...Встретимся в октябре... (СИ) - Страница 4

В следующий раз, когда я открыла глаза, то… мир изменился. Я поняла, что не могу произнести ни слова. Каждый раз, когда открываю рот, из него вырываются какие-то странные звуки.

Все вокруг казалось огромным. И я чувствовала непонятные вещи, которые не могла осознать.

Сначала все было, как в тумане. Седой суровый мужчина, от которого как будто расходились волны бесконечной усталости. Он был первым, кого я увидела.

Потом появился Он… Странный. От таких я всегда старалась держаться подальше. Привлекательный. Даже красивый. Но за смешливыми морщинками в уголках его глаз крылось что-то темное. Он был опасным человеком. Привыкшим к боли и умеющим убивать. Откуда-то я точно знала, что он постоянно находится там, где много смертей и грязи, много крови.

Откуда мне это известно?! Почему глядя на то, как он улыбается, я чувствую его боль и напряжение?

Я долго не могла понять, кто этот человек. Почему он кажется таким большим по сравнению со мной и почему называет меня Злыднем?

Я вообще не могла понять, что происходит вокруг. Он куда-то меня нес, тряс и все время заглядывал мне в глаза. Когда его лицо оказывалось слишком близко, меня накрывало звуками взрывов и рвущих душу криков.

Может, он маньяк? Садист? Один из тех, к кому меня заманила Кира?! Где сестра? Куда вообще пропали все? И почему вокруг столько высоких белых стен?

Я оказалась в безликом жутком лабиринте.

Когда лабиринт сменился бушующей стихией, стало немного легче дышать. Грохот грома завораживал. И больше всего на свете захотелось не понять почему я вижу вместо рук четыре кошачьих лапы, а сидеть где-нибудь в укрытии и слушать гром. Наблюдать за тем, как с неба обрушивается ледяная вода.

Когда мы оказались в огромном шумном магазине, я начала осознавать…

Он прижимал меня к широкой теплой груди и просил выбрать какие-то странные штуки, о предназначении которых я даже не догадывалась. Меня снова накрыла странная апатия.

Я не понимала, что происходит, почему не могу сказать ни слова, кто этот человек… Только при виде полубезумного кролика с длиннющими ушами, я немного очнулась. Точно такой же был нарисован на книжке… Я не помнила, что это за книжка, но чувствовала, что она почему-то важна для меня.

Странно, но кажется я стала обладательницей этого кролика.

Осознание приходило медленно. Наверное, все дело было в гадости, которой меня накачали.

Сначала я думала, что это наркотический бред, но потом… Потом начала понимать, что бред не проходит. Изо дня в день я видела одно и то же. Ничего не менялось!

И в какой-то момент в голове просто щелкнуло: я в самом деле стала кошкой. Кошкой!

Тогда у меня случилась самая настоящая истерика. Я пыталась вырваться из крошечного тела, которое стало клеткой. Металась в лабиринте, натыкалась на стерильные белые стены, кричала… Но издавала лишь истошные кошачьи вопли, от которых самой становилось тошно.

Только когда осознала, что раздираю когтями человеческую кожу, немного пришла в себя.

Я поранила ЕГО.

И снова перед глазами оказался тот мужчина. Он пах осенней горечью и тоской. Грозой, которая меня недавно заворожила. Громом, который хотелось слушать.

Я начала прислушиваться к тому, что он говорит. Оказалось, я понимала человеческую речь. Хоть он и мало со мной общался. В основном ругался, что я неблагодарный серый злыдень, что нужно выбросить меня на улицу и что я – кот-психопат.

С этого момента все изменилось. Я начала осознавать происходящее. Да, я действительно каким-то диким образом превратилась в кошку. Это не наркотики и не галлюцинации. Этот мужчина не садист из парка. Наоборот – он меня спас и теперь пытается обо мне заботиться. Его попросили это сделать, и как только найдутся люди, готовые меня забрать, он с радостью отдаст им припадочного кота.

Еще я узнала, что у меня есть Дом – огромная мягкая тыква с уютной подушечкой, на которой было невероятно классно спать. В тыкве поселился и мой сосед – мартовский заяц. Мягкий и пушистый. Иногда в припадке ярости и обиды на свою судьбу, я запускала в бедолагу когти, так что через пару дней нашего соседства он и вправду выглядел безумным.

