Все в свое время [СИ] - Страница 11
Нет, место было определенно самым страшным, что только можно придумать. И разговоры с ветеранами, которые устроил дядя Эдварда, это только подтвердили. О чем только они не рассказывали… О бушующем море, которое может потопить любой линкор, о хищниках и грозах, слетающих с гор призраках и живых, осязаемых местных жителях, которые бывают страшнее любого зверя… Причем байки так тесно переплетались с реальностью, что Эдвард однозначно понял только одно — во всем придется разбираться на месте. Ему, молодому и зеленому лейтенанту. И двум полкам — ацтекскому пехотному и германскому специального назначения. Если переводить с военного на нормальный — мясу, которое не жалко, и безжалостным убийцам, ставшим на путь исправления, принявших в тюрьмах сан и присягнувших на верность Иисусу и королю. Последних было немного, не полк, а взвод — два десятка человек, но каждый из них был предан лично Эдварду. Потому что каждый из них знал — таких, как они, Иисус прощает лишь единожды, и совершив грех вторично, они обрекут себя на вечные муки ада. Да и ацтеков была лишь рота, семьдесят человек рядовых, три капрала да сержант Марктототам — но и то дядя подсуетился. Если бы не он, дали бы каких-нибудь рабов-хань, из последней партии восточных пленников, и справляйся с ними, как знаешь… Конечно, это уже гипербола — никто и никогда желтолицым оружия не доверит, но мысли у Эдварда витали именно такие.
А ведь еще местные… Гарнизон базы… Две с половиной сотни человек… Как они примут коменданта-мальчишку? Как с ними наладить контакт? Они ведь наверняка из простых, рядовые, франки, германцы да италийцы, с редким вкраплением британцев, из самых опустившихся, которые даже не смогли получить офицерское звание или поступить в один из колледжей. Причем все, как один, немного сумасшедшие — Мертвые Земли даже самого здорового психически человека быстро сводят с ума. Хотя какие это Мертвые Земли… Граница. Таврида имеет связь по морю с большой землей, сюда из Британии раз в две недели приходят транспорты с продовольствием, медикаментами, чистой водой, вооружением и боеприпасами, топливо-смазочными материалами, формой… Все, что нужно, идет прямо из Глазго, потому что здесь ничего нет. Здесь земля не родит, здесь нет питьевых родников, а опреснять морскую воду — слишком расточительно. Здесь нет солнца для батарей, а ветряки ломаются слишком быстро, чтоб обеспечивать гарнизон энергией ветра. Опять же, даже на Луне и Марсе есть запасы трития — в Нью-Перте ничего нет.
Какой в такой обстановке может быть "парад", какое "впечатление"? А впрочем, может. Только оно и остается. Эдвард Гамильтон никогда не был "папенькиным сынком", всего в жизни он добивался лишь своими силами, и, какими бы интригами не забросила его сюда судьба, он был уверен, что справится. Потому что должен. Потому что Гамильтон. Потому что дома его ждет любимая девушка, Катрин, и если будет нужно — он пришьет к лицу маску уверенности, так, что никто под ней не заметит молодого и испуганного парня.
— Лорд Эдвард? Можно?
Никто, кроме верного Нубила Муххамеда.
— Заходи, Нубил.
— Слава Иисусу. Лорд Эдвард, я уже собрал все ваши вещи, можете проверить, вот, это из академии, это то, что передала ваша матушка…
— Нубил, Нубил, хватит! Ты же знаешь, я полностью тебе доверяю, если говоришь, что собрался, значит так оно и есть. Сам ты как? Все еще плохо? Лекарство, которое ты пьешь, не помогает?
— Лорд Эдвард… — второе правило раба, "никогда не жаловаться своему хозяину", в этой паре часто нарушалось, но все же вбитая с рождения наука часто мешала афганцу открыто рассказывать хозяину про свои беды.
— Да ладно тебе. Морская болезнь — не самое страшное, что может случиться в жизни. Ты не переживай, мы уже почти прибыли, скоро будем на берегу, а там не качает. Ты что-то еще хотел?
— Да, лорд Эдвард, вот, это форменный парадный мундир комендандта, в котором он, по уставу, должен вступать в звание и отдавать его преемнику. Это формальность, ее обычно не соблюдают, но я подумал, что вам это должно понравиться. И взял на себя смелость перешить его под ваш размер.
