Все оттенки тьмы - Страница 4

— Вы просто покажите нам, куда идти, и отправляйтесь себе спокойно домой, — с улыбкой сказала ей Уинсом.

— Ладно. — Женщина хмуро глянула на Уинсом и кивнула в сторону входа: — Заходите внутрь и идите прямо к сцене. Вернон наверняка там. А если нет, то загляните в дверь позади сцены. Они сейчас как раз убираются и готовятся к вечернему представлению.

— Ясно. Спасибо, — поблагодарила Энни, и они направились к двойным дверям, ведущим в зал.

И в партере, и на балконе стояли узкие скамьи, похожие на церковные, бережно отреставрированные. Рядом со сценой — несколько ящиков для сбора пожертвований. Уж лучше бы заменили тут всю мебель, подумала Энни. Но, понятное дело, реставраторам хотелось сохранить интерьер времен Георгов, хотя сидеть на этих жестких деревянных скамьях было неудобно. Вскоре после торжественного открытия театра Энни решила купить билет на «Микадо». Бедняга-мэр, сидевший в ложе, непрерывно вертелся, пытаясь устроиться получше, жена поедала беднягу возмущенным взглядом. У Энни же еще неделю после спектакля болела спина и ныла задница.

А вот Бэнкс регулярно водил Софию на местные концерты, хотя та, как догадывалась Энни, вовсе не была большой поклонницей фолка. Они уже насладились тут выступлениями Кэтрин Тикелл, Кейт Расби и Элизы Карти, и Бэнкс никогда не жаловался. У него-то зад после театра не болит — еще бы, он небось весь концерт парит над жестким сиденьем, восседая на облаке любви.

В зрительном зале горел свет. Несколько человек в джинсах и старых футболках перетаскивали на сцену мебель и меняли задники. Энни и Уинсом подошли поближе, и к ним обратилась молодая женщина:

— Простите, но спектакль окончен. Посторонним сюда нельзя.

— Знаю, — ответила Энни. — Мы хотели бы поговорить с Верноном Россом.

Со сцены к ним спустился мужчина, кудрявый, седой и раскрасневшийся, в клетчатой рубашке с закатанными рукавами и комбинезоне цвета хаки.

На волосатых руках виднелись следы порезов.

— Вернон Росс, — представился он, пожимая обеим руку. — Чем могу помочь?

Девушка вернулась к работе, но поглядывала на посетительниц. Энни не сомневалась, что она старательно напрягает слух, чтобы ни слова не упустить.

— Инспектор Энни Кэббот. А это сержант Уинсом Джекмен. Мы из отдела особо тяжких преступлений.

— Ничего себе, — нахмурился Росс. — Насколько мне известно, у нас поблизости никаких преступлений не происходило.

— Нет, — улыбнулась ему Энни. — Во всяком случае, мы очень на это надеемся.

— Так в чем же тогда дело?

— Скажите, вы были дружны с неким Марком Хардкаслом?

— Был? Мы все его друзья. А что? — забеспокоился Росс. — С ним что-то случилось? Марк попал в аварию?

Энни заметила, что деловитая суета вокруг внезапно прекратилась. Люди побросали стулья, столы и прочий реквизит и смотрели теперь на нее и на Росса.

Уинсом вытащила блокнот.

— А вы не знаете, как можно связаться с ближайшими родственниками мистера Хардкасла?

— О боже, — ахнул Росс, — какая-то беда?

— Сэр?

— Нет, не знаю. Родители у него умерли. Он однажды обмолвился, что у него где-то в Австралии есть тетка, но, по-моему, они не общались. А что? Что с ним такое?..

Энни повернулась лицом к сцене:

— Крайне неприятно об этом сообщать, но никуда не денешься… Сегодня днем в Хиндсвелском лесу было обнаружено тело Марка Хардкасла. — Она вновь взглянула на Росса: — Может, вы опознаете его тело, сэр? И я бы хотела задать вам еще несколько вопросов.

Как Энни и ожидала, услышав ее объявление, все дружно ахнули. Вернон Росс заметно побледнел.

— Марк… — пробормотал он. — Но как? Почему?

— Пока мы ничего не знаем, — помотала головой Энни. — Собственно, потому мы сюда и приехали. Кто-нибудь из вас видел сегодня мистера Хардкасла?

— Нет, он не пришел на работу, — ответил Росс. — Я… ох, простите. Я что-то никак не могу прийти в себя.

