Второй шанс: Истинная для Хранителя (СИ) - Страница 10

Дайна прибегает совсем редко. И рассказывает, что отчим её больше не лапает и даже шпынять за мнимое безделье почти перестал. Мы повторяем буквы и цифры, выписывая их угольками прямо на печке.

А когда не остаётся места, я запускаю крошечный вихрь, который собирает угольную пыль и вылетает в печную трубу. Моя маленькая гостья смотрит на это и звонко смеётся.

Всё было бы хорошо, если бы не сны, через которые я вновь и вновь проникаю в память злополучной Яры. Из них потихоньку вырисовывается всё более страшная картина.

Я, наконец, узнаю, кто такой этот Двуединый.

-И вселятся праведники в сады, насажденные для них от начала мира! – вещает высокий худой человек с огненным, да нет, скорее испепеляющим взором, одетый в чёрную с золотом мантию. – Щедр Двуединый к тем, кто хранит его слово сам и несёт другим! Живут они в мраморных дворцах, и ходят в одеждах из драгоценного шёлка! Едят и пьют они на золоте, и даже отхожие сосуды у них из серебра! Когда же устанут они от наслаждений, ждёт их другая услада – садятся они у окон в преисподнюю и взирают намученияневерных инечестивцев!

Вот не могу я этого понять, – размышляю я, втихаря переминаясь с ноги на ногу от холода в зале. – Ну что приятного на такое смотреть?

Тут я полностью согласна с прежней хозяйкой моего тела. Неужели действительно можно получать удовольствие от таких вещей?

С каждым сном я всё больше погружаюсь в её жуткую реальность.

Сегодня я целый день вспоминаю мой потерянный рай. Даже плакала уже. Эрин заметила, пришлось её как следует за волосы оттаскать.

Видели бы мама с папой, какой я теперь стала. Если они правда могутсмотреть из загробного мира, они там, наверное, плачут о моей погибшей душе.

Они меня учили всех жалеть, помогать слабым, говорить только правду. Мама всегда нищих кормила. И одевала их детей в мою старую одежду. А у меня были игрушки и даже две книжки. Папа меня ещё в пять лет читать научил.

Однажды ночью к нам пришли стражники. Папа велел нам с мамой вылезти через окно позади дома, а сам пошёл открывать. Это моя самая страшная тайна, о которой даже Мастер не знает.

Мы с мамой долго шли пешком. Останавливались в деревнях, тогда ещё были деньги платить за ночлег и еду. Потом деньги кончились. Мама заболела и умерла на постоялом дворе. Она там мыла и стирала за остатки со столов гостей и ночлег. Хозяйка сочла, что я слишком маленькая и слабая, чтобы её заменить, и сдала меня в приют. Мне тогда лет семь всего было.

Боже, какое счастье, что я не попала в этот ужасный Раудан, - думаю я. - Бедная Яра...

Не будь этих снов, моя жизнь была бы совершенно безмятежной. Я нежусь в постели, пока не взойдёт солнце. Потом хлопочу по хозяйству и гуляю по натоптанным вокруг дома тропам. Получив молодое тело, я забыла про ломоту в спине и боли в суставах.

Я хорошо потрудилась осенью, и теперь наслаждаюсь покоем и уютом. Да и к одиночеству я ещё в своём прежнем мире привыкла. Весной отправлюсь в город, может, хоть книг прикуплю. Судя по моему учебнику магии стихий, книгопечатание здесь уже изобрели. Значит, они должны быть доступны и обычным людям.

Надо только придумать, как деньги заработать. Один способ я уже знаю – можно продавать мёд. Он в большой цене, потому что сахара здесь пока не знают. Но этого мало. Да и, как приговаривала моя бабушка, нельзя класть все яйца в одну корзину. Вдруг лето приключится дождливое, или мор какой на пчёл нападёт?

Моя надежда всё-таки на город. Узнаю, как у них дела с модами обстоят. Наверняка ведь есть тут какие-нибудь портнихи. А может, даже что-то типа ателье.

Я много чего могу. Шью неплохо. Вяжу крючком и на спицах. Три вида кружев плести умею. Думаю, найду себе сбыт. Можно будет ещё и нескольких крестьянок в деревне обучить, скупать у них потом товар и везти в город. Они рады будут зимой подработать. Тут ведь ни телевизора, ни интернета нет, и когда снег лежит, делать особо и нечего.

