Все за любовь - Страница 3
Ее горящий взгляд скрестился с его не менее яростным, вынуждая его сдаться. Но, в конце концов, именно Кори пришлось опустить глаза. Пожав плечами и признавал свое поражение, она ответила:
— Конечно, если это то, что вы хотите.
— Да, именно то, чего я хочу, — подтвердил он. — Спокойной ночи. Было очень… очень интересно, — заключил он, набирая разбег, пока не побежал с полной скоростью.
В течение следующего получаса он не снижал темпа. Он запыхался и покрылся потом, а неприятные воспоминания о Кори Рид рассеялись в легкой дымке, вызванной усталостью и напряжением.
Придя домой, он тут же разорвал упаковку шоколадного батончика и сердито откусил огромный кусок карамели с орехами. Он знал, что это бессознательное действие — несомненный признак того, что миниатюрная мисс Кори Рид с ее сверкающими глазами и острым язычком задела его за живое. Не помогал даже шоколадный батончик. Действительно, к его удивлению и ярости он только напоминал ему цвет ее глаз. Он выбросил недоеденный батончик в мусорное ведро.
«Она с ума сошла, — бормотал он, с грохотом вытаскивая кастрюльки и сковородки из кухонного шкафа и швыряя их на плиту. — Что она о себе возомнила, эта незнакомка, называющая меня эгоистом. Если я хочу сидеть в этом доме до скончания века, то это, черт возьми, ее не касается».
Кори Рид не знала, что ему пришлось испытать за последние несколько месяцев. Ей-то не приходилось просыпаться по ночам, дрожа и покрываясь потом от кошмаров, четко напоминающих о всех деталях падения на горе Колорадо, когда его рука страшно изогнулась, а запястье хрустнуло, как пучок сухих веток. В его ушах до сих пор звучал жуткий треск ломающихся костей. Он до сих пор слышал приглушенные голоса врачей, рассматривающих его рентгеновские снимки и говорящих, что только чудо могло бы полностью восстановить функции его руки.
Чудо не свершилось, и он жил день за днем с чувством пустоты, зная, что никогда больше он не сможет заниматься профессиональным теннисом. Умом он понимал, что с ним могла бы произойти и более страшная трагедия, что другим приходится переживать худшие несчастья, но от этого боль не уходила. Пока не уходила.
Он взял несколько луковиц из холодильника, очистил их, затем поместил одну из них точно посередине деревянной разделочной доски. Самым острым ножом он одним духом разрезал ее на кусочки. От этого он почувствовал себя несколько лучше. Он резал снова и снова, пока не настрогал полдесятка луковиц. Он свалил нарезанный лук на сковороду вместе с оливковым маслом и поджарил его до золотистого цвета. К тому времени, как он добавил помидоры, томат-пасту, чеснок, базилик и лавровый лист, он уже почти полностью забыл о своей встрече с Кори Рид. «Однако, — решил он, оторопело созерцая огромную кастрюлю кипящего соуса для спагетти, — здесь наготовлено на целую мужскую сборную по теннису».
Когда эта мысль дошла до его сознания, он недоверчиво покачал головой. Сколько раз он делал это во время турниров? Пятьдесят? Сто? Это вошло в традицию, и даже теперь, когда он был один дома, он не мог нарушить эту привычку. Его холодильник был забит посудой, наполненной густым пряным соусом. Может быть, ему следует усовершенствовать рецепт и продавать эту штуку. Он мог бы сделать на этом карьеру, трезво размышлял он.
Пока соус готовился, Ивэн принял душ и переоделся в джинсы. Он растрепал выгоревшие на солнце волосы, натягивая бесформенный ручной вязки свитер, изумрудный цвет которого гармонировал с цветом его глаз. Он не часто надевал этот свитер, потому что он навевал все еще горькие, мучительные воспоминания о Дженифер. Этот свитер он получил в подарок от нее на Рождество, как раз за несколько недель до несчастного случая, за пару месяцев до того, как она сказала ему, что между ними все кончено, что у нее есть другой, и он тоже выступает в турнирах. Спортсменам, постоянно находящимся вместе в разъездах, сложно бывает создавать видимость нормальных взаимоотношений, но когда он был вынужден прекратить участвовать в состязаниях, то выдержать разлуку они не смогли.
