Второй шанс (СИ) - Страница 66

«Неужели и мое подсознание сыграло со мной такой же сценарий? Тогда чего я хотел на самом деле? Заниматься наукой или быть с Анной? Почему все так быстро закончилось моей смертью?» — вопросы приходили один за другим.

«Будем есть слона по частям, — решил он. — Будем решать вопросы по мере их поступления. Вопрос первый. Что я хотел, и о чем мечтал по настоящему. Подсознание реализует только то, что мы хотим на самом деле, а не то, что нам кажется, что мы хотим».

Это он знал.

Он вспомнил историю, которую часто рассказывали на психологических бизнес-тренингах, которые он когда-то посещал, а бывало и сам вел, о роли интуиции и подсознания в бизнесе.

Одному предпринимателю предложили заключить очень крупную и, на первый взгляд, выгодную сделку. И все в ней было хорошо. Он очень обрадовался и хотел подписать контракт. Но что-то не давало ему покоя. Вот не хотел он его подписывать, несмотря на огромную вроде бы выгоду. Почему? Он не знал, но все внутри него протестовало против этого. Он стал искать уловки, чтобы уклониться от заключения договора. Кончилось все тем, что за час до подписания документов, он упал на ровном месте и сломал ногу. Естественно, подписание контракта отложили. А через месяц он узнал, что эта сделка была гигантской аферой, по результатом которой он бы потерял все, что имел, и еще бы остался должен. Его подсознание все тогда просчитало, и вовремя «надавило на стоп», но вот как сообщить об этом. В результате, пришлось ломать ногу.

Потом он вспомнил фильм Тарковского «Сталкер». Редкий случай, когда фильм оказался более философским и глубоким, чем книга Стругацких «Пикник на обочине», по которой он был снят. Особое впечатление на него произвела сцена, где группа вместе со Сталкером, стоит перед входом в комнату, где исполняются все желания. Но была огромная проблема. Там выполняются только самые заветные желания. Интересно, что один из них — ученый — несет с собой бомбу, чтобы взорвать эту комнату, потому что боится того, что когда-то в нее войдет безумец, который пожелает уничтожить всю Землю.

Перед тем как войти, Сталкер рассказывает историю о другом Сталкере, его знакомом. У этого Сталкера был неизлечимо больной сын, которого он очень любил. И он всем говорил, что его самая заветная мечта сделать так, чтобы он выздоровел. И с этой мечтой он вошел в комнату исполнения желаний. Сын его не выздоровел, но зато этот Сталкер сильно разбогател. И он сам, и его жена, и все окружающие, а самое главное — его сын — все поняли, чего он хотел больше всего на самом деле. И это никак не касалось выздоровления сына. Не выдержав той правды о нем, которая открылась и ему и всем остальным, он повесился.

После этого рассказа никто из группы, и сам Сталкер, так и не вошли в эту комнату желаний. От греха подальше.

«Наверное в этом и есть мудрость подсознания, которая напрямую не общается с сознанием, чтобы человек не узнал о себе такое, после чего не сможет жить, — подумал Старик. — Нужно честно признаться, ни о какой науке я не мечтал. Больше всего я хотел, чтобы Анна осталась жива. Но подсознание понимает, что это невозможно. Как сказал Шекспир: „Весь мир театр, а люди в нем актеры“. Но нужно было бы добавить, что жизнь это одноразовая премьера, без репетиций и возможности сыграть ее заново. Поэтому нет никакого Второго Шанса. Жизнь — это первый и единственный шанс!»

Он вздохнул.

«Наверное поэтому я там и погиб. Каким бы ни был новый Саша, но за ним тянулась карма поступков, совершенных прежде. И не все они были хорошими. Возможно, он и взял те пять тысяч рублей, о которых говорила Нина, и на которые, как бы имел права Алексей. И это противоречие между старым Сашей и новым Стариком-Сашей разрешилось его смертью. Могло ли оно разрешиться иначе? Хотя, о чем я говорю Это ведь была просто галлюцинация. Но почему я не попал сразу к Анне? Зачем эта история с Катей?»

Он встал с кровати, удивившись как легко это ему далось и подошел к окну. Сентябрьский сад в «манто» из золотой листвы и несмелые солнечные лучи в редеющих кронах.

