Вся подноготная футбола. АНТИэнциклопедия народной игры (сборник) - Страница 1

Я не сотрудник РФС. Не бывший футболист. Не много кто еще. Я даже не спортивный журналист в общепринятом смысле этого слова. Потому что я не летаю вместе с командами, не пью вместе с владельцами клубов и не подпаиваю теплым летним вечерком бывших футболистов, чтобы они, разомлев, рассказали мне под запись какую-нибудь сенсацию из прошлого или настоящего. Моя позиция – скорее позиция мальчика, подающего мячи. Стою себе у кромки поля. Слушаю, о чем говорят. Анализирую. И делаю выводы.

Может быть, вы скажете, что этого мало для того, чтобы говорить о спорте. Но имеющееся знание помогает мне вот уже четыре года возглавлять главную спортивную радиостанцию страны, увеличивать ее рейтинги, а три последних года – вести каждое утро программу «Теория заговора». Программу, которую слушают, на которую злятся и обижаются, над которой иногда смеются, но назавтра снова включают приемник, настраивают на «Радио Спорт» и слушают.

Потому что мы все любим футбол. Мы все хотим, чтобы он становился лучше. И чтобы нам редко было стыдно. А стыдно бывает. Причем чем дальше, тем больше. Почему? Об этом я и попытаюсь поговорить в этой книге.

Ожидание события очень часто оказывается важнее, чем само событие. Так бывает и в очень близких каждому из нас любовных, бытовых или различных социальных вопросах и во многом другом. Ближайшие семь лет мы будем ждать праздника. Главного футбольного праздника. Наверное, увидеть чемпионат мира на своей земле – счастье, которое случается максимум раз в жизни. Но чемпионат будет длиться месяц. А послевкусие – наверное, несколько месяцев. Предощущение же праздника – все эти семь лет по нарастающей.

Зачем чемпионат нужен рядовому болельщику, объяснять не нужно. Зачем нужен малому бизнесу (если он, конечно, к 2018 году будет существовать), наверное, тоже. А вот зачем узенькой такой прослоечке, но вместе с тем контролирующей немалые потоки, – чиновничеству, – и подавно понятно. Ручейки этих самых потоков уже сейчас не просто нежно журчат, а готовы вот-вот превратиться в полноводные и бурные реки. Хотелось бы, чтобы только не снесли они в пору разлива вместе с собой еще и весь наш футбол. А такая вероятность есть. И об этом мы и попробуем поговорить.

Я, как и очень многие, надолго запомню и дату 2 декабря 2010 года, и те чувства, которые мы испытывали. Мы готовили несколько дней этот эфир – не только определяли, кто будет работать в прямом эфире, а кто быстро обзванивать и выводить в эфир экспертов. Главным оказалось грамотно определить, кто будет работать в швейцарском Цюрихе. Люди, которые умеют не только воспроизвести в эфире официальные пресс-релизы, но и способные узнать то, что узнать в принципе невозможно. Результат голосования мы сообщили еще за четыре минуты до того, как он был оглашен для всего мира. У нас нет рентген-лучей для просвечивания конверта, у нас нет телепатических навыков. Но наши корреспонденты умеют понять по лицам выходящих из зала для голосований членов исполкома ФИФА все, что нужно. У нас потом спрашивали: как, откуда вы узнали, что англичане точно слетели в первом туре, а Россия во втором получила большинство? Мы не сканировали конверты, мы сканировали лица.

Но это была наша локальная победа. Для любого СМИ всегда важно быть на шаг впереди, на шаг удачливее. Мы ее одержали. Иностранные телекомпании наперебой включали репортажи из студии «Радио Спорт» в череду своих сюжетов о радости болельщиков в спортклубах, на улицах (этого как раз не очень почему-то наблюдалось). Но, повторюсь, это была победа нашей станции, которая сейчас приятна, а назавтра забывается.

