Всё о великой войне - Страница 6

22 октября Криппс от имени Черчилля предложил подписать между Великобританией и СССР секретное соглашение, которое сближало политику двух стран, предусматривало признание de facto «власть Советского Союза в Эстонии, Латвии, Литве, Бессарабии, Северной Буковине и тех частях Польского государства, которые теперь находятся под советским главенством». Советской дипломатии приходилось уклоняться под разными предлогами от «кардинальных» предложений английского правительства и в то же время не допускать ухудшения отношений с Великобританией как потенциальным союзником. Британские предложения были пока неприемлемы, поскольку соотношение сил в Европе в тот момент еще больше изменилось в пользу Германии. В Москве рассчитывали удержать ее от войны против СССР, надеялись на соблюдение ею пакта о ненападении. 24 февраля 1941 г. в ответ на предложение министра иностранных дел А. Идена приехать в Москву для встречи с И. В. Сталиным в целях улучшения англо-советских отношений заместитель наркома иностранных дел А. Я. Вышинский сказал Криппсу: «Сейчас еще не настало время для решения больших вопросов».

В.М. Молотов вспоминая об усилиях немецкой разведки выяснить содержание переговоров между Лондоном и Москвой, так охарактеризовал в беседе с писателем И.Ф. Стаднюком действия советского руководства: «Мы, несмотря на наш договор о ненападении с Германией, не делали никаких заверений о нашем желании соблюдать нейтралитет, если она начнет агрессию против Англии… а разговоры велись те, что нам было надо».

3 апреля Черчилль направил Сталину послание, в котором сообщил о растущей угрозе нападения Германии на СССР. Послание Черчилля, в котором подтверждались данные советской разведки о сосредоточении немецких войск у наших границ, могло стать поводом для письма Сталина, направленного через несколько дней Гитлеру с запросом о причинах создавшегося положения и целях этого сосредоточения войск вермахта. Советский руководитель сообщил фюреру, что у него сложилось впечатление о подготовке Германии к нападению на СССР. В ответ Гитлер прислал «доверительное письмо», в котором сообщил, что «в Польше действительно сосредоточены крупные военные соединения, но что он, будучи уверен, что это не пойдет дальше Сталина, должен разъяснить, что сосредоточение его войск в Польше не направлено против Советского Союза, так как он намерен строго соблюдать заключенный пакт, в чем ручается своей честью главы государства».

Вскоре последовал импульс недоверия и к английской политике в связи с прилетом в Англию 10 мая заместителя Гитлера по НСДАП Р. Гесса и советскими подозрениями об англо-германском сговоре. Гесс, сам управляя самолетом, приземлился на парашюте в Шотландии, недалеко от имения герцога Гамильтона, при поддержке которого рассчитывал накануне нападения Германии на СССР договориться о заключении мира между Германией и Англией. Как свидетельствуют доступные исследователям британские документы, относящиеся к миссии Гесса (часть их еще остается закрытой до 2017 г.), советские подозрения на этот раз не подтвердились. Военная угроза, нависшая над Великобританией и ее владениями, была столь велика, что установление союзнических отношений с СССР рассматривалось правительством как единственно возможное объединение сил для спасения страны, отпора и разгрома Германии и ее союзников в Европе. Тем не менее Криппс предложил использовать «дело Гесса» для давления на Россию и получил в этом поддержку из Лондона. Суть давления заключалась в том, что если СССР удовлетворит ожидаемые германские требования, то вероятен англо-германский компромисс и СССР «останется один на один с Гитлером».

Вокруг дела Гесса возникло множество легенд, одна из них – в Англии. Британский хирург X. Томас, который, в соответствии с порядком пребывания немецких военных преступников в тюрьме Шпандау, наблюдал за состоянием Р. Гесса, на встрече с одним из авторов этой книги в 1986 г. в Лондоне утверждал, что в тюрьме Шпандау находился кто-то другой, но не Р. Гесс. Этому «двойнику» X. Томас сделал несколько рентгеновских снимков легких, но, по его словам, «остающихся на всю жизнь» следов сквозного ранения левого легкого, полученного Р. Гессом в Первую мировую войну, не обнаружил.

