Всякому волку свой волкодав - Страница 8

– Отлично, замечательно, именно то, что нужно. Полнота… немного излишняя, но это ничего. Самый что ни на есть восточный профиль, – шумный всклокоченный шатен самым бесцеремонным образом ухватил толстячка за подбородок и повернул его лицо сначала в профиль, а затем и анфас, пристально присмотрелся к нему. – Да, чего-то не хватает, – задумчиво протянул он. – Возможно, усов или бакенбардов. Но это вполне поправимо: грим, накладки… Ну и костюмчик соответствующий придется подобрать. А так очень даже ничего, – закончил, наконец, свою пылкую речь мужчина.

– Макс, я что-то тебя не пойму, – заговорил толстяк. – Что ты от меня хочешь? Вытащил из ресторана, как барана бесчувственного, распотрошил всего, – мужчина пригладил свои взъерошенные собеседником волосы. – Трещишь, как баба, непонятно о чем. Объяснил бы сначала, в чем дело, а потом уж и к моему тельцу примеривался. Я так понял, что зачем-то тебе очень нужен.

– Угадал, – сделав взмах рукой, подтвердил всклокоченный Макс. – Именно по твою душу я и пришел. У меня к тебе предложение, вполне, на мой взгляд, дельное. Только сначала скажи мне, ты мечтаешь сниматься в кино?

Толстячок не спешил отвечать, огорошенный, видимо, явной несуразностью вопроса.

– Ну, мечтал или не мечтал? – повторил свой вопрос Макс.

– Не-а, не мечтал, – спокойно откликнулся толстяк и продолжил, чуть утрируя армянский акцент: – Меня подобные глупости никогда не занимали. Я кухню люблю, шашлыки-башлыки там всякие.

– Да ладно тебе, Ашот. Не верю, чтобы ты не хотел попасть на экран. Но тебе повезло, – снова активно заговорил Макс, – тебе на голову свалилась удача и…

– Ага, снеговым комом, – буркнул себе под нос Ашот.

– …выпал шанс показать себя. Многие люди всю жизнь мечтают хотя бы просто мелькнуть на телеэкране, а у тебя появилась возможность даже сыграть целую мизансцену. И даже…

– Что-то ты темнишь, Макс, – оборвал друга Ашот. – Говори нормально, что ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты снялся в том фильме, над которым мы сейчас работаем, – мгновенно став серьезным, пояснил Макс, настоящее имя которого было Андрей, а совсем не Максим, как многие могли бы подумать. Но этого не знали даже его коллеги. От фамилии Максимов к нему еще в армии пристала кликуха Макс. Она же вновь всплыла, когда он устроился на работу в телестудию мастером по спецэффектам.

– Не понял, а с какого это перепуга?… – немного растерялся Ашот. – У вас что, половина актеров повымерла, что вы вдруг стали выдергивать таланты из народа?

– Да нет, – вяло махнул рукой Макс. – Живы все, мать их. Только вот зажрались малость…

– Ожирением страдают, что ли? – рассмеялся Ашот. – Неужели шире меня стали?

– Все бы тебе шутить, – немного обиделся на друга Максимов. – А у нас проблема. Работать некому. Болезнь всех одолела. Жадностью она называется. Такая гадость приставучая, что прямо сладу с ней нет. И главное ведь – не вылечивается. Представляешь, снимутся, паразиты, в пятиминутной сцене и уже себя Вячеславом Тихоновым или Клавкой Шиффер считают.

– Так это вроде как звездная болезнь, – отозвался Ашот.

– В том-то и дело, что не совсем звездная. Гонорар эти звезды доморощенные просят голливудский, словно бы фильм там снимается, а не в каком-то Желтогорске, где и телестудии по пальцам пересчитать можно.

– Ну и что с того? – все еще не понимал, в чем проблема, Ашот. – За работу и просят. Нынче везде так: хочешь, чтобы классно все сделали, гони бобы.

– Легко тебе говорить, при вашей-то ресторанной зарплате, – страдальчески протянул Максимов, – а у меня смета. Вот выделили на фильм энную сумму, что хошь делай, а в нее уложись. И так все по минимуму расходуем, а все равно не вписываемся. Только еще середина картины, а у нас средств – кот наплакал. Каково тут…

– Нет, но можно же что-то придумать, – начал было успокаивать друга Ашот.