Со временем, глядишь, свой модный дом открою. И стану богачкой. Ещё и замуж выйду, какие мои годы. А что, имею полное право! Я ведь вдова.

И деток ещё рожу. Только не повторю больше ошибки со своей дочерью. Всех буду воспитывать сама лично.

Ну, размечталась! – осаживаю себя я и открываю учебник магии. Путь в город долгий, мало ли кто по дороге встретится. Надо научиться себя защищать. Но стихия настоящего огня, который жжёт, даётся непросто.

И вихрь усиливать пока не очень получается. Максимум, что мне удаётся сдувать с его помощью – пыль да сухие листья. Ничего, буду тренироваться. Терпение и труд всё перетрут!

Ближе к концу зимы солнце пригревает всё больше. Снег оседает и становится плотным. Теперь я могу гулять не только рядом с домом.

Я отправляюсь в лес. Хочу посмотреть, как там сейчас. Скоро он начнёт просыпаться.

Я иду меж деревьев. Впереди будет болотце, маленькое, но топкое, и я забираю вправо, чтобы не провалиться. И тут я слышу какой-то странный звук. Оборачиваюсь и вижу ужасную картину. Прямо из трясины торчит человеческая голова.

Он же сейчас увязнет! – осознаю я. – И кажется, это кто-то из нашей деревни. Не знаю, как его зовут, но лицо вроде знакомо. Хотя могу и ошибаться. Потому что очень уж страшное это лицо. Искажённое смертельным ужасом. Я даже в глаза ему не могу смотреть, потому что страшно.

- Сейчас, сейчас, – лепечу я и начинаю метаться по краю болотца. Я в полной растерянности и пытаюсь сообразить, что надо делать.

Как же ему помочь-то? Если попробую к нему подобраться, меня тоже затянет!

В моем родном мире я бы просто набрала 112, и всё. Приехали бы специально обученные люди и спасли бы. Ага, если успели бы... Потому что он скоро весь скроется!

Здесь только я одна. Никто не поможет. До деревни бежать слишком далеко.

Дура, - говорю я себе. - Ты и его не спасёшь, и сама за компанию утопнешь!

Но повернуться и уйти у меня не получается. Даже голос разума бессилен. Господи, что же мне делать?

Настил из веток! - осеняет меня.

- Держись, пожалуйста! - кричу я. Надо бы ему хоть палку какую под руки подсунуть.

Я хватаюсь за торчащий из снега сук. Не вытащить. Нахожу другой, он обламывается.

Боже, его же затягивает, он уже и на помощь звать не может. Мне страшно. Руки дрожат. Я не смотрю на его лицо.

Наконец, вытаскиваю подходящую палку. Как только её передать? Наклоняю молодое деревце, крепко хватаюсь за верхушку, становлюсь на кочку и тянусь палкой к утопающему. Только бы ноги в трясину не соскользнули!

Я изгибаюсь змеёй, и, наконец, у него получается дотянуться до спасительной палки. Вот он хватается за неё и второй рукой, и начинает подтягивать под себя. Жаль, деревце к нему не наклонить, не хватит высоты.

Я ломаю ветки, вытаскиваю из-под снега сучья и кидаю в болото. А потом понимаю, что я слишком маленькая и лёгкая, чтобы вытащить увязшего по шею мужчину. Что же делать-то? Подползаю к нему и привязываю к палке, за которую он держится, свой свёрнутый в жгут платок.

- Подожди, подожди, - шепчу я. Опять наклоняю деревце, одной рукой держусь за верхушку, другой тяну за платок.

- Помогай мне! – кричу я. – Мне тебя не вытащить!

Наконец, он начинает медленно, очень медленно выползать на проминающийся под ним настил.

Я уже вся мокрая, и вспотела, и сама провалилась немного. Но тяну изо всех сил. Высвободившись из трясины, мужчина лежит и не шевелится. Я начинаю его тормошить и кричать, что надо идти, иначе он замёрзнет, заболеет и умрёт. Если он полежит так и схватит воспаление лёгких - ему ведь конец. Антибиотиков тут нету.

Он не реагирует. Тогда я начинаю его пинать и обзывать дураком и самоубийцей. Кое-как с моей помощью он поднимается на ноги.

Не знаю, как мы добрались до дома. Я всё время думала, вот, ещё шаг, и всё. Упаду и больше не встану. Но мы дошли.