Всему виной страсть - Страница 7

Как только за дверью стих звук шагов капитана де Лейси, Кэтрин, задыхаясь от волнения, спросила у своей камеристки:

– Что ты думаешь, Берди? Какое он произвел на тебя впечатление?

Берди что-то недовольно буркнула и протянула руку за плащом.

– Решительный. Подозрительный. Не привык, чтобы им помыкали. Такой все ваши тайны вмиг разгадает.

– Но такой мужественный, – мечтательно сказала Кэтрин, устремив задумчивый взгляд на дверь. – И сильный.

Джерард де Лейси был высок, широкоплеч и имел ярко выраженное мужское начало. В нем не было ни капли жира, и все же он выглядел так, словно мог бы переломить ее как тростинку. Когда он протянул руку за письмом, она обратила внимание на его кисть и была потрясена ее размерами. Кэтрин помнила его высоким сухощавым юношей с мальчишеской улыбкой. Этому воспоминанию было больше десяти лет, но этот образ так прочно запечатлелся в ее памяти, что ей было сложно смириться с мыслью, что Джерард де Лейси стал совсем не таким, каким она его себе представляла. Для нее Джерард оставался все тем же – благородным и великодушным, даже по отношению к невзрачной, неуклюжей девушке, настолько стеснительной, что не могла с ним и двух слов связать. Кэтрин знала, что с тех пор не стала миловиднее, зато перестала робеть – иначе она никогда не сделала бы того, что только что сделала.

Разумеется, капитан мало напоминал жившего в ее памяти мальчика. Он нарастил пару десятков килограммов мышц, черты лица оформились, приобрели четкость. Он стал настоящим красавцем, грозой дамских сердец. Кэтрин подумала было, что Берди ошиблась и постучала не в ту дверь, когда в комнату вошел высокий импозантный военный. Лишь вглядевшись в его лицо с умным и несколько саркастичным взглядом, она узнала в этом взрослом мужчине того мальчика, которого так и не смогла забыть за двенадцать лет. Перед ней действительно стоял возмужавший Джерард де Лейси. Было ясно, что он совсем ее не помнит – впрочем, она на это и не рассчитывала, хотя в самом дальнем уголке ее сердца упрямо теплилась надежда. Конечно, наивно было предполагать, будто он сохранит пусть даже смутное воспоминание об их встрече. Хотя, может, и лучше, что он ее не помнит. Если бы она знала, как сильно он изменился, она, пожалуй, и не решилась бы на эту встречу.

А теперь назад пути нет. Наивно думать, что с ее весьма заурядными внешними данными ей удастся произвести впечатление на мужчину, наверняка избалованного женским вниманием. Следовательно, она может апеллировать лишь к его здравому смыслу. Она предлагала ему обоюдовыгодное партнерство. Ему требовались деньги, а ей защита от притязаний Люсьена Хоу. Будь он рослым красавцем или невзрачным коротышкой, для нее это не имело решающего значения. Она остановила свой выбор на нем, поскольку знала, что его отец был человеком порядочным и, надо полагать, своих сыновей воспитал достойными людьми. И еще потому, что капитан нуждался в ее деньгах. А вовсе не за его физическую привлекательность. И нельзя позволять себе об этом забывать.

Кэтрин завязала тесемки плаща и надвинула капюшон так глубоко, что могла видеть лишь пол перед собой. Берди направилась к двери, выглянула в коридор и, лишь убедившись, что он пуст, шепнула Кэтрин, чтобы та выходила. С гулко бьющимся сердцем Кэтрин вышла во двор, где под деревьями ждал наемный экипаж. Если ее поймают с поличным, то ответ капитана уже не будет иметь значения, она все равно уже никогда не сможет вернуться в эту гостиницу, чтобы услышать его ответ.

Кучер дремал на козлах. Берди разбудила его, потянув за ногу. Кэтрин, предусмотрительно не приближаясь к кучеру, забралась в экипаж. Времени у них с Берди оставалось в обрез. В карете на сиденье Кэтрин оставила сверток. Достав ночную сорочку, она расправила ее и передала Берди.

– Вы говорили с ним дольше, чем рассчитывали, – заметила Берди, помогая Кэтрин снять плащ. – С ним что-то не так?

Кэтрин сняла перчатки и начала расстегивать платье.

– Он оказался не совсем таким, каким я его запомнила, но это не беда.

