Всего лишь чаевые (ЛП) - Страница 9

Другие женщины спрашивали, где я себя вижу через пять лет.

Реджи едва удосужилась спросить разрешения сесть мне на лицо.

Ее искренняя, мятежная жилка взывает во мне к чему-то первобытному, плотскому.

Проделав банальный, утомительный путь мальчика из высшего общества — через частные школы к Оксфордскому университету, после которого последовало быстрое знакомство с волками с Уолл-Стрит и оплачиваемая интернатура в крупнейшей бухгалтерской фирме Лондона, — я с юных лет понял одно: никогда не жди ничего неожиданного.

Двадцать четыре часа назад я полагал, что в ближайшие несколько лет найду себе милую, скромную, правильную жену, которая носит платья не выше колена.

Что у нас с нею будет двое или трое детей.

Что возможно мы заведем выдрессированную собачонку модной породы, но только если попросят дети.

Что эти самые дети пойдут по нашим стопам, и ничего экстраординарного и неожиданного никогда не случится.

А потом появилась Реджи и перевернула мой мир.

Я не знаю, хочет ли Реджи детей.

Или вообще выходить замуж.

Еще я подозреваю, что она любит кошек, а не собак.

Она никогда не даст мне расслабиться.

Она будет привязывать меня к мебели, объезжать мое лицо, задавать каверзные вопросы по истории, пока мы слушаем «The Cure».

И… я хочу всего этого.

Или, как минимум, не не хочу.

Реджи шевелится в моих объятьях, и я тяжело сглатываю, когда до меня вдруг доходит.

Предсказательница была не такой уж и чокнутой.

Черт.

Глава 5

Реджи

Меня будит приятное покалывание. Всюду. Между ног и даже в кончиках пальцев. Застонав, я несколько раз моргаю в мягком утреннем свете. Хочу опустить руки из неудобной позиции над головой… но не могу.

Замечаю сразу несколько вещей одновременно. Во-первых, я не могу пошевелить руками, потому что они галстуком привязаны к спинке кровати… что объясняет покалывание в пальцах. А покалывание между ног — это результат умелого языка Горация и агрессивного куннилингуса, которым он сейчас занят.

— Что ты делаешь? — выдыхаю я, шире раздвигая колени.

Он укладывает руку на мои бедра, прижимая их крепче к матрасу, и, на мгновение оторвавшись от меня, издает полурычание-полустон:

— Ем на завтрак тебя.

— Это я уже поняла, — шепчу, задыхаясь. — Почему я привязана к кровати?

Отвечая на сей раз, он не перестает трахать меня языком, поэтому что бы он ни сказал, это было неразборчиво произнесено прямо в мое счастливое естество.

Я прекращаю бороться с галстуком, откидываюсь назад и принимаюсь наслаждаться статусом первого блюда дня. Вот только каждый раз подводя меня к грани оргазма, Го замедляется, не давая мне взлететь в небеса.

— Просто позволь мне кончить, — умоляю я.

— Скажи «да», — бормочет он, терзая мой клитор.

Я не представляю, зачем ему это надо, но соглашаюсь, потому что оргазм уже очень близко, и я хочу достичь его.

— Да? — Слово звучит, скорей, как вопрос, но оно — тот ответ, которого он ожидает.

Он триумфально рычит, а я закатываю глаза, и они остаются в таком положении, потому что он просто невозможно приятно засасывает мой клитор, и я кончаю, выкрикнув его имя. Так громко, что меня слышат, наверное, все в радиусе десяти километров.

Не успеваю я отойти от оргазма, как Гораций устраивается между моих трепещущих бедер и вторгается внутрь.

Удерживая свой вес на одной руке, он усмехается, глядя на меня сверху вниз.

— Ты.

Толчок.

— Ответила.

Еще толчок.

— Да.

И еще.

— Ты велел сказать «да», как будто я начну задавать вопросы за пару секунд до оргазма. — Я обвиваю ноги вокруг его талии.

— Неважно. Ты все равно ответила «да». — Его голос звучит чрезвычайно довольно.

И я — потому что я очень добрая — позволяю ему насладиться ложным вкусом победы.