— Ну надо же… Я и забыл, — молодой лейтенант покачал головой. — А ты молодец. Не прогуливал, как твой хозяин, пары по уставу. Надо же, а ведь действительно, сейчас вспоминаю, было такое еще до Войны Апокалипсиса… Подожди, а кресты зачем? Я ведь не принимал сан…
— Лорд Эдвард, по уставу до назначения полкового капеллана комендант считается духовным лицом, временно исполняющим его обязанности. Этот пункт устава был оспорен на Третьем Эдинбургском Соборе, поскольку нарушает основополагающий принцип единоличия преемственности церкви от святого Петра, но так и не был отменен, поскольку комендант является прямым представителем Его Величества, власть которого также дана нам свыше, от Господа нашего, Иисуса Христа…
— Ладно, Нубил, я уже понял! — Эдвард впервые за сегодня улыбнулся, примеряясь к странной форме. — Надо же… Помоги мне одеть… А это куда? Это ведь, если я не путаю, церемониальное дуэльное оружие?
— Перевязь со шпагой, она не является обязательной, но право на ее ношение во время подобных церемоний среди прочего дано роду Гамильтонов за доблесть, проявленную при отражении татарской агрессии тысяча шестьсот третьего года.
— Тогда ладно. Ну что, как тебе?
— Лорд Эдвард, вы неотразимы!
— А зеркало считает иначе, — усмехнулся лейтенант. — Вполне даже отразим…
Хотя то, что отражалось в большом серебряном зеркале, действительно внушало уважение. Не краски попугая, но и не строгие зелено-желтые тона повседневной формы, нечто среднее. Сразу выделяющее человека из толпы. И придающее ему, что ли, уверенности. Вроде как и не мальчишка двадцати двух лет от роду, а мужчина, воин, командир. Рядом с которым даже битые ветераны смотрелись рядовыми. Как раз то, что нужно было Эдвадру для первого дня службы, сразу показать, что он сюда не срок отбывать прибыл, а командовать. И воевать, если надо. Нубил знал свое дело — верный раб никогда не подводил своего хозяина в таких делах, о которых истинному аристократу не пристало беспокоиться. Ни служанка, ни самая заботливая жена не смогла бы так позаботится о Эдварде, как Нубил Муххамед — женщины знают толк в кухне, а не войне. Ведь недаром цвет шотландской аристократии всегда имел рабов-мужчин, рабы-женщины — удел германцев, франков, италийцев, пиренейцев, шведов и прочих викингов, которые только так и могут потешить свое мужское естество. Не говоря уже про черных рабов, которым нельзя доверить даже самую простую работу, а черные самки не могут вызвать ничего, кроме брезгливости. Хотя их Эдвард видел пару раз в жизни — после того, как Первый Пертский Собор постановил, что черные не имеют души, а потому не могут быть приобщены к Иисусу, им было запрещено ступать на землю Британии, чтоб не осквернять своими черными ногами святую землю.
— Лорд Эдвард, я могу еще чем-то помочь? — Нубил отвлек хозяина от любования в зеркале.
— Спасибо, Нубил, больше ничего. Ты свободен, позаботься там о моих вещах…
— Конечно, лорд Эдвард. Слава Иисусу!
— Королю слава.
Провожая взглядом своего родового раба, Эдвард в очередной раз задумался о превратностях судьбы. Ведь могла она подарить ему и другого. Ситха, индуса, кого-то из славян — небольшая польско-булгарская народность испокон веков, со времен татарской инвазии, жила в верхнем течении Темзы. Все низшие народы всегда были рады отдать своего сына в вечное услужение лорду, который родился в тот же день и час, хоть и знали, что им после этого придется навеки покинуть Британию. А повезло именно с афганцем. С рождения вместе, хозяин и раб не могли представить жизнь друг без друга, Нубил сопровождал Эдварда в школу, носил его вещи, готовил в общежитии колледжа, они вместе служили в Королевской Военной Академии Эдинбурга, где, конечно, рабам никогда не доверяли оружие, но устраивали специальные курсы по этикету, лекарскому делу, знанию устава. Даже на первые свидания они ходили вместе — хозяин и его раб, который до этого прослушивал специальные курсы, о чем нужно не забыть при общении хозяина с девушками. Эдвард знал, видел, и других рабов, в его среде их имел почти каждый, и потому хорошо понимал истинную цену Нубила. Цену, которую никогда не заплатить — рабы из темных народов даются аристократам при рождении, тогда же они проходят обязательную процедуру кастрации, чтоб низкие гормоны не мешали служить, и служба эта длится до самой смерти. Или раба, или хозяина — если хозяин умрет первым, то раб не имеет права жить дольше, чем хозяину будут отданы последние почести. Если он после этого не убьет себя сам, то будет казнен, но Нубилу это не грозит. Верный афганец, он не оставит Эдварда и после смерти. Они пришли в этот мир под одной звездой, и уйдут одной дорогой.