, помогает в разрешении конфликтов

Силовик — старший по оружию, защитник президента, отвечает за безопасность

Проспект — кандидат в члены клуба. Обычно носит нашивку «Проспект» в течение одного года, чтобы доказать свою преданность службой, лояльностью и серией действительно дерьмовых заданий, которые никто другой не хочет выполнять

Ралли — тусовка байкеров, обычно для развлечения, но, как правило, там решаются и какие-то вопросы бизнеса клуба

Всем моим хорошим девочкам, которые знают, что влюбиться в короля преступного байкерского клуба не означает, что теперь миссией твоей жизни станет изменить его. Вместо этого, ты должна принять тьму, которая есть в тебе, и стать его крутой гребаной королевой.

ПРОЛОГ

Габриэль

ИСКУССТВО ПРЕЗИДЕНТСКОЙ ВОЙНЫ

Через два поколения ты будешь полностью забыт.

Иллюзия того, что с тобой будет все иначе, заставляет двигаться вперед.

Иллюзия, что ты другой.

Иллюзии не служат никакой цели.

Иллюзии, которые мы питаем в отношении себя, помогают нам справляться с тем, что мы делаем каждый день.

Взрослеем, женимся, работаем, рожаем детей, растим их, умираем.

Для чего? Для большинства людей — чтобы просто вернуться в землю и быть забытыми.

Итак, все это не имеет значения.

Когда я стою над изувеченным телом мужчины средних лет, который изнасиловал младшую сестру одного из моих людей, я не испытываю печали по поводу его приближающейся гибели. Никакого раскаяния.

Вместо этого я чувствую все то, чего, как говорят, человек не должен испытывать, когда лишает кого-то жизни.

Радость.

Удовлетворение.

Наслаждение.

Его окровавленное, изуродованное тело дарит мне покой.

Иллюзия, что его убийство должно мучить меня, нереальна.

Я видел достаточно, чтобы понять — есть только здесь и сейчас, нет никакого «потом». И то, хороший я или нет, никак не влияет на мою судьбу.

— Я не хочу умирать… пожалуйста, я не знал, что ей шестнадцать, — скулит он. Слюна и кровь, капающие у него изо рта, собираются в лужу под ним, а большая часть его зубов теперь лежит на брезенте.

— Прости, это было не мое решение… У меня не было выбора.

— Нет… не оправдывайся. Всегда есть выбор. Это, блядь, полное дерьмо — уйти вот так, мудак, — выплевывает Мейсон, мой казначей и старший брат девушки, которую этот больной урод накачал наркотиками, изнасиловал и записал на видео, чтобы сохранить доказательства своих гребаных похождений, и бьет по затылку парня, которого называют Гатором². Надо было догадаться, что с таким прозвищем парень окажется подонком.

Мейсон кивает Каю, моему инфорсеру. Кай не произносит ни слова, он как кирпичная стена, не проявляет никаких сомнений. Он идет вперед и занимает позицию за спиной Гатора, фиксируя его лоб одной рукой, а другой удерживая рот открытым.

Мейсон на минуту задумывается, глядя в рот Гатора и изучая, что там осталось. Выбор невелик, но он выбирает задний коренной зуб. Он зажимает его плоскогубцами и вырывает, а затем бросает осколки на землю под умиротворяющие бессвязные вопли, которые отзываются песней в моей душе.

Моя очередь.

Я снова зажигаю бутановую горелку, чтобы сжечь еще немного чернил с шеи и левой руки Гатора, где у него нанесена эмблема «Адептов Греха».

Их клуб был постоянным врагом нашего клуба на протяжении многих лет, с тех пор как мой дед, Айра Вульф, основал в шестидесятых наше наследие — «Гончих Ада».

Я ухмыляюсь, замечая ужас на лице Гатора, пока иду к нему, кровь, — темная и тягучая, — течет из его рта, теперь она гуще слюны.

Я провожу двумя первыми пальцами по пламени, разглядывая Гатора — или то, что от него осталось. Я даже не знаю, как он до сих пор остается в сознании.

Все, что нам нужно, — это имя, а он продержался гораздо дольше, чем я думал.

— Пора лишиться еще пары татуировок, если ты не готов к разговору, — говорю я. По правде говоря, мы останавливаемся, когда вонь горящей плоти становится слишком сильной в этом маленьком помещении.

— Это твой последний шанс поступить правильно, — говорю я, используя человеческий инстинкт, что спасение возможно.

Он едва в сознании, когда мое пламя касается его кожи. В этот момент он резко приходит в себя, его налитые кровью глаза расширяются, и он начинает кричать. На самом деле это жалкий крик, чуть громче шепота.

— Остановись… пожалуйста. Это был Фокс. Он сказал, что хочет, чтобы я ударил вас по самому больному месту. Я просто делал свою работу, чувак, — шепчет он.

— Наконец-то, блядь, — говорит Кай, прикуривая сигарету.

Мы так и предполагали, но нам нужно было подтверждение, прежде чем планировать убийство президента их клуба.

Я оцениваю Гатора. Мужчины обычно говорят правду в последние секунды своей жизни, поэтому я уверен, что он честен.

— А наши клиники? — спрашиваю я. — Кто заказал кражу наших лекарств?

— Фокс, — отвечает он, снова называя имя президента клуба, который скоро умрет, и смотрит на меня одним едва приоткрытым глазом, а другой, опухший, закрыт.

— Пожалуйста, Вульф. Я хочу умереть. — Его голос звучит как стон. — Пожалуйста… убей меня, — умоляет Гатор.

Я гашу пламя и откладываю горелку. Снова подхожу к нему, рукой в перчатке хватаю за волосы и поднимаю его жалкое лицо вверх, чтобы он увидел последнюю душу в своей жизни.

— Это чертовски трогательно, что ты сейчас молишь меня о смерти, — выдавливаю я из себя.

— Я уже достаточно наслушался, — говорит Мейсон с другого конца комнаты.

Я обещал ему. Это его сестра, так что решать ему.

Гатор вздыхает, он смирился со своей судьбой.

— Пожалуйста, — шепчет он.

Я достаю пистолет и целюсь ему в лоб. Как раз в тот момент, когда я собираюсь выстрелить, Кай произносит мое имя и кивает в другой конец хижины.

Я смотрю туда, куда он указывает, и сталкиваюсь с глазами, полными ужаса. Ее идеальное лицо искажено от страха. Океанский бриз развевает ее длинные волосы цвета оникса, рассыпанные по плечам, залитым лунным светом.

Может, я и убийца, но не дикарь. Я точно не хотел, чтобы она видела это, если бы у меня был выбор, но теперь его не осталось.

Я понятия не имею, как и почему она здесь, но пути назад нет. Я смотрю на нее, и невинность исчезает из этих прекрасных голубых глаз, такого же цвета, как ее платье. Она стоит на коленях перед дверью хижины.