После пятого раунда секса я остаюсь привязанной к кровати, а Гораций тем временем, поглядывая на меня, надевает костюм. Не могу определиться, жутковато это или горячо — или жутко горячо. Несмотря ни на что, выглядит он дьявольски сексуально, и я искренне надеюсь, что он не чокнутый на всю голову, и я не стану жертвой маньяка.

— Ты не сможешь продержать меня привязанной целый день, — говорю я.

Го хмурится. Я не знаю, как истолковать выражение у него на лице, поэтому объясняю:

— Сегодня Рождество, и днем мне нужно работать. В праздники обычно дают хорошие чаевые. — Во всяком случае, так сказала Элоди. — И рано или поздно я захочу в туалет.

— Верно. Разумеется, дорогая.

Гораций садится на край кровати и одним пальцем ведет по моей руке от локтя к запястью, отчего по моей спине проносится дрожь. Затем быстро развязывает галстук, освобождая меня.

— Во сколько ты закончишь работать?

Я сгибаю и разгибаю пальцы, которые немного покалывает из-за притока крови.

— Скорей всего, в пять.

— Думаю, тебе следует уволиться.

Он поднимает воротничок рубашки и надевает галстук.

— Я не могу.

— Можешь. — Без помощи зеркала он затягивает винздорский узел, что впечатляет меня почти так же сильно, как и его вчерашнее исчезновение из кафе. — Теперь, когда мы помолвлены…

— Воу. — Я так резко сажусь, что кружится голова. — Помолвлены?

— Ты ответила «да», — напоминает он мне.

— Го, ты серьезно? Я была на грани оргазма. Ты мог хоть анальный секс попросить, и я тоже сказала бы «да».

— Ты не против анального секса?

— Против. В смысле, конкретно сейчас. А так нет. Но дело не в этом, а в том, что все знают: сказанному во время оргазма верить нельзя.

Он мрачнеет.

— Почему ты не хочешь выйти за меня замуж?

— Я не не хочу. Просто мне кажется, что ты немного спешишь, понимаешь? Я, конечно, офигенно делаю минет, и моя вагина туже, чем сжатый кулак, но ты не думаешь, что одной ночи и пять раундов секса, в общем-то, недостаточно для того, чтобы объявить себя половинками, несмотря на всю нашу любовь к истории и «The Cure»?

— Помолвка может быть долгой.

Он либо очень напористый, что восхищает, либо не совсем в своем уме. Я, конечно, польщена предложением выйти замуж, но все-таки перед тем, как отдаться ему до конца своих дней, было бы неплохо убедиться, что он не псих.

Я похлопываю его по руке и нежно улыбаюсь. Надеюсь, тот факт, что я голая, поможет сгладить удар.

— Ты сказал, что пробудешь в Париже еще две недели, верно?

— Да.

— Давай сделаем вот что: поживем две недели вместе и посмотрим, что будет. У нас появится шанс узнать друг друга чуть лучше. И мы сможем каждый день предаваться дикому сексу — если честно, это лучший подарок на Рождество, о котором только можно мечтать.

Несколько долгих секунд он обдумывает мое предложение, перебирая мои пальцы.

— Что ж, звучит разумно.

— Отлично, — радостно восклицаю я. — Хочешь взглянуть на мою квартиру перед тем, как мы решим, у кого проведем следующие две недели?

Гораций приподнимает бровь.

— У твоей кровати есть спинка?

— У меня не кровать, а диван.

— Вечером я заберу тебя из кафе, и мы съездим к тебе и возьмем все, что тебе нужно.

— Договорились.

— Мне очень хотелось бы провести с тобой в постели весь день, но биржу сейчас лихорадит, и мне нужно ликвидировать кое-какие хедж-фонды и отговорить клиентов от глупостей. — Он целует меня в кончик носа. — Я вбил свой номер в твой телефон, так что не стесняйся присылать мне в любое время голые селфи.

— Как ты угадал мой пароль?

— Один-один-один-один — это самый распространенный пароль во вселенной. — Ущипнув меня за сосок, он надевает пиджак. — Увидимся вечером, любовь моя. — И он, подмигнув мне, выходит из спальни.

Через минуту внизу захлопывается дверь. Я еще немного лежу в его огромной кровати, рассматривая хрустальную люстру, висящую на потолке. Таким будет мой ежеутренний вид на протяжении следующих двух недель. Я на девяносто девять целых и девять десятых процентов уверена, что мы с Го ненормальные.