— Конечно, сэр, это понятно, — кивнула Энни. — Может, присядете?

— Нет-нет. Все в порядке. — Росс потер ладонями лицо и прислонился к краю сцены. — Задавайте свои вопросы, и покончим с этим.

— Хорошо. Заранее прошу извинить, если вопросы вдруг покажутся вам глупыми. Но у нас ведь пока нет никакой информации. Мистер Хардкасл должен был сегодня прийти на работу?

— Сказал, что постарается успеть, — ответил Росс. — Он на пару дней ездил в Лондон, вместе с Дереком Вайменом, нашим режиссером.

— А мистер Ваймен сейчас здесь?

— Нет, он все еще в Лондоне, но завтра должен вернуться.

— Разве режиссер не должен присутствовать на каждом представлении? У вас ведь сегодня и дневной спектакль, да?

— Да, но «Джейн-катастрофу» играли ребята из Сообщества любителей оперы, а у них свои собственные актеры и режиссеры. Они к нам не имеют особого отношения. — Росс кивнул в сторону своих коллег: — По сути, наемными служащими театра являемся только мы, Марк и кассиры, разумеется. Единственная константа, так сказать. А для сегодняшнего спектакля у нас уже все готово, так что пару дней без Дерека мы спокойно проживем.

— Значит, Дерек Ваймен в театре не работает? В отличие от мистера Хардкасла.

— Верно. Дерек преподает драматическое искусство в колледже Иствейла. Так что такие постановки для него хобби. А Марк профессиональный костюмер и сценограф.

— А актеры тоже работают где-то еще, помимо театра?

— Конечно. Это же любительский театр.

— Как только мистер Ваймен вернется, нам надо будет с ним поговорить.

— Разумеется. Салли — дама, которая сидит у нас на кассе, — даст вам его адрес и телефон.

— Когда Марк Хардкасл уехал в Лондон?

— В среду.

— И вернуться должен был сегодня утром, верно?

— Когда мы разговаривали с ним, это было во вторник днем, он уже ехал домой.

— А вас не обеспокоило, что сегодня утром он не пришел на работу?

— Не особенно. Как я уже сказал, Марк был костюмером и сценографом. К моменту премьеры делать ему уже особенно нечего. А всякой черной работой занимаемся мы — перетаскиваем по сцене лампы да книжные шкафы. Правда, к чести Марка стоит отметить, что он всегда нам помогал. А вообще он отвечал за визуальный ряд — прорабатывал каждую сцену, придумывал все костюмы. Разумеется, сообща с режиссером.

— То есть с Дереком Вайменом?

— Для этой постановки — да. Они почему-то решили использовать для «Отелло» декорации в стиле немецкого экспрессионизма — всякие крупные предметы необычной формы, игру света и тени, много странных ракурсов и все такое прочее. В духе немого фильма «Носферату». Собственно, именно поэтому они и поехали в Лондон, и именно поэтому Дерек до сих пор там. В Национальном доме кино бенефис фильмов немецких экспрессионистов.

— Был ли у Марка Хардкасла мобильный телефон?

— Нет, он их терпеть не мог. Когда во время представления у кого-нибудь из зрителей звенел мобильник, он просто сходил с ума. И хотя мы просим отключать телефоны, происходило это довольно часто. Но что все-таки с ним случилось? Никак не могу понять. Вы сказали, его нашли мертвым. Его сбила машина? Или его убили?

Коллеги Росса внимательно следили за их разговором.

— С чего вы это взяли? — поинтересовалась Уинсом.

— Ну, а что я должен был подумать? — взглянул на нее Росс. — Вы же из отдела особо тяжких преступлений.

— Пока мы еще точно не знаем, что произошло, — ответила Уинсом. — Когда обстоятельства смерти наводят хоть на малейшие подозрения, полиция обязана следовать определенному протоколу.

— Значит, он не от инфаркта помер, нет?

— А у него было больное сердце?

— Да я просто так сказал. Образно.

— Нет, он умер не от инфаркта. Мистер Хардкасл чем-нибудь болел?

— Насколько нам известно, нет, — ответил Росс. — Он всегда казался вполне бодрым, веселым и полным энергии. Марк очень любил жизнь.

— А наркотики он любил? — спросила Энни.

— Я о таком никогда не слышал.

— А вы? — Энни повернулась к остальным работникам.