Берди наморщила нос. Она не делала тайны из того, что не одобряет действий хозяйки, но прилежно исполняла все требования Кэтрин. Кэтрин и сама была не в восторге от своего плана, но иного у нее не нашлось. Она не вчера задумала избавиться от Люсьена, выйдя замуж за другого мужчину, но план созрел у нее лишь тогда, когда она совершенно случайно увидела имя де Лейси в газете в разделе светской хроники. Она прочла скандальный материал, и ее осенило. Вот он – тот самый джентльмен, который ей нужен. Джентльмен, с которым она знакома, пусть и не близко, и который ей далеко не безразличен, пусть сам он об этом и не догадывается. И этому джентльмену как раз сейчас позарез нужна богатая жена. Сама судьба шла ей навстречу.

Два дня она потратила на то, чтобы, не возбудив подозрений, узнать, где сможет его найти, и она едва его не упустила, поскольку он собирался уехать из города. Берди пришлось подкупить конюха Дарема, передав ему значительную часть тех денег, что Люсьен Хоу ежемесячно выдавал Кэтрин «на булавки», чтобы выяснить, куда едет Джерард де Лейси. На ее счастье, Люсьен Хоу в тот вечер отправился на собрание религиозной общины, и Кэтрин вместе с Берди смогли после ужина улизнуть из дома. Им пришлось проехать Лондон из конца в конец, выслеживая Джерарда де Лейси, который – очередное везение – решил остановиться в гостинице на южной окраине столицы на правом берегу Темзы. Еще один день задержки – и план ее провалился бы, поскольку до капитана ей было бы уже не добраться.

Но и сейчас говорить об удачном завершении всей операции было рано. Если Люсьен заметит ее отсутствие, ей грозит домашний арест, и тогда все старания окажутся напрасными. Кэтрин сняла платье и нижнюю юбку. Пришлось потрудиться, расшнуровывая корсет и снимая его в темной узкой карете. Наконец она через голову натянула ночную рубашку и, сняв туфли, надела тапочки поверх шерстяных чулок. От холода по рукам и ногам побежали мурашки, и, ежась, Кэтрин завернулась в плащ.

– Вы заболеете и умрете, – пробормотала Берди, сворачивая одежду в тугой узел. – Зачем вы только все это затеяли?

– А ты считаешь, что лучше было бы сидеть сложа руки? – ответила Кэтрин.

Берди скривила губы.

– Повернитесь, чтобы я могла распустить вам волосы.

Кэтрин послушно повернулась к Берди спиной и, стиснув зубы, терпела, пока камеристка вытаскивала шпильки из ее прически. Кэтрин предпочла бы предстать перед капитаном более нарядно одетой и причесанной. Сегодня она выглядела словно сбежавшая из приюта воспитанница, но мера была вынужденная – ей не следовало привлекать к себе внимание. Мать Кэтрин уверила Люсьена, что ее дочь примет его предложение, и потому он – весьма неохотно – все же предоставил ей некоторую свободу. Если бы у него закралось подозрение, что Кэтрин планирует выйти за другого и лишить его денег, которые он уже считал своими, Люсьен держал бы ее взаперти, пока их не обвенчают. И если честно, Кэтрин понимала, что, как бы она ни старалась принарядиться, едва ли покажется капитану привлекательной. Впрочем, ее внешность ничего не решала. Если что и могло сподвигнуть капитана на брак с ней, это ее состояние. Может, даже лучше, что впервые он встретил ее в самом неприглядном виде; тогда при дальнейшем знакомстве она может больше ему понравиться.

Берди как раз успела заплести ее волосы в длинную косу, когда карета остановилась. И вновь камеристка вышла первой и, убедившись, что им ничего не угрожает, взмахом руки дала понять Кэтрин, что можно выходить. Опустив голову, Кэтрин вышла из кеба и быстро нырнула в темный переулок. Как только Берди заплатила вознице и кеб, дребезжа на булыжной мостовой, укатил прочь, Кэтрин выглянула из-за угла. Площадь была тиха и пустынна. И в доме напротив почти все окна были темными, что являлось хорошим знаком: Люсьен скорее всего еще не вернулся домой.

Кэтрин сунула Берди сверток с одеждой. Вместе они торопливо перешли на другую сторону улицы и, обогнув площадь, зашли во двор дома со стороны конюшен. И вновь Берди вошла в дом первой. Кэтрин, кутаясь в плащ, ждала, прижавшись к стене. Сердце ее билось так, что, казалось, могло разбудить всех соседей. Она прислушалась – Берди что-то сказала дворецкому, тот ответил, затем в разговор вступил лакей. Шли минуты, ноги в тапочках занемели от холода. Кэтрин слышала, как время от времени мимо проезжали экипажи, но головы не поворачивала – смотрела только на дверь.