Все тайны Третьего Рейха - Страница 96
Все, кто мог, снова бросились назад под защиту стен. 9 апреля бой шел уже в самом городе.
«К концу все чаще стали поступать сведения, что солдаты, укрывшиеся вместе с жителями в подвалах, теряют волю к сопротивлению. Кое-где отчаявшиеся женщины пытались вырывать у солдат оружие и вывешивать из окон белый флаг, чтобы положить конец ужасам войны, — писал Ляш. — В течение трех дней в городе царили смерть и разрушение, не оставалось ни малейших шансов на то, что мы сумеем выстоять своими силами или изменить безвыходное положение дальнейшим сопротивлением… К моменту принятия решения о капитуляции остатки наших войск, совершенно выдохшиеся и не имевшие какого-либо тяжелого оружия, удерживали оборону внутри города лишь на северном участке. Но больше всего на мое решение о капитуляции повлияло осознание того факта, что продолжение борьбы повлечет лишь бессмысленные жертвы и будет стоить солдатам и гражданскому населению тысяч жизней. Взять на себя такую ответственность перед Богом и собственной совестью я не мог, а потому решился прекратить борьбу и положить конец ужасам войны. Хорошо представляя себе, что крепость придется сдавать жестокому, не знающему пощады врагу, я все же был твердо уверен, что продолжение борьбы означает верную гибель всего, тогда как капитуляция дает, по крайней мере, надежду на спасение большей части человеческих жизней. Дальнейшие события показали, что я был прав».
Кенигсберг пал. Ляш сразу же был взят под стражу и отправлен в ленинградскую тюрьму. Для него война кончилась долгим и тяжелым пленом. Дорога в этот плен одним из прошедших ее была описана так: «Дома горели, чадили. Мягкая мебель, музыкальные инструменты, кухонная утварь, картины, фарфор — все это было выброшено из домов и продолжало выбрасываться. Между горящими танками стояли подбитые автомашины, кругом валялись одежда и снаряжение. Тут же бродили пьяные русские. Одни дико стреляли, куда попало, другие пытались ездить на велосипедах, но падали и оставались лежать без сознания в сточных канавах с кровоточащими ранами. В дома тащили плачущих, отбивавшихся девушек и женщин. Кричали дети, зовя родителей, мы шли все дальше и дальше. Перед нашими глазами представали картины, описать которые невозможно. Придорожные кюветы были полны трупов. Мертвые тела носили следы невообразимых зверств и изнасилований. Валялось множество мертвых детей. На деревьях болтались повешенные — с отрезанными ушами, выколотыми глазами. В разных направлениях вели немецких женщин. Пьяные русские дрались из-за медсестры. На обочине шоссе под деревом сидела старуха, обе ноги у нее были раздавлены автомашиной. Горели хутора, на дороге валялся домашний скарб, кругом бегал скот, в него стреляли, убивая без разбора. До нас доносились крики взывающих о помощи.
Помочь мы ничем не могли. Из домов, подняв в молитве руки, выходили женщины, русские гнали их назад и стреляли в них, если те уходили не сразу. Это было ужасно. Такого мы не могли даже предполагать. Сапог ни у кого уже не было, многие шли босыми. Раненые, о которых никто не заботился, стонали от боли. Почти все неимоверно мучились от голода и жажды. Со всех сторон в колонну военнопленных протискивались русские солдаты, отбирая у кого шинель, у кого фуражку или бумажник с его жалким содержимым. Каждый хотел чем-нибудь поживиться. „Уры, уры!“ (часы) — кричали они. Мы были отданы на их произвол».
Но части немецких солдат, в основном молоденьких, из «Гитлерюгенда», удалось прорваться к порту Пилау. Эти защитники крепости стремились на запад, к сердцу Германии, они еще верили в победу. Именно им выпала судьба защищать Берлин. Участь Кёнигсберга разделила и другая немецкая «крепость» — город Бреслау. О том, что Бреслау — крепость и должна остановить «большевистские орды», горожане узнали 21 января 1945 года.