«Думаю, что подсознание решило объединить два в одном. Все-таки тяга к науке была всегда. Вот оно и подкинуло мне возможность сделать открытие и шанс снова полюбить. Был ли я рад что предложил, по сути, украденное у других ученых изобретение? Этот твердофазный иммуноферментный раздельный анализ. Наверное, нет. Как ни крути, это кража чужого. Гораздо больше мне нравилось быть с Катей. С мамой Анны, как оказалось. Интересно, похожа ли Катя из моей иллюзии на настоящую Катю, маму Анны? Смешно! Если бы у нас с Катей, в этой галлюцинации, что-то получилось, то не было бы Анны. Хорошо, что это была только галлюцинация. Будь то реальность, возможно существующая реальность координально изменилась, и не было бы ни Анны, ни меня, ни моих детей, ни моей жизни вообще…»

Старик взял свой смартфон со стола и позвонил секретарше на свою фирму. Та быстро сняла трубку.

— Здравствуйте! Я так рада что Вам лучше! Мы все очень переживали за Ваше здоровье.

— Спасибо, Виктория! Ты даже не представляешь на сколько мне лучше! Прошу тебя закажи мне билет в бизнес-класс на самолет в Москву на следующий понедельник, и забронируй гостиницу там же на две недели.

— Вы уезжаете в командировку? — сказать что секретарша была удивлена, это не сказать ничего. — А Вам не рано после болезни?

— Тут главное, чтобы мне не было поздно! — пошутил Старик. — И еще, пришлите мне на смартфон телефон фирмы «БИОТЕХНОМЕД», пожалуйста.

— Конечно! — и через пару минут пришло сообщение с московским номером. Старик набрал его и услышал:

— Добрый день! Фирма «БИОТЕХНОМЕД». Чем можем Вам помочь?

— Здравствует. Это ваши зарубежные партнеры, — и Старик навал название своей фирмы.

— Да, да! Мы знаем о вас, что Вас интересует?

— У меня необычная просьба. Она касается вашего бывшего директора Анны Викторовны Павловой.

— Ой, это было так давно. Ее портрет висит у нас в галерее директоров, но я ничего о ней не знаю. Давайте я соединю Вас с нашим директором Василием Сергеевичем. Он с ней работал, когда… — секретарша вздохнула. — Когда она была еще жива.

— Отлично! Буду Вам очень признателен, — ответил Старик и подумал: — «Не тот ли это Вася, который был с Анной на выставке и дежурил на стенде».

— Здравствуйте, — услышал он в трубке грубоватый мужской голос, — меня уже ввели в курс дела. Что Вас конкретно интересует об Анне Викторовне?

— Вы меня не узнали? А я Вас помню, на выставке в две тысячи тринадцатом году. Вы остались дежурить, когда мы с Анной Викторовной отошли пообедать.

— Да, я тоже Вас помню. Ваш заказ нам помог тогда окончательно встать на ноги. Так что Вас интересует?

— Я собираюсь на следующей неделе в Москву. Не могли бы Вы мне подсказать, где похоронена Анна Викторовна?

— Зачем Вам это? Столько лет прошло.

— Лучше поздно, чем никогда. Хочу навестить ее могилу, положить цветы. Вы мне поможете? Я ведь все равно узнаю.

— Конечно. Ее похоронили вместе с родителями в Пущино. Я точно не знаю квартал и сектор, визуально могу показать, но в администрации кладбища Вам покажут.

— Большое спасибо! Вы мне очень помогли.

— Подождите… — вдруг затих директор, — скажите, это к Вам она тогда ехала, когда разбилась на машине?

— Зачем Вам это знать? — спросил Старик.

— Я ее любил! А она любила Вас. И погибла из-за Вас! Если бы она не поехала к Вам, она осталась бы жива! Она была так молода.

— Мне очень жаль.

— Постойте! — директор замолчал, и, вздохнув, продолжил: — Перед столкновением она мне позвонила. Как будто чувствовала что-то. Ведь у нее никого не было. Она просила, если вдруг с ней что-то случится, а Вы обратитесь ко мне, чтобы я передал Вам ее медальон. На память.

— Он у Вас? Малахит в серебре. С царапинкой сзади… — дрогнувшим голосом произнес Старик.

— Да, он. Приезжайте и забирайте. Я так хотел, чтобы он остался со мной, но нарушить ее последнюю волю не могу. Столько лет он Вас ждал.