Все продается - Страница 9

Я попытался угадать, что скажет Хамилтон по возвращении. Мне впервые представилась возможность показать себя в деле, и я справился. Я надеялся, что Хамилтон будет доволен.

Я обогнал стайку весело щебечущих арабок, вышедших на вечернюю прогулку в черных яшмаках и золотых паранджах, и повернул налево к выходу из парка. На последних двухстах ярдах, отделявших меня от моего дома, я увеличил скорость, не обращая внимания на протестующие против такого насилия мышцы.

Из кармана шортов я достал ключи. Обливаясь потом и тяжело дыша, открыл входную дверь, перешагнул через груду нераскрытой макулатуры, что пришла по почте, и с трудом втащился по лестнице на второй этаж.

В квартире я, наконец, позволил себе расслабиться и упал на диван. Я слишком обессилел, чтобы двигаться, и лишь повел глазами. Небольшая, удобная квартирка. Одна спальня, гостиная с кухней в нише и прихожая. Я поддерживал в квартире относительный порядок, приходилось это делать, потому что здесь было слишком мало места. Мебель была простой, практичной и дешевой. На камине стояли мои самые ценные спортивные трофеи и черно-белая фотография родителей. Они прислонились к каменной стене и улыбались мне радостной улыбкой счастья, потерянного двадцать лет назад.

Небогатая квартирка, но мне она нравилась. Удобная нора.

Я со стонами сполз с дивана и, с трудом переставляя непослушные ноги, побрел в ванную.

На следующий день, едва успев прийти на работу, я схватил со стола Карен свежий номер «Уолл-стрит джорнал». Эта газета лежала там каждое утро. Отыскивая в колонке биржевых котировок «Джипсам», я с удивлением обнаружил, что газета в моих руках немного дрожит.

Вот они. Двенадцать долларов с четвертью. За ночь курс акций поднялся больше чем на пятьдесят процентов! Я обернулся и увидел, как в операционную комнату входит Дебби. В руках она сжимала чашку кофе. Дебби сразу поняла, что я ищу в газете.

– Ну и как? – спросила она.

– Двенадцать с четвертью, – не в силах сдержать счастливую ухмылку, ответил я.

– Невероятно! – воскликнула Дебби и выхватила газету у меня из рук. Она издала победный вопль и подбросила газету к потолку. Все повернулись к ней.

– Я разбогатела! – завопила Дебби.

– Не слишком, – возразил я. – Всего на несколько тысяч долларов.

– Ох, заткнись, старый зануда, – сказала она. – Я побежала за шампанским. У нас в холодильнике есть апельсиновый сок. Угощаю всех.

Я не был уверен, что нам стоит праздновать, но Гордон и Роб уже облизывались, и даже Джефф в предвкушении довольно потирал руки. У него были свои причины радоваться. За ночь доллар наконец сделал то, что предсказывала экономическая модель Джеффа.

Через четверть часа Дебби вернулась; Она несла корзину со льдом, в котором охлаждалась бутылка шампанского. Понятия не имею, где она умудрилась найти шампанское в этот ранний час. Мы достали бокалы, апельсиновый сок из холодильника. Не прошло и двух минут, как мы уже пили за успехи «Джипсам оф Америка».

– Вот так бы начинать каждый рабочий день, – заметил Роб, с удовольствием наблюдая, как поднимаются пузырьки в шампанском.

– Хозяина и нашего шефа хватил бы удар. – возразил Гордон.

– Как бы не так, – не согласилась Дебби. – Не могу себе представить ситуацию, в которой нашего шефа хватил бы удар. Скорее всего, был бы ледяной взгляд и очередная короткая отповедь. «"Де Джонг энд компани" всегда гордилась своим высоким профессионализмом, а вы, Роберт, поступили как дилетант», – напыщенно произнесла она с шотландским акцентом, сумев уловить интонации и суть типичных поучений Хамилтона.

Роберт рассмеялся.

– Лучше убери следы преступления со стола, – сказал он, показывая на полупустую бутылку.

– А, ерунда, до ленча он не появится, – беспечно отозвалась Дебби.

– Разве я уже не появился? – негромко произнес размеренный голос от двери.

Мгновенно в комнате воцарилась тишина. Джефф склонился над компьютерными распечатками, а Роб, Гордон и Карен уткнули носы в свои столы. Казалось, учитель застал отличников за каким-то неприличным занятием.