Разрыв также положил конец и их мечте о том, что после ухода из профессионального спорта они возьмутся за осуществление теннисной программы для детей, тех детей, у которых, по всей вероятности, никогда не будет возможности играть. Теперь ему следовало признать, что их отношения и их мечта уже в прошлом, но у него иногда бывали одинокие, мучительные дни, когда образ Дженифер, ее смеющиеся глаза и прекрасно сложенное тело, ее быстрый ум и нежные прикосновения, продолжали дразнить его.
Он уже начинал погружаться в еще более сентиментальные мысли о прошлом, но услышал шум, доносившийся с деревянного настила около гостиной. Войдя в эту комнату, он мгновенно заметил лицо, прижатое к стеклу двери. Это было до боли знакомое лицо.
— Это опять вы, — произнес он с выражением покорности, распахивая дверь. — Что вы здесь делаете? Чего вы здесь вынюхиваете?
— Я ничего не вынюхиваю, — возмущенно возразила Кори. Ровно три минуты простояла она в одиночестве на пляже, наблюдая за тем, как он удаляется от нее. Затем она последовала за ним, пробежав по берегу четыре мили, отделяющие ее маленькую квартирку от его роскошного особняка. Затем она ждала у дверей дома, пока разрабатывала план второй волны своего наступления. Ивэн Томас, возможно, думал, что сражение закончено, но в ее арсенале было еще много снарядов, и у нее хватало мужества использовать их, даже если это вызовет нескрываемый гнев.
— Я зашла поговорить с вами и, когда никто не ответил на мой звонок в дверь, я свернула сюда, — терпеливо объяснила она.
— Я думал, что мы оба пришли к соглашению, что нам нечего обсуждать.
— Я ни к какому соглашению не приходила, мистер Томас, — сказала она, аккуратно обходя его и входя в гостиную. — Я очень упорная женщина и не сдамся так легко.
— И это вы говорите мне, — едва слышно пробормотал Ивэн.
Обращаясь к Кори, которая ходила по комнате с явным любопытством, он заметил:
— Не помню, чтобы я приглашал вас войти.
— Верно, — согласилась она, взглянув ему в глаза и улыбаясь лучезарной улыбкой. — Но вы же не выбросите меня отсюда, правда?
Это был вызов, сделанный тихим голосом, в очаровательной форме, и сердце Ивэна сделало бешеный скачок. Он решил не отвечать. У него создалось впечатление, что если он откроет рот, то приглашение, в котором он только что отказал ей, тотчас сорвется с его губ, а он не хотел, чтобы эта женщина была в его доме. Он интуитивно чувствовал в ней угрозу, хотя не осознавал, какую.
— Где же ваши награды? — спросила она, заинтригованная их отсутствием. — У вас их должно быть двадцать пять — тридцать.
— Тридцать семь, — ответил он слегка обиженно.
— Мне следовало бы знать, — пробормотала она, с грустью покачав головой.
— И что это должно значить?
— Только то, что, как вы, по всей видимости, запрятали свою жизнь подальше, на хранение, пересыпав ее нафталином, то меня совсем не удивляет, что вы убрали и все свои призы.
— Вы всегда лезете в чужую жизнь?
«Его тон кажется более удивленным, чем сердитым», — подумала Кори и решила, что это обнадеживающий признак.
— Конечно же, нет, — ответила она.
— Так почему же вы вмешиваетесь в мою?
— Потому что мне нужна ваша помощь.
— Мисс Рид, мне кажется, что вы можете без чьей-либо помощи справиться с целой армией партизан, — заметил он сухо. — Должно быть, у вас какой-то проект, если вам нужна моя помощь.
— Чем это пахнет? Не соусом ли к спагетти? — внезапно спросила она, принюхиваясь и устремляясь по направлению к источнику аромата.
— Мисс Рид!
Кори уловила ноту отчаяния в его голосе и отвернулась, чтобы он не увидел ее довольной улыбки. Она направилась прямо к плите, подняла крышку на огромной кастрюле с дымящимся соусом и заглянула внутрь. Ее лицо приняло восторженное выражение.
— Пахнет божественно.
— Вы не хотите остаться пообедать? — Ивэн услышал эти слова и удивился, кто мог бы произнести их. Черт возьми, только не он. Затворники, каким он стал, не приглашают незнакомых женщин к столу, особенно женщин, которым нужно еще что-то, кроме хорошей еды.