Радости от победы в гонке за право проведения чемпионата мира-2018 не наблюдалось в стране ни вечером того же дня, ни на следующий день, ни спустя неделю. Кто-то просто угрюмо строчил в Интернете о том, что «опять все распилят», кто-то, постарше, вспоминал, каким позором обернулась Олимпиада-80, и начинал горячо обсуждать, какие новые проблемы стоит ожидать к 2018 году… А кто-то не кричал и не горячился, а уныло принимался калькулировать собственную жизнь на ближайшие годы, справедливо понимая: вырастут налоги, и благополучие тех, кто имеет отношение к глобальному всероссийскому распилу, будем оплачивать мы сами.

После 4 июля 2007 года (даты нашей победы в Гватемале – победы в борьбе за право проведения зимней Олимпиады-2014) в досужих разговорах популярной была тема двух миллиардов. Якобы той суммы, что «занесли» в некую бездонную копилку МОК. Никто этой суммы не видел, никто не пересчитывал. Но все обсуждали. Потому что общество уже сроднилось с идеей, что выиграть что-то в честной борьбе невозможно. Так проще. Финансовым фактором можно многое объяснить. Мол, победили – хорошо, правильно «занесли», договорились. Проиграли – кругом враги, они «занесли» больше, договорились лучше.

Подобные настроения стали отчетливо улавливаться приблизительно во время зимней Олимпиады-2002. Россия тогда стала погрязать в многочисленных допинг-скандалах. Но общество не готово было предать остракизму спортсменов-предателей, спортсменов-подлецов. Тех, кто наплевал на честь страны, забыл о миллионах болельщиков, закачал себе какую-то дрянь и был в итоге пойман за руку. Их страна встречала как героев! Оболганные, мол, но наши! Косо начали поглядывать только в сторону чиновников: мол, при тяжеловесе Виталии Смирнове (прежнем главе национального Олимпийского комитета, которого в угоду новым политическим раскладам поменяли на горнолыжника Тягачева) нас еще побаивались. Он умел стукнуть кулаком по столу, пригрозить чем-то в ответ, короче, умел договориться. А пришли новые – они не умеют. Вот над нашими и издеваются.

Не знаю, была ли в тех рассуждениях доля истины. Спустя год с небольшим дисквалифицировали Егора Титова за бромантан чуть ли не кустарного производства. И, несмотря на многочисленные свидетельства самих спортсменов, что подобная практика обычна на наших просторах, общество опять кричит, что оболгали, обманули, оклеветали.

История повторялась потом много раз: и в олимпийском Турине-2006, где Пылева совершила по местным законам уголовное преступление, и перед Олимпиадой в Пекине, когда сняли целую группу наших еще до выезда в Китай. Но постепенно ореол героев стал блекнуть. И сегодня спортсмены, сидящие на допинге, уже, как минимум, не превозносятся, не получают в глазах общества образ невинно пострадавших.

С получением же права на то или иное спортивное событие общество по-прежнему уверено: дело только в деньгах. Почему-то иных мотивов никто уже не видит. Отличие цюрихской победы-2010 от гватемальской-2007 только в одном: в этот раз никто не называет сумму «заноса». Может, хоть в этом есть положительный симптом?

Но у всего есть, как у медали, две стороны. Спорил с одной коллегой, которая доказывала мне: не важно, чем оказалась Олимпиада-80 в глазах мирового сообщества, главное в том, что в наследство от нее мальчишкам и девчонкам достались в большом количестве спортивные объекты – спорткомплексы, стадионы, залы, бассейны, тренировочные базы. Если оставить за скобками, что все те сооружения морально устарели уже через десяток лет после их возведения, то выглядит это красиво и убедительно. Все проходит, а сооружения, мол, остаются стране надолго. Примерно тот же тезис на все лады склонял наш Заявочный комитет-2018. Словно мантру весь 2010 год нам повторяли: у Англии шансов нет. Почему нет? А потому что у них уже есть все стадионы, аэропорты и отели. Это не вписывается в политику ФИФА. Международная федерация футбола дает развиваться новым для футбола территориям. Поэтому все шансы есть только у нас.