Вторая родина - Страница 2

Фрицу исполнилось двадцать пять лет. Хорошо сложенный, ловкий, физически крепкий, неутомимый ходок и храбрый охотник, он был старшим из братьев и гордостью семьи Церматт. Еще недавно резкий характер Фрица теперь смягчился — и на то была особая причина. Теперь братья не страдали, как прежде, от его вспыльчивости, вызывавшей часто укоризненные замечания родителей.

Найдя у Дымящейся горы молодую девушку, Фриц уже не мог выбросить ее из своего сердца. А могла ли забыть Дженни Монтроз, кому обязана спасением?

В Дженни все казалось привлекательным: белокурые вьющиеся волосы, рассыпанные по плечам, гибкая талия, нежные красивые руки и свежее загорелое личико. Войдя в честный и трудолюбивый дом Церматтов, девушка внесла в него то, чего ему так недоставало — какую-то особенную мягкость, женственность, став добрым гением семьи.

Но если для Жака, Эрнста и Франца она стала сестрой, то совсем иное чувство заставляло усиленно биться сердце Фрица. А Дженни? Испытывала ли и она нечто большее, чем чувство дружбы и благодарности к своему храброму спасителю?.. Прошло уже два года со времени того знаменательного события у Дымящейся горы… Фриц просто не мог, находясь рядом с Дженни, не влюбиться в нее… Отец и мать уже строили планы на будущее…

Жак, стремясь не отстать от брата, стал в последнее время совершенствовать свои физические данные, развивая с помощью специальных упражнений силу и ловкость. Ему шел двадцать первый год. Это был славный малый, среднего роста, стройный, всегда веселый и жизнерадостный, большой любитель пошутить, но при этом добродушный и преданный своим братьям. Родителям он никогда не доставлял огорчений. Своими шуточками он, правда, иногда выводил братьев из себя, но те не обижались. Короче, Жак был тем настоящим другом, о каком можно только мечтать.

Каяк летел по волнам как стрела. Фриц не стал поднимать маленький парус, потому что ветер дул с океана. На обратном пути, поставив парус, можно достичь устья Шакальего ручья и без весел.

Ничто не привлекло внимания братьев во время этого короткого плавания в три четверти лье.[4] Восточный берег залива, пустынный и бесплодный, представлял собой непрерывную гряду желтых дюн.[5] Западный, наоборот, весь утопал в зелени от устья Шакальего ручья до мыса Обманутой Надежды.

— Увы, — произнес Фриц, — наша Новая Швейцария расположена далеко не на самом бойком перекрестке морских путей. Эти берега Индийского океана такие пустынные…

— Не очень-то хочется, чтобы кто-нибудь ее обнаружил… Любой корабль, который пристанет к берегам Новой Швейцарии, тут же присоединит ее к владениям своей страны и вывесит свой флаг. И вряд ли это будет национальный флаг Швейцарии, ведь она не владеет морями. Тогда мы окажемся на чужой территории…

— Как же ты в таком случае представляешь себе наше будущее, Жак? — поинтересовался Фриц.

— Будущее? Оно — продолжение настоящего… И если ты недоволен…

— Но речь не только о нас, — прервал его Фриц. — Ты забываешь о Дженни. Ведь ее отец думает, что она погибла при крушении «Доркаса». Можно ли лишить ее возможности увидеться с ним? А как она доберется до Англии, если ни одно судно сюда не заглянет?

— Ты прав, Фриц, — улыбнулся Жак, ибо давно догадывался о чувствах брата.

После сорока минут хода каяк достиг невысоких скалистых берегов Акульего острова.

Первым делом братья, как всегда, осмотрели весь остров, проверили, в каком состоянии находятся поля, распаханные несколько лет назад вокруг холма с батареей.

Поля часто страдали от северных и северо-восточных ветров, которые неистовствовали здесь, прежде чем устремиться через узкий пролив в бухту Спасения, создавая на островке воздушные вихри такой силы, что не раз срывали крышу навеса, под которым находились пушки.

К счастью, на этот раз поля не очень пострадали. Лишь на северном берегу валялись опрокинутые ветром деревья. Их предстояло распилить и доставить в Скальный дом.

