Все связано (ЛП) - Страница 7

Шепотом я говорю ему:

— Хочешь послушать, чем твой старик сегодня занимался? Я организовал сделку по приобретению в пятьдесят миллионов долларов для человека, который изобрел новое приложение. Он что-то вроде инструмента. Когда ты подрастешь, то узнаешь, что мир полон инструментов. В общем, именно этот инструмент не думал, что сделка достаточно хороша, поэтому папочке пришлось ему объяснить, чем она так хороша. Сначала я ему показал…

Вам же, на самом деле, не хочется слышать остального, не так ли? Достаточно будет того, что через двадцать минут Джеймс был в отрубе. Я целую его в лоб и кладу в кроватку. Потом иду в гостиную, чтобы провести ценное время со своей любимой. Я нахожу Кейт на диване, со все еще наполовину полной корзиной белья рядом с ней.

Она замечает меня не сразу — и больше не сворачивает одежду. В руках она держит пару носочков, спокойно уставившись в одну точку. В глубокой задумчивости.

Обычно для парней, когда наши женщины о чем-то серьезно задумываются? Это плохой знак.

Осторожно я сажусь рядом с ней.

— Малыш спит.

Ее отрешенное выражение лица не меняется.

— Это хорошо.

— Кейт? Ты в порядке?

Выйдя из оцепенения, она быстро поворачивается ко мне и пытается отмахнуться.

— О, да. Да, все нормально.

Нормально — тревожный знак, если таковой имелся.

Не теряю время на всякие приятности.

— Хрен там нормально — что не так?

Ее внимание снова на носках.

— Я просто поняла… вот это теперь моя жизнь.

Я упорно пытаюсь понять скрытый женский смысл в этом выражении — но ничего.

— О-кей… и…?

— И складывание одежды, грязная посуда, прогулка в обед, тихий час, смена подгузников… вот моя жизнь. Больше ждать нечего.

— Ну… смена подгузников это не вечно. И через две недели мы сможем заняться сексом всякими разными и невообразимыми способами — вот что стоит ожидания.

От этих слов она усмехается, но как-то равнодушно.

— Я ужасный человек.

Я потираю ее плечо.

— Если ты ужасный человек, то я тогда полное дерьмо.

На этот раз она улыбается искреннее.

— Я люблю Джеймса, Дрю. Люблю… даже не настолько сильное слово…

Я киваю, потому что я и любой родитель точно знает, что она имеет в виду.

— …и я понимаю, как мне повезло. Многие женщины убили бы за то, чтобы сидеть дома со своими детьми. И я, правда, благодарна за ту жизнь, что у меня сейчас — но я никогда не думала, что это будет все, что я смогу иметь.

И с ее глаз катятся слезы. Большие.

В те дни, после рождения Джеймса, он был не единственным, кто постоянно ревел.

Кейт была подавлена.

Я думал, что понимал, что гормональный сбой мог разбить женскую личность — но я не понимал масштаба трагедии. Гормоны беременности — это что-то совершенно иное. Она плакала, потому что Джеймс был красивым, плакала, потому что любила меня так сильно, и от того, как сильно любил ее я. Она плакала, когда плакал Джеймс, и когда он спал, или когда чихал. Она плакала, потому что не весь вес ушел сразу через два дня после родов, как это должно быть, по мнению чертовых злобных звезд.

Даже если я уже привык к бесконечному плачу своего сына, видеть, как плачет Кейт, никогда не будет тем, с чем я могу мириться.

У меня сердце сжимается в груди, когда по ее щекам текут слезы.

— Я чувствую себя виноватой, потому что пропускаю работу — потому что вижу, как ты каждое утро выходишь за дверь, и хочу того же самого. Это так ужасно?

Я глажу ее по спине и говорю правду:

— Ничего ужасного.

Кейт смотрит на меня удивленными глазами.

— Мне бы тоже не хотелось бросать работу — и я бы превратился в жуткого выродка, если бы больше не смог ходить в офис.

