Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев» - Страница 16

История как наука вообще не ставит перед собой воспитательных задач, точно также как их не ставит перед собой физика или химия. Об их воспитательном значении говорить было бы просто нелепо, а вот о воспитательном значении истории говорить почему-то принято. Единственная задача исторической науки – по возможности максимально точная реконструкция событий прошлого. Эта задача может быть выполнена, только если масштаб исторического явления и степень внимания, которое уделяют ему исследователи, адекватны друг другу. Любой перекос – повышенное внимание к избранным сюжетам, отстранение от других сюжетов – тут же создаёт эффект кривого зеркала. А что такое воспитание, тем более патриотическое воспитание? Это стремление донести до воспитуемого систему взглядов и суждений. И если на службу этому ставится историческая наука, то это неизбежно будет означать тенденциозный отбор фактов – пишем и говорим о том, что делает честь отечеству, а что не делает – о том не пишем и не говорим. Тем более не говорим о том, что делает честь противнику отечества. И сразу же наука вырождается в пропаганду, исследователь и преподаватель превращается в политрука.

Эпизод с бобруйской группировкой немцев, – продолжает Долуцкий, – это почти дословный пересказ воспоминаний маршала Рокоссовского. «К Рокоссовскому 40 лет претензий не было, что он неправильно освещает нашу историю. Но у нас такая технология издания, что она не даёт сносок». Действительно, в учебной литературе практически отсутствует источниковедение и историография. Никого не учат методологии проверки источников на достоверность, не учат анализировать факты, сопоставлять концепции и делать самостоятельные выводы. Вместо этого приучают принимать на веру и вызубривать некие клишированные суждения.

«Сейчас начался откат от прежних либеральных трактовок и наступление державнической идеологии, – продолжает Долуцкий. – В годы перестройки, в эпоху Ельцина, из неё изъяли коммунистическую сердцевину, но государство-то осталось… Не надо только путать государство и людей, государство и страну. Они не совпадают, это не синонимы. Я пытался изобразить… как на самом деле вело себя государство, вели себя правители и как люди им сопротивлялись… Можно любить родину, но ненавидеть государство… Большевики совершили преступление в 1917 году, длящееся преступление…. и оно не может содержать каких-то светлых моментов, которые мне советуют найти. Единственный светлый момент – сопротивление народа этому натиску».

Формируется стереотип: Великая Отечественная война, это (после Пушкина) «наше всё». При Министерстве образования и науки РФ создана «общественная организация» – Совет ветеранов. Цель очевидна – осуществлять внедрение советского патриотизма. Ветераны в массе своей – самая консервативная часть общества.

Долуцкий: «Есть конституция, которая гарантирует отсутствие официальной идеологии. Если наша идеология не националистическая, не шовинистическая, мой учебник имеет право на существование… Идёт попытка смены идеологии, и это государственная политика, и она каждый учебный год делает шаг вперёд… Министерство – только исполнитель государственного заказа, который идёт от стоящих на самом верху людей, а им, конечно, выгодно, чтобы у всех имелось одно мнение».

Судьба учебника Долуцкого – не единственный прецедент. Несколько лет назад началась травля учебника А.А. Кредера «Новейшая история зарубежных стран». Тоже сняли гриф, автор перенёс два инфаркта и умер. Чиновников не устраивало примерно то же, что и в книге Долуцкого. Кредера травили нещадно за то, что он не показал в должном, по их мнению, объёме подвиг советского народа. Хотя у него тема другая – всемирная история. Вот рецензия Ю. Мухина, выложенная на сайте газеты «Завтра»: «Прочитав этот учебник, я пришёл к выводу, что данная книга – это образец антиславянского сионистского расизма, на обложке которой не хватает только надписи: “Для 9-го класса туземных школ колонии Раша (Russia)”».

