Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929 - Страница 40
Он родился 21 июля 1885 года в Иксселе, недалеко от Брюсселя, в Бельгии, и был внуком Гюстава Фредерикса, которого Андре Антуан характеризовал в ту пору так: «Критик газеты «Индепанданс Бельж», который по своему таланту и авторитету занимает в Бельгии положение, аналогичное положению нашего Сарсе». Эти строки были написаны 6 марта 1891 года, в то время, когда перед Франсиском Сарсе, театральным критиком газеты «Тан», дрожали все авторы и актеры Парижа.
Семья Фредерикс принадлежала к высшей бельгийской буржуазии и участвовала в крупных финансовых делах в Брюсселе и Париже. Отец Жака, в то время бывший председателем бельгийского «Серкль артистик», встретил без всякого восторга принятое сыном в 1910 году решение «выступать на театральных подмостках». Однако тот все же стал актером и играл под псевдонимом Жак Фейдер. Он приехал во Францию и выступал в небольших ролях в парижском театре Пор Сен Мартен, затем — в петербургском Михайловском театре, потом — в Лионе, в труппе Моншармона. Там он познакомился с молоденькой актрисой, ставшей его женой; оба они находились в аналогичной ситуации.
Франсуаза Розе, урожденная Франсуаза Банди де Налеш, принадлежала к семье высшей парижской буржуазии (один из ее родственников вскоре стал директором газеты «Журналь де деба»). Она родилась в Версале, а училась в Англии и Германии, затем поступила в Парижскую консерваторию, посещала курсы для актеров комедии вместе с Полем Мунэ и получила первый приз по пению. Выступала в небольших ролях в Опере и в Одеоне, возглавляемом в то время Андре Антуаном.
Начиная с 1912 года Жак Фейдер играл небольшие роли в кино, что было для него побочным занятием, помимо его довольно скромной театральной карьеры. Он выступал в фильмах Луи Фейада, Шарля Бюрге и Гастона Равеля, на студиях «Гомон» и «Эклер»: «Третий жулик», «Гонка за смертью», «Протея» и др.
В 1915 году, через несколько месяцев после начала войны, когда на французских киностудиях возобновилась работа, он стал у Гомона главным исполнителем во многих фильмах Гастона Равеля. Равель родился в 1878 году и дебютировал как сценарист и режиссер около 1912 года. Вот что он писал спустя семь лет об этом периоде своей деятельности:
«Для предприятий Гомона я написал и поставил около шестидесяти драм и комедий, прикрываясь псевдонимом, как было принято в то время. Среди них было несколько несомненных удач: «Большое дыхание», «Босоножка», «Трофей зуава», «Святая Одилия», «Новая Нинон», «Руками и ногами» и др.».
Гастон Равель (в 1958 году он еще жил в Каннах) был описан Деллюком как человек высокой культуры, «незаурядный и несколько рафинированный». В то время он считался во Франции хорошим профессионалом. В 1916 году его мобилизовали и он предложил Гомону, чтобы актер Фейдер заменил его в качестве режиссера. По этому поводу Фейдер написал:
«Я начал работу в кино как актер. Моя дорога в этой области была незаметна и коротка.<…> Большую часть времени мы ждали. Долгие дни, длительные гримировки и короткие минуты работы. <…> У меня не было ничего — ни терпения, ни покорности, ни рвения, которых требует подобная работа. В перерывах, в часы безделья я бродил вокруг кинокамеры, сзади нее, где обычно стоит режиссер. <…> Я был любопытен, терся среди ассистентов, операторов, интересовался техникой… и при первом удобном случае перешел на другую сторону баррикады и стал работать на своем настоящем месте, как ассистент Гастона Равеля, которому я очень многим обязан: он выучил меня азбуке и начальным понятиям ремесла и вложил мне в руки рычаги управления. Прошло несколько бесцветных месяцев, и счастье мне улыбнулось… Режиссер внезапно заболел… я поставил конец фильма; лента прошла вполне прилично. Почему бы теперь не поручить мне самостоятельную постановку? К тому же режиссеров не хватало и кинопромышленники типа Леона Гомона при случае… не боялись использовать новичков»[77].
Итак, назначение Фейдера было утверждено письмом Гастона Равеля, написанным им Фейдеру 3 февраля 1916 года и оказавшимся своего рода контрактом:
«Я имею удовольствие сообщить вам, что мсье Гомон согласен, чтобы мы с вами провели опыт совместной работы над постановкой фильмов.
