Вторая кожа - Страница 113

Это было рискованно, и она знала это. Веспер чувствовала, что находится на волосок от смерти, балансируя на тончайшей грани между жизнью и небытием — середины не было.

— Неразумное, — повторил Чезаре, как бы пробуя слово на вкус. — Я видел отца редко, но все-таки помню, что он иногда бывал ужасно неразумным, иррациональным. — Он опустил голову. — Да, отец был иногда совершеннейшей свиньей, но в уме и изворотливости ему нельзя было отказать. Недаром же ему удавалось десятилетиями дурачить федералов!

Веспер собрала все оставшиеся силы в комок, она ясно понимала, что сейчас в нем боролись противоположные чувства, которые он, не желая в этом признаться, испытывал к своему отцу — ненависть и обожание. Война между этими двумя чувствами была нескончаемой. Что ж, неудивительно, что Чезаре видел мир только в двух красках — белой и черной, оттенков для него не существовало.

— Что и говорить, он был умнейшим человеком, — сказала Веспер. — И тебе никогда не удавалось контролировать его поступки, хотя, держу пари, ты не раз пытался это сделать.

От неудобного полусогнутого положения у нее ныла спина и болела щека, прижатая к грубой деревянной доске ящика с краденым в УНИМО оружием.

— О чем это ты? Да я никогда...

— Конечно же, пытался! Ты хотел показать старику, как много он потерял, сбежав от семьи, хотел ткнуть его носом в свои успехи.

— Ерунда, зачем мне это нужно? — сердито сказал Чезаре и бессознательно ослабил нажим на пистолет у ее уха.

— Ты хотел доказать ему, что ты лучше и умнее его.

— Я не собирался соревноваться с ним.

— Может, и не собирался, но делал это! Ты хотел реванша, хотел сделать ему больно, отомстить за то, что он бросил тебя в детстве.

— Но у него не было выбора! — закричал Чезаре. — Отец сделал это для блага нашей семьи.

— Чушь собачья, и ты сам это знаешь, — продолжала Веспер гнуть свою линию. — Ему было наплевать на семью. Она мешала его честолюбивым планам. Он презирал эту тихую гавань и хотел иметь лишь власть и деньги, жить на пределе возможного.

— Нет, ты врешь, я знаю, что это не так! — Чезаре убрал пистолет от ее уха.

Веспер с болью в спине распрямилась и увидела, что он смотрит на нее уже по-другому. Она смогла переключить его гнев на иной объект.

— Я права, Чезаре, — ясным и спокойным голосом сказала девушка. — Твой отец сделал свою карьеру в Токио. В 1947 году он спал с Фэйс Гольдони, но когда вышел из госпиталя, между ними все кончилось. Потом было много других женщин, целая вереница юбок — именно так он называл своих любовниц.

Чезаре был бледен, как бы парализован тем страхом, который подавлял в себе много лет. Джеки была совершенно права: он действительно был точно таким же, как его отец. Но разве не этого он сам хотел? И да, и нет. Пока мальчик подрастал, отец был для него идолом, хотя он совсем не знал его. Он сочинял длинные истории про своего отца и его подвиги, которые никогда и никому не рассказывал. Ему нужны были эти истории, чтобы не возненавидеть отца, как это сделала Джеки за то, что он бросил их всех.

Женщина за женщиной — вереница юбок. Джон и Чезаре Леонфорте — отец и сын — два одинаковых человека. Боже!

Веспер чувствовала, что надвигалась эмоциональная вспышка, грозившая перейти в слепую разрушительную мощь.

— Ты лжешь, — сказал Чезаре хриплым шепотом, но в голосе его не чувствовалось никакой уверенности. Его глаза красноречиво говорили о том, что он верил каждому ее слову. Ей удалось обезоружить его, если не в буквальном, то в переносном смысле. — Ты так молода, откуда тебе все это знать?

Веспер сделала шаг в его сторону.

— Он сам рассказывал мне об этом, Чезаре. Он хвастался своими победами над женщинами. Рассказывая об этом мне, он тем самым еще выше поднимался в собственных глазах.

Чезаре пристально смотрел на девушку, но не видел ее, его взгляд был обращен в прошлое.

Веспер подошла к нему еще на один шаг и продолжила ровным бесстрастным голосом:

— Если я что-то и узнала о твоем отце, так это то, что он никого и ничего не любил, как будто не был человеком.