Долуцкого критикуют, в частности, за то, что он подрывает «коллективистские исконные ценности русского народа и насаждает не свойственные нашему народу индивидуалистические ценности». Определять, что характерно, а что не характерно для народа в целом – стремление само по себе пагубное. Тем более, что история доказала: прогресс основывается на индивидуальном творчестве в условиях интеллектуальной свободы (хотя многим людям действительно уютнее чувствовать себя в стаде). Если же говорить о войне, то трудно не согласиться с авторами статьи, размещённой к 9 мая 2005 года на сайте Агентства Русской Информации:«… Вся арифметическая нечистоплотность в истории войны является следствием нечистоплотного отношения советской власти к населению страны, величие которой зиждилось на том, что ценность жизни отдельной личности была не просто ничтожно мала, а отсутствовала вовсе, принесённая в жертву коллективному “сплочению масс”»³⁴.

Итак, тенденции печальные: интеллектуальному прорыву, начавшемуся на рубеже 1980-1990-х годов, противостоит нарастающая волна лжи. Особенно это заметно, когда речь идёт об истории II мировой войны. Есть ли выход? «Я верю, – говорит автор “не рекомендованного” учебника, – в возможность сопротивления каждого отдельного человека на своем участке натиску государства».

1. Цит. по: В войне мы победили не благодаря «священному интернационалу всех советских наций», а вопреки // АРИ. ру Агентство Русской Информации. Новости. События. Комментарии, http://ari.ru/

2. Дьяков Ю.Л., Бушуева T.C. Фашистский меч ковался в СССР: Красная Армия и рейхсвер. Тайное сотрудничество. 1922–1933. Неизвестные документы. – М.: Сов. Россия, 1992. – С. 7 – 8.

3. Катынская драма: Козельск, Старобельск, Осташков: судьба интернированных польских военнослужащих / Сост. и общ. ред. Яснова O.B. – М.: Политиздат, 1991.-240 с.

4. Там же. – С. 158.

5. Абаринов B.K. Катынский лабиринт. – М.: Новости, 1991. – 208 с.

6. Здесь и далее цитаты из книги Ю. Мухина «Антироссийская подлость» приводятся по интернет-изданию: http://www.patriotica.m/history/muhin_antiros_.html

7. Катусев А., Оппоков В. Иуды. (Власовцы на службе у фашизма) // Военно-исторический журнал. – 1990. – № 6, – С. 68 – 81.

8. Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. – М.: РОССПЭН, 2000. – 863 с.

9. Там же. – С. 484.

10. История. – 2000. – № 31.

11. Чуев С. Проклятые солдаты. – М.: Изд-во Эксмо, Изд-во Яуза, 2004. – 576 с.

12. Там же. – С. 6.

13. Там же.

14. Ковалев Б. «Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941–1944». – М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Транзиткнига», 2004. – 483 с. – (Военно-историческая библиотека).

15. Там же. – С. 9-

16. Там же. – С. 20.

17. Там же. – С. 22.

18. Там же.

19- Там же. – С. 29.

20. Там же. – С. 482.

21. Орлов А. За кулисами второго фронта. – М.: Вече, 2001. – 349 с.

22. Там же. – С. 10.

23. Там же. – С. 5.

24. Там же. – С. 8–9.

25. Иванов Р. Сталин и союзники: 1941–1945 гг. – Смоленск: Русич, 2000. -592 с. – (Тайны XX века).

26. Там же. – С. 3.

27. Там же.-С. 543.

28. Там же. – С. 3.

29. Там же. – С. 552.

30. Там же. – С. 545.

31. Там же. – С. 550.

32. Там же. – С. 551.

33. Там же. – С. 4.

34. Там же. – С. 553.

«Посев», 1951,№ 16

Я уже указывал на агрессивность в форме и содержании советской пропаганды. Эта агрессивность сказывается на изобразительных средствах этой пропаганды, в первую очередь, на языке и стиле. Советская пропаганда, в особенности большевицкая журналистика, выработала свою специфическую лексику и стиль, которые коренным образом отличают её от обычной «буржуазной» журналистики. Если в западной журналистике упор делается на конкретность, аргументированность и логичность, то большевицкая журналистика опирается на сильную фразу, на безаппеляционность выставленных положений.