Вот каковы условия.
Сценарии должны быть прежде всего представлены мсье Фейаду и одобрены им.
Я четыре года проработал на предприятии Гомона и знаю его вкусы; поэтому, если между нами возникает спор, мое мнение будет решающим, о чем бы ни шла речь: о выборе сюжета, об актерах или о чем-либо другом.
Ваше сотрудничество со мной будет продолжаться все время моей мобилизации, то есть тот период, когда мои военные обязанности не позволят мне снимать фильмы.
Вы будете получать 1 франк за метр принятой негативной пленки (субтитры не в счет); что касается моей доли, то она составит всего 50 сантимов за метр. Цифры эти не будут меняться, будь то целиком ваш сценарий, целиком мой или сделанный нами вместе.
Я нисколько не сомневаюсь в успешных результатах нашего сотрудничества, так как уже успел убедиться, что у вас хороший вкус, воображение и, главное, большое желание добиться успехов на этом новом для вас поприще» [78].
Этот рабочий контракт достаточно ясно обрисовывает условия, в которых Жак Фейдер приступил к новой работе, о чем он и пишет четверть века спустя:
«Приходилось браться за все, чтобы овладеть своим ремеслом. Режиссерский сценарий, освещение, установка декораций, съемки, работа с актерами, монтаж фильма; увиливать от работы было нельзя; мы были настоящими ремесленниками, как старые маляры, растирали свои краски, естественно, только белую да черную. Мы мастерили фильм за пятнадцать дней, работая по пятнадцать часов в сутки. Мы были пионерами — грубыми, крепкими и смекалистыми»[79].
Работа Фейдера с Равелем началась еще до контракта: новый режиссер уже участвовал в создании фильма «Мсье Пенсон — полицейский», продолжении фильма «Мнимый умирающий», где он играл роль предателя, вместе с Андре Роанном. «Мсье Пенсон» был поставлен в сентябре 1915 года в студиях Гомона в Ницце.
Как самостоятельный режиссер Фейдер дебютировал фильмом «Головы женщин, женщины с головой» (июнь 1916 года) по сценарию Гастона Равеля. По словам Фейдера, этот фильм был снят под влиянием только что открытой новой американской техники и фильма «Вероломство». Для него эта работа была «техническим упражнением, вроде гаммы, помогавшим набить руку на применении крупного плана»[80].
В тот момент, когда фильм был уже закончен, Леон Гомон в служебной записке подчеркнул, что фирме не хватает режиссеров для комических картин, и указал: «В лице мсье Фейдера мы имеем режиссера, который, судя по его последним работам, мог бы заняться этим жанром».
Действительно, в течение апреля и мая Фейдер поставил пародию на полицейский фильм «Удушающая лапа» в четырех эпизодах (всего 1800 метров): «Болтающий чепуху беспроволочный микрофон», «Черный луч», «Человеческий флюгер» («La girouette humaine») и «Человек с шейным платком в горошек». Это был шарж на американские полицейские многосерийные романы вроде «Тайн Нью-Йорка» и «Подвигов Элен». В заключение очаровательная Элен (Элен) выходила замуж за детектива Кларена Жюстеля (Жюстен Кларель), и на ее свадьбе присутствовали все самые знаменитые киноперсонажи того времени, например актер, загримированный под Чарли Чаплина, и подлинная Мюзидора, в своем черном трико из «Вампиров». Главными действующими лицами в фильме были Китти Хотт, Андре Роанн и Биско, любимый комик Фейада.
Если фильм «Хозяин — инстинкт» (декабрь 1916 года) по сценарию Равеля был драмой с сюжетом, построенным на тему атавизма, то большинство фильмов, поставленных в то время Фейдером, были комедиями: «Блеф», «Дружеский совет», «Как, вы из Пуатье?», «Молочный брат», «Сломанный бильярд», «Находка Бюшю», «Демисезонное пальто» (1916–1917).
«Примерно в это время, — пишет Фейдер, — мне во второй раз улыбнулось счастье: я встретил Тристана Бернара. Этот человек интересовался всем, и даже тем, что тогда мало кого трогало, — кинематографом. Он решил, что должен познакомиться с кинотехникой, например научиться отличать позитив от негатива. Он больше не хотел, предлагая какую-нибудь сцену, слышать ответ сурового жреца кинопленки и съемочного аппарата, что сцена не киногенична и снять ее невозможно.