Макс его жест доброй воли, видимо, понял по-своему, а потому мгновенно просветлел и вновь завелся:

– Вот мы и придумали. Заменить часть профессиональных исполнителей второстепенных ролей артистами из народа. Я, думаешь, случайно к тебе забрел, шашлыка поесть? Я же знал, что ты мою проблему поймешь, прочувствуешь и… – Максимов решительно обнял Ашота и, притянув его к себе, что со стороны смотрелось весьма эффектно, добавил: – …не откажешь в помощи.

– Стоп, стоп, стоп, – отстраняясь от Андрея, заворчал Мачколян. – У меня пробки в ушах или ты действительно просишь меня поработать за спасибо?

– Ну, не за спасибо, но хоть за полцены, – тут же поправился Максимов. – Согласен, да?

– Так… – протянул многозначительно повар и, уперев свои почти резиновые руки в то место, которое у человека нормальной комплекции называлось бы «область талии», забурчал не хуже старухи: – Значит, по-твоему, Ашот Ваграмович Мачколян в деньгах не нуждается? По-твоему, они у него есть?…

– Нет, ну… – попытался было встрять Андрей.

– А даже если и так, как же у тебя, паршивца, хватило совести прийти ко мне с таким обидным предложением: поработать за гривенник. Я взбешен, я вне себя…

Словно в подтверждение своих слов, Ашот весь напыжился, ноздри его раздувались. Впрочем, продолжалось это недолго, Мачколян быстро утих и, вздыхая, заворчал:

– Меня, бедного отца семейства, эксплуатируют. А ведь мне еще как-то нужно прокормить своих прожорливых дочерей. Ты хоть знаешь, какое мне необходимо собрать им приданое? – неожиданно обратился он с вопросом к Максу. – Не знаешь. Потому что ты в законах наших ничего не понимаешь. А ведь у нас, армян, девки – сплошная обуза. Они только и могут, что сплетни распускать. А кто продолжит фамилию? Кто порадует отца на старости лет?

Ашот смахнул со щеки предполагаемую скупую мужскую слезу и продолжил:

– Нет, тебе этого не понять. Не знаешь ты, как мечтаю я о сыне, наследнике и продолжателе рода, как тружусь до пота каждую ночь. А жена мне одних девок клепает и клепает. Несчастный я человек, – заголосил он почти искренне. – Какое мне предстоит собрать приданое этим девицам, чтобы нашлись те, кто согласится взять их в свой дом!..

– Ашот, дорогой мой человек, – погладил нежно толстяка по головке Максимов, – ну что тебе стоит. Я ведь тебя не тушу разделывать прошу, не грязную работу предлагаю, а всего лишь сыграть маленькую мизансцену. Делов-то на две минуты. Считай, ни за что деньги получишь.

– Бедный я человек, – не унимался Мачколян. – А ты… друг тоже, ты мне – за так. Ну да ладно, по старой дружбе сделаю тебе одолжение, – закончил он свою речь совсем неожиданно. – Но ты мне за это…

– Все что угодно, – обрадовался Макс.

– Эх ты, Иван из породы дураков. Хоть бы дослушал, что предлагают, а потом уж и кивал. Я вот сейчас возьму и потребую, чтобы ты женился на одной из моих дочерей. И что тогда?

– Не смогу. Ты же знаешь, я убежденный холостяк, – улыбнувшись, ответил Макс. – Я больше чем неделю с одной женщиной жить не могу.

– Это потому, что тебе женщины такие попадаются. А я вот тебе свою Равию подсуну, она быстро из башки всю дурь выбьет, будешь как по струнке перед ней ходить. Она у меня знаешь какая!.. Если бы не ошибка природы, такой парень бы из нее вышел, такой парень…

– Так я же бедный, зачем я тебе такой сдался? – выворачивая карманы, промямлил Максимов. – Не боишься, что уморю голодом дочь-то родную?

– А ну тебя, – отмахнулся от друга Мачколян. – Как был балбес, так и остался. Не отдам тебе дочь. Но вот поработать и тебе на меня придется. Штука мне одна нужна…

– Штука?… – приподняв бровь вверх, удивленно повторил Максимов.

– Ну да, ты ведь у нас спец по всяким техническим делам. Так вот, у жены скоро день рождения, хотел ей подарок сделать. Видел однажды штуку такую, ну… как тебе объяснить. У нее сверху проводки торчат, на концах шарики. Все это светится. И эти проводки по-всякому там переплетены и…

– Неоновый светильник, что ли? – догадался Андрей.

– Ну, не знаю, может быть. Так я хочу из таких же трубочек портрет жены на стене сделать. Сможешь?