Встречи на дороге - Страница 7

Отчаянье охватило меня. Осенью я пришла на берег пруда и стала глядеть на его застывающую воду, пока мои глаза не слились с ней, а тело не погребли падающие листья… Только осенью я просыпаюсь и тогда царю над этим парком и могу играть. Мой жених не покинул меня, он превратился в Ветер.

Собака встала и лизнула руку хозяйки.

— Ну что же, нам пора, — сказала Осень и исчезла в утреннем тумане.

Прошло несколько дней.

— Лана! Сегодня волшебная ночь — ночь Полнолуния, — произнес голос Египтянки, и его подхватило непонятное эхо. — Когда луна окажется в зените, потуши свечи и протяни канделябр к лунным лучам. Ты увидишь великого Фараона, который создал этот светильник любви. Во имя любви он нарушил древние обряды и должен был умереть на совете жрецов.

Великий оставил этот канделябр мне, чтобы он хранил меня так же, как камни хранили мою улыбку, высеченную его рукой. О возлюбленный Фараон! Но чего стоило сердце женщины, которую ты одарил так безмерно? Оно, о Великий, превратило тебя в аиста, чтобы уберечь от кинжалов убийц… Оказалась ли я достойна любви?

Голос ее зазвенел и полетел к небу. Луна ускорила свой путь и стала в зенит. Лана протянула канделябр к окну, он вспыхнул лунным огнем, и в бледном мерцании явилась перед ней колесница Фараона. Из рук ее он принял волшебный канделябр и улыбнулся ей.

— Ты можешь просить, и твое желание исполнится, — проговорила Египтянка, входя в колесницу. — Торопись, пока руки Великого не превратились опять в крылья аиста.

— Я хочу Кикколо! — закричала Лана.

— Жизнь возвращается только в обмен на другую жизнь, — раздался голос Фараона. — Кто готов принести жертву Богу Смерти?

— Я, — ответила девушка в платье из цветов.

Это была Осень. Плащ Фараона покрыл ее, и колесница понеслась к небу. Ветер завыл и смолк. Слезы заволокли глаза Ланы. Когда же она их открыла, то зажмурилась: за окном сверкал снег. Пришла зима… Доктор Пьер Кикколо сидел в кресле и курил длинную трубку. А канделябра, между прочим, не было…

Однажды в стародавнее время художники решили состязаться в мастерстве и избрали своей темой Смерть. Столько символических скульптур Жизни, Юности, Материнства, Силы, Героизма украшало мир, — но вот задача, достойная не только скульптора, но и философа: как изобразить Смерть? Долго бились над ее решением многие мастера. В те времена не было строгих различий между художником и поэтом, музыкантом и актером, и каждый, владея разными искусствами, мог выразить себя в любой области.

И вот наконец одна из работ была признана лучшей. Создала ее девушка с острова Лесбос по имени Ия. Воистину впечатляла ее скульптура. Из цельной скалы была изваяна она и являла собой фигуру черного ангела. Непомерно высок был он и располагался таким образом, что зритель, еще не дойдя до него и не видя самой фигуры, посреди равнинной местности вдруг попадал в печальную тень. У основания скалы зиял широкий проем, и солнечные лучи сияли сквозь него, благодаря чему статуя казалась висящей в воздухе. Людей, подходивших к скульптуре, охватывало жуткое чувство: словно еще мгновение — и ангел низвергнется, гигантская скала, застывшая в воздухе на немыслимой высоте, рухнет на землю и погребет под собой любопытного путника. И конечно, не только угроза, исходящая от взметнувшегося ангела, впечатляла людей. Сама идея Смертной Тени была достойна восхищения, ибо увидеть Смерть невозможно, и лишь страшный намек напоминает о том, что весь мир осеняют тенью крыла ангела Смерти.