До этого Бреслау был городок как городок. Теперь он стал крепостью, а крепости обороняют до последнего патрона и до последнего защитника. Руководил обороной гауляйтер Карл Ханке. Взрослых защитников в городе не хватало, поэтому оружие получили все бойцы «Гитлерюгенда» — совершенно мальчишки. Русские прорвали немецкую оборону и двигались к Берлину, обтекая Бреслау. Крепость держалась. В феврале началась блокада, поскольку теперь город находился на русской территории. Многократно русские войска штурмовали Бреслау, но взять никак не могли. А ведь количество защитников было невелико — 200 000 человек. Каждый дом, каждая улица, каждый этаж, каждая церковь стали ареной боя, когда русские все же смогли пробиться в город. Сражения шли даже на кладбище. Защитники строили укрепления из могильных плит. Солдатами в Бреслау стали все, кто мог стрелять. Мальчишки, бойцы «Гитлерюгенда», сражались наравне со взрослыми. Русская авиация практически снесла город с лица земли, но защитники не покинули развалины, теперь их крепостью были останки зданий.
20 апреля в крепости Бреслау отметили 56-летие Гитлера. Защитники обещали ему, что не сдадутся. 2 мая стало ясно, что дольше «крепость» не выдержит. Мертвых в городе было уже больше, чем живых. Но вот ведь вера мальчишек в своего вождя (они не знали, что его больше нет): когда парламентарии отправились на переговоры с советским командованием, воины «Гитлерюгенда» встали на их пути и направили на них оружие. И пропустили только тогда, когда их командир дал на это приказ. И то, пропуская парламентариев, они цедили сквозь зубы много нехороших слов о трусости и предательстве.
Город сдался 6 мая.
Рейх капитулировал 8 мая.
Вражеское кольцо вокруг Берлина смыкалось с апреля. Именно здесь, в подземном бункере находился создатель Рейха Адольф Гитлер. Отлично понимая, что сопротивление ничего не даст, Гитлер приказал уничтожать по всей стране «военные, транспортные, промышленные объекты, объекты связи и снабжения, а также материальные ценности».
Этот приказ имел название «план Нерон».
«Это был смертный приговор немецкому народу, — говорит Шпеер, — принцип „выжженной земли“ в наиболее резкой форме. Меня самого эта директива лишала полномочий, все мои приказы, направленные на сохранение промышленности, однозначно дезавуировались. Осуществление мер по уничтожению объектов теперь возлагалось на гауляйтеров. Последствия трудно было бы себе представить, на неопределенное время без электричества, газа, чистой воды; без угля, без транспорта. Все железнодорожные пути, каналы, шлюзы, доки, корабли, паровозы уничтожены. Даже если где-либо промышленные объекты и уцелели бы, они ничего не могли производить из-за недостатка электричества, газа и воды; никаких запасов, никакой телефонной связи, короче говоря, отброшенная к временам Средневековья страна». Инструкция Гитлера предписывала «уничтожение всех средств связи не только вермахта, но и имперской почты, имперской железной дороги, имперского управления водных путей, полиции и районных электростанций. Посредством „подрывных работ, поджога или механического разрушения“ должны были быть приведены в „состояние полной негодности“ все центральные телефонные и телеграфные станции и усилители, а также коммутаторы кабелей дальней связи, мачты радиостанций, антенны, принимающие и передающие устройства. Даже временное восстановление связи в оккупированных противником областях должно было стать невозможным, потому что по этому приказу полному уничтожению подлежали склады запчастей, кабеля и проводов, но и схемы разводки кабеля и инструкции по эксплуатации приборов…»
«Как бы для иллюстрации того, что должно было произойти в Германии по воле Гитлера, — пишет Шпеер, — я получил непосредственно после этой беседы телеграмму начальника транспортной службы, датированную 29 марта 1945 г.: „Цель состоит в создании „транспортной пустыни“ в оставляемых нами областях… Недостаток материалов для проведения подрывных работ делает необходимым проявление изобретательности для использования всех возможностей с целью произвести разрушения трудноустранимого характера“. Сюда относились специально перечисленные в директиве любые мосты, железнодорожные пути, централизационные посты, все технические сооружения на сортировочных станциях, депо, а также шлюзы и судоподъемники на всех наших маршрутах. Одновременно должны быть полностью уничтожены все локомотивы, пассажирские и товарные вагоны, все торговые суда и баржи. Затопив их, предполагалось создать мощные запруды на реках и каналах. Следовало использовать любые боеприпасы, прибегать к поджогу или подвергать важные детали механическому разрушению. Только специалист может определить, какая беда обрушилась бы на Германию, если бы был осуществлен этот тщательно разработанный приказ. Эта директива также показывала, с какой педантичностью претворяли в жизнь каждый общий приказ Гитлера».