Изгородь, внутри которой паслись антилопы, также не имела повреждений. Животные питались сочной густой травой, она здесь в изобилии круглый год. Теперь стадо состоит из пятидесяти голов, и в ближайшее время можно рассчитывать на его увеличение.

— Что делать с этими животными дальше? — задумался Фриц, глядя, как грациозные парнокопытные обгладывают живую зеленую изгородь загона.

— Продадим, — живо откликнулся Жак.

— Ты допускаешь, что однажды к берегу пристанут корабли и мы сбудем им этих антилоп?

— Вовсе нет, — возразил Жак. — Мы будем их продавать… на рынке.

— На рынке? Тебя послушать, так недалек тот час, когда в Новой Швейцарии будет свой рынок, — начал иронизировать Фриц.

— Не сомневаюсь… Так же как и свои деревни, малые и большие города и даже столица! Столицей, несомненно, станет Скальный дом.

— И когда же это случится?

— Когда в Новой Швейцарии будет несколько тысяч жителей.

— Иностранцев?

— Нет, Фриц, — твердо сказал Жак, — швейцарцев, и только швейцарцев. На нашей родине достаточно большое население, и я не сомневаюсь, что несколько сот семей захотят сюда приехать.

— Но Швейцария до сих пор не имела колоний, и что-то непохоже, что они когда-либо появятся.

— Во всяком случае, Фриц, одну колонию она уже имеет…

— Гм, не тот у наших земляков характер, чтобы эмигрировать.

— А мы, по-твоему, что сделали? — вскричал Жак. — Разве у нас, швейцарцев, не обнаружился вкус к освоению новой земли? И результаты совсем неплохие.

— Но нас вынудили обстоятельства… — ответил Фриц. — И я думаю, что если Новая Швейцария и будет когда-либо заселена, то скорее всего эмигрантами англосаксонского происхождения. Так что вряд ли она в будущем оправдает свое название.

В глубине души Жак чувствовал, что брат прав, но все же при этих словах не мог удержаться от недовольной гримасы.

В ту эпоху Британия действительно находилась на вершине своего колониального могущества и ни одно европейское государство не могло с ней соперничать. Она завоевывала все новые и новые территории в регионе Индийского океана. Так что любой корабль, если он однажды пристанет к этим берегам, скорее всего окажется английским. И вероятность того, что его капитан не замедлит объявить новую землю английской колонией, вывесив на вершине Панорамного холма британский флаг, вполне реальна.

Окончив осмотр островка, братья поднялись на холм, где под навесом находилась батарея с пушками.

Отсюда, с холма, Жак и Фриц, вооружившись подзорной трубой, стали обозревать обширное морское пространство между мысом Обманутой Надежды и мысом на востоке, закрывавшим вход в бухту Спасения. Вокруг простирались пустынные берега и такое же пустынное море вплоть до линии горизонта. Только на северо-востоке, в полутора лье от островка, над поверхностью воды поднимались рифы, о которые разбился «Лендлорд».

Переведя взгляд в направлении мыса Обманутой Надежды, братья увидели утопающую в зелени дачу Панорамный холм. Летний дом был в целости и сохранности, что должно порадовать отца, всегда очень тревожившегося, как бы порывы ветра в сезон дождей не разрушили его.

Наконец, Фриц и Жак осмотрели навес. Ветры пощадили и его, хотя за два с половиной зимних месяца ураганы и шквальный ветер не раз бушевали в этих местах.

Теперь предстояло прикрепить к мачте красный с белым флаг[6] — он будет развеваться над островком до конца осени — и отметить это событие двумя пушечными залпами.

В то время как Жак вынимал флаг из чехла и крепил его к мачте, Фриц осмотрел две небольшие пушки, направленные жерлами в открытое море. Они в прекрасном состоянии, их остается только зарядить. Чтобы сэкономить порох, Фриц, как он делал это всегда, добавил к заряду ком влажной земли, что к тому же увеличивает ударную силу. Затем приблизил к огню запальный фитиль, собираясь зажечь его точно в момент, когда на мачте взовьется флаг.