Потом я спрашиваю:

— Почему ты мне раньше не ничего сказала?

— Думала, это пройдет, когда я привыкну к тому, что сижу дома — привыкну к новой рутине. Но становится только хуже.

Странно то, что мне знакомо это чувство.

— Сказать по правде, я тоже не в восторге от того, как все складывается.

Слава богу, ее слезы высохли. У меня полегчало на сердце.

— Нет?

Я качаю головой.

— Я пропускаю все хорошее. Целыми днями не вижу Джеймса. Это тяжело. Как тогда, когда он первый раз улыбнулся.

Она пытается меня приободрить.

— Это были просто газы, Дрю.

— Конечно, потому что парни думают, что пускать газы это весело.

— Я отправила тебе видео.

Я качаю головой.

— Это не одно и то же. Такими темпами, я пропущу все — его первое слово, первые шаги, первый раз, когда он поймет, что сможет целиться и писать на вещи — все самое важное.

Кейт берет меня за руку.

— Ну… и о чем мы сейчас говорим? Говоришь, что хочешь сидеть дома на полставки?

Как только звучат эти слова, я понимаю, что все время хотел именно этого.

— А ты будешь работать на полставки? Я буду ходить на работу по понедельникам, средам и пятницам… потому что я все еще чертов мужик в наших отношениях… а ты будешь работать по вторникам и четвергам.

— Некоторым нашим клиентам это не понравится. Президент Джефферсон Индастрис -кретин — у него будет больше всего претензий.

Будто меня это волнует.

— Кому не понравится, я позабочусь, чтобы они остались в компании. Передам их Джеку или Мэтью — а если кого-то и потеряем, думаю, мой отец это переживет. В кумовстве есть свои плюсы, Кейт. И мы ими воспользуемся.

— Нашим бонусам придет конец.

Я пожимаю плечами.

— Это всего лишь деньги.

Если у вас нет кучи заначек в виде наличных и инвестиций, я бы не советовал вам так относиться к делу. Но так как у меня есть… я могу это позволить.

Потом я говорю:

— Через шесть или семь лет Джеймс пойдет в школу, и тогда мы оба сможем работать по полной. Ну, если только у нас не появятся еще дети, а так как занятие, от которого появляются дети на верхней строчке в списке наших любимых дел, такое очень даже вероятно.

В ее глазах появляется свет, которого не было, когда я вернулся домой. И я горжусь собой, зная, что это из-за меня — не то, чтобы это необычное для меня чувство, но в данном случае, это особенно приятно.

Кейт с восторгом сжимает мою руку.

— Значит, мы так и поступим? На самом деле?

— Ты и я, и Джеймс пойдем завтра в офис и поговорим с отцом, Джорджем и Фрэнком.

Она бросается ко мне, прижимается к груди, обнимает за шею, садится верхом.

— Я так рада.

— Так же рада, как получить добро от Роберты через две недели?

Она морщится.

— Ай… не так, конечно, но очень близко.

А потом мы целуемся — наши языки танцуют и пробуют друг друга на вкус. Я откидываюсь на диван, притягивая ее за собой — удерживая ее на себе.

Ее губы дразняще прокладывают дорожку к моему уху.

— Я люблю тебя, — дышит мне в ухо Кейт, облизывая ушную раковину. В моих жилах нарастает страсть, потом пробирается по ругам и ногам к моему члену.

Я говорю ей в ответ:

— Я люблю тебя.

Губы Кейт опускаются к моей шее, причиняя мне пытку своими легкими, как перышки прикосновениями.

— И я люблю нашу жизнь.

Запускаю руку в ее волосы, распуская ее пучок.

— Я тоже.

Она опускается на пол и встает на колени, а я сажусь прямо, расставляя ноги пошире, чтобы Кейт могла устроиться между ними. Она с жадностью смотрит на меня своими темными глазами и с похотливой улыбкой на лице — мое любимое сочетание.