Невольный триумф ваятельницы рождал у многих вопрос: что же пережила она в своем сердце, если сумела так выразить идею смерти? Никто не мог рассказать этого, известно было лишь одно — какая-то утрата заставила ее отвернуться от радостей жизни. И ее победа над сотнями талантливейших художников не пролила и капли света в ее душу. Молча, с грустной улыбкой Ия принимала поздравления и хвалы, слава и богатство не трогали ее. Движения ее чаровали изысканной пластикой, глаза ее сияли мудростью и гармонией, в любви и красоте могла она обрести счастье, но и эти пути казались ей чужды.

Но удивительно — прошел год, другой, десять, двадцать, тридцать лет после победы Ии, но ни одна морщинка не легла на ее чело, ни один седой волос не появился в черных, блестящих, как базальт в пене морского прибоя, волнистых прядях. Все так же легка была ее походка. И конечно же, множество славных юношей и отважных мужей искали ее благосклонного взгляда, и так же, как и раньше, она отвергала их ухаживания. Затворившись в прекрасном дворце, выстроенном на острове после ее триумфа, она создавала одно за другим дивные произведения. Совершенные скульптуры выходили из-под ее резца — герои, боги, звери, но ни одна из ее статуй не покидала остров. Целый мир прекрасных форм вырос вокруг Ии. Поэты, писатели, философы приплывали сюда искать вдохновения и возвращались домой, полные восторга.

Однако то странное обстоятельство, что время словно забыло об Ие, порождало массу фантазий и толков. Одни считали, что в ней воплотилась какая-то богиня из олимпийского пантеона, другие думали, что гениальность художницы давала ей власть и над временем… И никому и в голову не приходило, что эта избранница богов могла проклинать жизнь и искать смерти. Сколько раз, взобравшись на скалу, она бросалась вниз, сколько раз осушала чаши с ядом, ступала в огонь. Ничто не вредило ей. Рука Смерти берегла Ию, приняв от нее величественный памятник себе.

И вот однажды явился на остров знатный патриций Турвон. Был он молод, горяч и вполне соответствовал своему имени, означавшему «вихрь». Под счастливой звездой родился он и всего, чего желал, добивался благодаря своей удачливости и поистине титанической энергии. Уже в юные годы он успел прославиться как полководец и поэт, архитектор и актер. Увидев Ию, он пленился ее красотой, но еще более — ее искусством. Однако не в его правилах было оставаться вторым. «Я займусь скульптурой и отберу у нее пальму первенства. И только тогда я приду к ней, чтобы получить ее сердце». И вот он бросился в новое для него искусство, как раньше бросался в бой.

Прошло время, и он создал творение, о котором заговорили как о чуде. Это была человеческая фигура, изваянная из необыкновенного камня. Поверхность ее, отшлифованная до зеркальности, отражала подошедшего зрителя, но странное преображение происходило в скульптуре. Она принимала позу смотрящего, и из ее туманных глубин выступали его черты. Это не было простое отражение: каменное изваяние являло каждому живому возможность увидеть себя мертвым. И странный пророческий дар скульптуры подтверждался судьбой людей. Те, кто видел себя стариками, продолжали жить, но тот, кому отражение являлось молодым, умирал вскоре.

Да, это творение превзошло скульптуру Ии. Венец победителя украсил голову Турвона, и он явился к своей избраннице.

— Я пришел узнать, кому принадлежит твое сердце, Ия.

— Оно принадлежит Искусству, мечте о прекрасной Сафо, чья душа одухотворила когда-то эту землю.

— Но жизнь не может замереть в одной любви. Ей на смену приходят другие. Я хочу пробудить тебя от снов, прогнать твою печаль и наполнить этот остров новой радостью, — заявил герой.

— Что ж, попробуй, — покорно кивнула Ия.

Пышный праздник увенчал союз Турвона и его избранницы. А ночью налетел страшный ураган и разрушил все творения Ии, кроме черного ангела. От тяжелого сна проснулся Турвон. Много сил отняли у него столетние вина, открытые в честь его победы и свадьбы. С трудом разомкнул он глаза. Вокруг, как после кровопролитной битвы, валялись тела людей и разбитые скульптуры. Рухнули мраморные колонны прекрасного дворца. И пусто было ложе любви, где еще недавно он сжимал в объятиях Ию. Нигде не мог он отыскать своей возлюбленной.