Чезаре моргнул.

— Не был человеком? — Он слегка покачивался, как будто находился в состоянии транса.

Веспер совсем близко подошла к нему.

— Он был просто неспособен любить или быть любимым. Любить для него было так же невозможно, как дышать водой вместо воздуха.

Чезаре сделал шаг назад, но Веспер продолжала наступать, безжалостно и неумолимо играя роль обвиняющей совести.

— Ты совсем такой же, как он, Чезаре!

— Нет!

— Да!

Глаза девушки светились изнутри, ветер поднял ее волосы вокруг головы, как нимб вокруг богини.

— У тебя нет веры в Бога, нет способности хранить верность, ничего нет. Ты весь — одно эгоистическое "я", таким же был и твой отец. Я смотрю на тебя и не вижу ничего — пустое место, вакуум, ничем не заполненное пространство, вот ты кто.

Чезаре затряс головой, не в силах вымолвить ни слова, Веспер словно загипнотизировала его.

— Как ты думаешь, почему твоя сестра перестала с тобой разговаривать? Только потому, что ты ударил ее?

— Я и сам бы хотел это знать, — чуть слышно прошептал он, и соленый морской ветер тотчас унес его слова прочь.

— Но ты же знаешь, Чезаре. И всегда это знал. Джеки разглядела в тебе то, о чем я говорила, и это привело ее в ужас. Может, она любила тебя когда-то — а я уверена, что так оно и было. Но твое равнодушие и коварство убили эту любовь. Уже тогда ты становился слишком похожим на своего отца, и она не могла этого вынести. — Девушка ткнула в него пальцем:

Это ты заставил ее уйти, а теперь она мертва.

Боковым зрением Веспер видела, как из рубки появился Мило. Он уже собирался что-то прокричать, но девушка знаком остановила его. Лейтенант жестом показал на белесое от яркого солнечного света небо. Она осторожно посмотрела в указанном направлении и увидела приближающийся к ним вертолет.

«Это Кроукер», — подумала Веспер, едва сдержав вздох облегчения, и в этот момент услышала выстрел. Чезаре стоял на коленях, к виску был прижат пистолет. На какое-то мгновение она решила, что Бэд Клэмс застрелился. Нет, он был для этого слишком большим эгоистом! Девушка встала на колени и обняла его. Сердце Чезаре билось так сильно, словно готово было разорвать грудную клетку. Его сильная аура сморщилась до размеров кулака.

— Я хочу это сделать, — прошептал он. Палец на курке пистолета дрожал. — Я хочу.

— Нет, — сказала Веспер, — не надо.

Она видела, что он испытывает горькое чувство отверженности. И тут же нервное напряжение отпустило ее. Теперь девушка искренне не хотела смерти Чезаре и изо всех сил пыталась удержать его от рокового шага. Звук вертолетных винтов становился все ближе и громче, водная гладь вокруг катера покрылась мелкой рябью от воздушных потоков.

— Это федералы, — сказала Веспер лейтенанту. — Глуши двигатели. Прикажи команде сдаться без сопротивления.

Мило мрачно кивнул.

Она повернулась к Чезаре. Его глаза были мутными. Такими бывают глаза еще теплых трупов. Мысленно он был уже где-то в ином месте и другом времени.

— Джеки?

И тогда она все поняла и ответила ему:

— Я здесь, Чезаре.

— Джеки... прости меня.

— Я знаю, ты сожалеешь о случившемся.

Палец за пальцем она сняла его руку с пистолета и забрала оружие. До них доносились звуки вертолетного винта, как будто это хлопали крылья ангелов.

— Джеки... — Он прерывисто вздохнул.

— Все в порядке, Чезаре. — Веспер взяла его голову в свои руки и прижала к груди, нежно покачивая из стороны в сторону. — Теперь уже все в порядке.

— Похоже, ты умер, и никто не пришел тебя воскресить.

— Ты воскресил меня. — Николас слабо улыбнулся и пожал Каве руку. — Спасибо за помощь.

— Да не стоит, чего тут особенного.

Они разговаривали в одной из дальних кладовок ресторана «Пул Марин». Ни один из них не сказал ни слова о том, что произошло в той комнате, где Кава нашел Николаса. Парень не хотел знать, почему там висел изувеченный труп старика, а Николасу не хотелось вспоминать только что пережитый ужас. У него впереди было еще много дней и ночей для таких воспоминаний.