Но уж лучше я буду царапать его, чем своего временного… Язык не поворачивался назвать ЕГО «хозяин»...

Я узнала, что его зовут Дима. Оказывается, мне очень нравится это имя. И ЕМУ оно невероятно шло.

Точно не знаю, чем он занимался, но кажется это как-то было связано со спецназом или чем-то таким. Он рисковал своей жизнью. Постоянно пропадал. У него было оружие. И часть свободного времени он проводил то колотя грушу, то отжимаясь.

У него было странное чувство юмора. Иногда немного злое, иногда ироничное. Но каким-то шестым чувством я понимала, что это своеобразная защита от того, что он видел на своей работе. Чем больше времени мы проводили вместе, тем я отчетливее понимала… Теперь я знала точно: он убивал. Много раз.

Но он не был жестоким. Наоборот. Я чувствовала его боль от того, что ему приходится это делать. Ощущала его переживания. Наверное, это теперь часть меня самой – чувствовать людей таким вот образом.

Как будто я знала, что у них на душе. Не только у Димы.

Вообще, мне стоит поблагодарить судьбу за то, что оказалась у него. Когда он решит меня отдать, мне придется нелегко. Я запрещала себе привыкать к нему, но…

Но с ним было очень хорошо. Спокойно. Уютно. Я была под защитой. Он действительно был тем, кто встанет между тобой и бедами непроходимой стеной.

Он заботился обо мне. Баловал. Покупал все эти странные кошачьи штуки, играл со мной, пуская по полу шуструю черную мышку с забавными розовыми ушами. Когда вспоминаю свою реакцию, когда он сделал это впервые, всегда хочется смеяться.

Он запустил мышь и выжидающе уставился на меня. А я – на него, не понимая, чего он хочет.

— И все? Не побежишь за ней? Ну ты и ленивый паразит. А если у нас заведется настоящая? Это ты должен за ними охотиться.

Я хотела ответить ему, что когда на двадцатом этаже заведутся мыши, нужно будет реально беспокоиться, но смогла только глупо фыркнуть. А потом вдруг осознала… Он сказал «у нас». А если у нас заведется мышь… Я стала частью его семьи?

Господи, это так глупо… Я всего лишь кошка… От этого хотелось плакать. Но пришлось взять себя в руки и изображать вялую неправдоподобную охоту за черной мышью.

Наверное, это ненормально, но я ощущала себя самой несчастной и счастливой одновременно.

Очень часто, когда он возвращался домой, я чувствовала, как от него веет болью. В такие моменты я хотела забрать хотя бы часть этой тяжести себе, чтобы хоть так отплатить ему за заботу.

Дима садился на диван, включал свой любимый канал о рыбалке, а я забиралась к нему на колени и вытягивала из него черную нить отчаяния. Это было похоже на… даже не знаю… как будто мне дали клубок из самой мягкой шерсти на свете. Играть с этим клубком было тем, ради чего вообще стоило жить!

Не знаю, откуда у меня появлялись такие мысли. Теперь вообще многое виделось иначе. Все мои прежние мечты казались далекими и неосуществимыми, а вот мятные веточки… мне срочно нужна одна из них!

Беда пришла неожиданно. Дима уезжал в очередную свою командировку. Не знаю, куда он ездит, но уже заранее готова к тому, что приехав, он будет чувствовать себя ужасно.

Вот только побеспокоиться следовало о себе.

Собрав свои вещи, Дима принялся за мои. Он достал переноски. Переноску! Это очень плохо. Очень-очень. Ужасно!

Если появляется эта жуткая штука, значит, он уезжает надолго. А если надолго, то меня ждет…

Нет! Нет-нет-нет! Только не эта старая противная ведьма, у которой вся квартира провонялась кислятиной.

И не ее внуки! Я не выдержу!

— Так, иди сюда! – Дима потянулся ко мне, но я успела отбежать в сторону. – Слушай, ну перестань. Что с тобой стряслось?

Что стряслось? ЧТО СТРЯСЛОСЬ?! Это не на тебе будут выстригать слово «л»... И не тебя покрасят желтой гуашью. И не тебя будут плюхать на старческие скрипучие колени, потому что ты, видите ли, можешь лечить ревматизм. Не пойду я к старой карге. Не пойду!