Это было нелепо. Мы – не школьники, а Хамилтон – не классный наставник.

После довольно долгого молчания я поднял бокал:

– С возвращением. Ваше здоровье.

Хамилтон удостоил меня лишь мимолетным взглядом.

Ободренная моим тостом, Дебби подошла к Хамилтону с бутылкой и бокалом.

– Не хотите к нам присоединиться? – предложила она.

Не отвечая на предложение, Хамилтон перевел взгляд на Дебби.

– Что вы празднуете? – спросил он.

– Я только что сорвала крупный куш, – ответила Дебби, еще не успев утратить энтузиазма.

– Рад слышать, – сказал Хамилтон. – Что за сделка?

Дебби рассмеялась.

– О нет, куш сорвала я сама, а не «Де Джонг». Вчера я купила несколько акций, а сегодня их курс поднялся на пятьдесят процентов.

Хамилтон какое-то время молча смотрел на Дебби, потом все тем же негромким, размеренным голосом, в котором не чувствовалось и намека на раздражение, сказал:

– Я только положу свои вещи, а потом зайдите, пожалуйста, в комнату для совещаний.

Дебби пожала плечами, поставила бокал и бутылку и последовала за Хамилтоном сначала к его столу, а потом к выходу из операционной комнаты.

Роб присвистнул.

– Не хотел бы я оказаться на ее месте, – сказал он.

Через десять минут Дебби вернулась. Глядя только перед собой, она направилась прямо к своему столу. На ее щеках выступил легкий румянец, губы были плотно сжаты. Она не плакала, но выглядела так, словно боялась расслабиться даже на секунду, чтобы слезы не хлынули градом. Она села, уставилась на экран и принялась, отчаянно стуча по клавишам калькулятора, считать проценты по облигациям.

Потом появился и Хамилтон. В полной тишине он прошел к своему столу, из стопки бумаг отобрал адресованные лично ему и стал их просматривать. Напряженное молчание прервал лишь голос Роба, который преувеличенно бодро отвечал на звонок какого-то клиента.

Примерно через полчаса Хамилтон подошел ко мне и опустился в соседнее кресло. Дебби, продолжая нажимать на клавиши, старательно избегала смотреть в его сторону. Я работал с Хамилтоном уже шесть месяцев и тем не менее при разговоре с ним всегда чувствовал себя напряженно. Легкомысленная болтовня с Хамилтоном была невозможна. Мне казалось, что он прислушивается к каждому моему слову настолько внимательно, что я постоянно боялся ляпнуть какую-нибудь глупость или банальность.

Впрочем, пока он молча листал странички, на которых были отражены основные результаты всех сделок, совершенных нами в его отсутствие.

– Вы вернулись чуть раньше, чем мы ожидали, – сказал я, чтобы нарушить тягостное молчание. Хамилтон еле заметно улыбнулся.

– Да, мне удалось улететь более ранним рейсом.

– Как прошла поездка?

– Хорошо. Очень хорошо. «Де Джонг» начинает завоевывать японский рынок. Есть такая страховая компания, «Фудзи-лайф», я возлагаю на нее особенно большие надежды. Кажется, руководство этой компании склоняется к тому, чтобы передать нам в управление свои финансы. Если мои ожидания оправдаются, то это будут большие суммы.

– Отлично.

Новость и в самом деле была отличной. Сила компании, занимающейся управлением фондами, заключается только в тех средствах, которыми она распоряжается. Новый крупный инвестор может принести нам международную известность.

– А как дела у вас? – спросил Хамилтон, водя пальцем по строкам отчета о сделках.

– Вы уже знаете, что мы немного поразвлекались с новыми облигациями, – ответил я.

– Ах, да. И что же с курсом шведских? – спросил Хамилтон.

– Растет. Медленно, но верно, – ответил я, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Что ж, не торопитесь их продавать, они еще долго будут подниматься в цене.

– Хорошо.

– И не упускайте из виду любые новые выпуски. После успеха шведских облигаций все будут стараться скупить любые подобные бумаги по мало-мальски сходной цене. И еще одно. Я вижу, мы купили на два миллиона облигаций «Джипсам оф Америка». Что это значит? Я целый год безуспешно пытался продать этот пакет.