Но вернемся к миссии Гесса. Трезвый расчет взял верх. Парламентский заместитель министра иностранных дел Великобритании Р. А. Батлер на встрече 16 мая с Майским заверил советского посла в том, что «решимость правительства вести войну остается в полной силе» и «Гесс остается в Англии и будет рассматриваться как военнопленный».

Советская разведка, начиная с 12 мая, получала свою информацию о Гессе и его визитерах. Из материалов досье «Черная Берта» следует, что сообщения советской разведки в основном подтверждали официальное заявление британского правительства и, вместе с тем, содержат ряд невыясненных до настоящего времени обстоятельств.

Особое значение советское руководство придавало отношениям с Соединенными Штатами Америки как потенциальному союзнику.

Точкой отсчета можно считать письмо И. В. Сталина, направленное в ноябре 1939 г. президенту Ф. Д. Рузвельту, переданное полпредом СССР в США К. А. Уманским через госсекретаря К. Хэлла, в котором выражалась надежда, что «общими усилиями может быть восстановлен мир». Полный текст послания не известен. По всей видимости, оно было оставлено без ответа, так как вскоре началась советско-финская война. Направляя это послание, Сталин, без сомнения, имел в виду беседу Рузвельта с Уманским 30 июня 1939 г., которая свидетельствовала о понимании президентом США нараставшей угрозы войны в Европе и на Дальнем Востоке, его стремлении объединить усилия неагрессивных стран, включая СССР, для борьбы с агрессорами. Уманский, в частности, сообщал Молотову: «Заявление, подробности которого доложу лично, в основном следующее: положение в Европе крайне опасное, сроки новой агрессии исчисляются неделями. Дальнейшая безнаказанная агрессия грозит экономическим, затем политическим закабалением всей нефашистской Европы. С закабалением прибалтов едва ли примирится СССР, с закабалением Англии и Франции не могут примириться США. Он (Рузвельт. – Авт. ) делает все в пределах возможного при данном составе конгресса, чтобы содействовать созданию демократического фронта, и готовит помощь жертвам агрессии. Он понимает причины нашего недоверия к нынешним правительствам Англии и Франции, сам не верит французам, особенно Бонне, но на основании сказанного ему в интимной беседе английским королем считает, что пути к дальнейшему «умиротворению» для Англии отрезаны. Шансы на то, что Польша будет драться за Данциг, по мнению Рузвельта, «два к одному» в пользу сопротивления. У англо-французов не может быть никаких сомнений в заинтересованности его, Рузвельта, в благоприятном завершении московских переговоров…

События на границе МНР, величайший воздушный бой в истории. Он не верит японским версиям, высоко оценивает нашу боеспособность. Он просит передать Сталину и Молотову, что на днях получил конфиденциальное письмо от весьма авторитетного японского деятеля, который четыре года назад был членом японского кабинета. Этот деятель предложил ему схему японо-американского сотрудничества «по эксплуатации богатств Восточной Сибири чуть ли не до Байкала». «Фантастично, но характерно для планов некоторых японских активистов, которые, несмотря на истощение Японии, не оставили мыслей об авантюрах в Вашем направлении». Он придает большое значение советско-американским отношениям в нынешней обстановке, считая, что для их развития следовало бы: «Во-первых, снять раз и навсегда вопрос о долгах, во-вторых, давать доказательства американскому общественному мнению, что СССР идет по пути демократизации и тем духовно приближается к США».

Война СССР с Финляндией резко обострила советско-американские отношения. США объявили «моральное эмбарго» – фактический запрет торговли с СССР, оказывали помощь Финляндии, активно поддерживали ее в международных делах. Однако дипломатические отношения США и СССР в этот период не были однозначно враждебными.