Вспоминай обо мне (СИ) - Страница 19

-Ешь. – шепчет парень рядом со мной, наклоняясь над тарелкой.

-Я не хочу.

-Не будешь есть сама, накормят насильно. – этот парень чуть старше меня. Черные волосы, высокий, с карими глазами. Худым его не назовешь, скорее жилистый.

-Насильно?

-Привяжут к стулу, заткнут нос прищепкой и будут кормить. Лучше сама. С полной тарелкой тебя отсюда не выпустят. – я огромными глазами смотрю на него, и не замечаю ни одного намека на шутку. Трясущимися руками, я хватаю ложку, но она падает.

-Успокойся. – я киваю головой, и приказываю себе собраться. Поднимаю ложку, но руки так и трясутся. Я зачерпываю большую порцию каши и засовываю в рот. Меня тошнит, и я закрываю рот рукой. На вкус это самое отвратительное что я когда-либо пробовала. Не могу заставить себя проглотить этот комок, и на глазах наворачиваются слезы.

-Запей. – шепчет парень. Я берусь за стакан с чаем и отпиваю глоток. Быстро сглатываю, и выпиваю еще пол стакана, в желании избавится от привкуса.

-Маленькими порциями надо есть и глотать сразу, чтобы вкуса не чувствовать.

-Учту. – косясь на санитаров, произношу я.

-Виталик.

-Аня. – так началось наше не долгое знакомство. Сейчас могу сказать что это был единственный человек с которым я не пожалела что встретилась. У него есть много четких позиций, и с некоторыми я буду согласна. Возможно, я действительно бы превратилась в психа, не будь его рядом. Он не солгал. Нас не выпускали пока не совершился обход, и санитары не убеждались в том, что все тарелки чисты. Мне они уделили особое внимание. Возможно, каждый новенький проходит через их руки. Я была благодарна за предупреждение Виталика. Я бы не перенесла такого отношения. Нас отвели по палатам, строго запретив выходить. Через пять минут, когда я всматривалась на улицу, где уже вышло солнце, вошла медсестра. У нее был металлический поднос со стаканчиками.

-Белова Анна? – спросила она. Я кивнула. – Пей.

-Что это? – вертя в руках маленький стаканчик с красной капсулой и двумя маленькими таблетками, спросила я.

-Твои таблетки, врач прописал, пей. – она подала мне пластиковый стаканчик и налила из бутылки воды. Я высыпала содержимое себе в рот, и запила водой. Трясущимися руками, отдала стаканчик сестре.  Она ушла, не сказав мне ни слова. А я упала на стул. Достав из-под подушки альбом, я принялась пересматривать снимки. В самом конце я наткнулась на снимок сделанной моей мамой в тот самый вечер. Вечер, когда его не стало. В его глазах столько любви, тепла. На губах расползлась улыбка, а на глазах появились слезы. Я просидела до обеда, слушая крики и вои пациентов. Мне самой хотелось биться головой об стену. Выть от одиночества. Твою мать, это самое жесткое что со мной могло произойти. Быть запертой в четырех стенах, смотреть в стену, остаться наедине со своим горем. Когда щелкнул замок, я подумала что у меня галлюцинации. Как оказалось нет. Ко мне зашла все та же медсестра.

-На прогулку. – деловито сказала она.

-Куда? – хрипло спросила я.

-На прогулку. По расписанию у нас час прогулки.

-Тут еще есть расписание? – уныло пробубнила я. Меня вывили в маленький дворик. По сути это была обычна поляна с несколькими лавочками и высоким забором, за которым было не видно жизни. Тут уже гуляли люди. Они как зомби передвигались по периметру. На одной из лавочек я заметила Виталика. Он смотрел в небо, скрестив руки на груди. На улице было тепло и свежо из-за дождей, которые были последние несколько дней.

-Привет. – шепчу я, останавливаясь рядом с ним. Он смотрит на меня прищуря глаза от солнца.

-Привет.

-Ты не против если я присоединюсь? – он кивает на место рядом с ним.

-Ты не похожа на тех психов, которых я вижу каждый день. – проговорил он.

-Ты тоже. – я наблюдаю как мужчина разгоняет голубей, смеясь как сумасшедший.

-А я не псих. Хотя привык считать что все люди психи. Тот, кто слишком выделяется из этого стада, оказывается здесь. Остается понять, чем выделилась ты.

-Очень сильно любила.

-Что есть любовь? – он с интересом посмотрел на меня, а я сглотнула.

-Теперь я и сама не знаю. Всю жизнь думала что любовь – это что-то окрыляющие, светлое. То, что никогда не причинит боли. А вышло что это самое разрушительное чувство, которое я когда-либо испытывала.

-Я придерживаюсь мнения, что любовь это физиологическая потребность человека в близости. Желание чувствовать рядом с собой человека, который сможет лишний раз поцеловать или обнять. Человек нуждается в близости, такова природа.

-То есть чувств нет? Только инстинкты, потребность?

-Да, такая же как есть, пить, общаться. Без общения люди превращаются вот в таких. – он кивнул головой в женщину, которая выла, сидя на лавочке.

-Что с ней?

-Я слышал что она была заключённой в тюрьме, и решила сбежать. Там все лесами окружено. Сбежать то сбежала, а вот куда бежать не знала. Ее нашли спустя три недели. Она просто выла. – я тяжело вздохнула, изучая худую фигуру женщины. На вид ей было чуть больше тридцати. Тяжелые черные волосы падали на лицо, отчего не было видно ее черт.

-Так почему тут ты? – переведя свой взгляд на меня, спросил Виталик.

-Депрессия у меня. Не помню как все это назвала моя врачиха.

-Так ты слабый человек. – я непонимающе посмотрела на него. Его карие глаза были таинственны и загадочны. – Я разделяю людей на слабых и сильных. Для слабых людей характерно уныние, депрессии. Сильные же предпочитают держать все в себе, и не показывать свое отчаяние.

-У меня все немного труднее. Я потеряла парня в автокатастрофе. Мы ехали вместе. Было поздно, я устала и заснула. Я даже не помню аварии, сразу больница. Там мне сказали что его больше нет. На его похоронах Сашина мама сказала что умереть должна была я. Он спас меня тогда,  сумел как то подставится вместо меня. Мне сказали, что его нашли на пассажирском сидении, а там сидела я. Я так виновата перед ним.

-А где тут твоя вина? Ты вообще спала. Твой парень сделал то, что сделал бы любой любящий человек, даже ты. Он грезил желанием, чтобы ты жила. Если нет цели, ради которой стоит жить, лучше сразу умереть.

-Я пыталась. – я показала ему свое запястье, где отчетливо было видно полосы.

-А я о чем говорил. Ты слабый человек. Не борешься. Заперлась в своем горе, и говоришь всем «я в домике». А ты сражалась бы с этим миром, ради него. За него. В память о нем.

-Ты не понимаешь как мне тяжело без него. – мои губы подрагивали, но я запретила себе плакать. Я буду сильной.

-Думаешь никто не понимает тебя, потому что не прошел того горя, что прошла ты? – с усмешкой спросил он.