Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном - Страница 17

Таким образом, начиная с любознательности, естественным образом расширяющей кругозор, а также позволяющей определить в некоторой мере собственные способности и возможности, человек с возрастом уже более полно через различные интересы пытается оценить себя как субъекта для адекватной постановки целей в тех или иных сферах деятельности и выборе наиболее близких путей их достижения.

Разнообразные интересы включают в себя множество чисто утилитарных, например, стремление удобно обставить жилую комнату, разбить огород на даче, охмурить собственное начальство, или же они совершенно незначительны, сводясь к чтению детективов или к поездкам на экзотические острова.

Однако неудовлетворенность человека в его самосознании требует большего, чем эффективность действий, комфортное существование, высокое положения, она толкает его к чему-то запредельному, нереальному, нелогичному, то есть тому, что показало бы ему самому и всем окружающим его неординарность, вызвав прежде всего уважение к самому себе.

Отсюда возникает осознанный интерес в виде стремления ко всему необычному, удивляющему, возмущающему или даже пугающему, как, например, молнии в грозу, или к такому вроде бы бессмысленному занятию как альпинизм, что отражается в понятии «интересное», которое сближается с утилитарными стремлениями только для самых ограниченных индивидов, но даже и они способны и желают необыкновенного, находя свой интерес, например, в потустороннем, отражающийся в их вере в неведомое, которое привлекает их райским блаженством после смерти, а при жизни дает им чувство превосходства над неверующими, коим не ведом экстаз веры и прикосновения к чудесному и, значит, самому высокому.

Противоположные им личности – интеллектуально развитые и достаточно образованные для того, чтобы разбираться во многом и действительно что-то понимать в избранной сфере деятельности, – предпочитают искать свой интерес в какой-то необычности, которую они не понимают, но хотели бы разгадать, например, сделав открытие или изобретение.

Так, Леонардо да Винчи построил прототип вертолета, написал до сих пор не разгаданное изображение Моны Лизы, Франклин изобрел громоотвод, Фуко – маятник, Лев Толстой написал «Смерть Ивана Ильича».

При совпадении способностей и интересов возникающий эффект, подобный резонансу, приводит человека к творческим находкам (креативности), так как ему в этом случае иногда удается найти действительно новое как в технике, так и в искусстве.

Между этими крайностями располагаются все остальные персоны мира, интерес подавляющего большинства которых заключается не столько в необычном, сколько в сфере удивляющего или возмущающего их, – как правило, в границах потребления определенного массового продукта.

Это может быть мода, политика, спорт, зрелища и прочие области воздействия на человека, далекие от высоких стремлений, но приносящие этого типа людям удовольствие, которое всегда связано с притоком в той или иной мере новой информации.

Вместе с тем в подобных интересах и в связи с ними, эти обыватели, сводят себя большей частью не к субъектам деятельности, а объектам воздействия, служа, по сути, чужим и, очень часто, корыстным интересам, позволяя зарабатывать всяким проходимцам на себе.

Тем самым выявляется еще одна категория субъектов действия, пытающихся заставить остальных служить своим интересам, и их можно обозначить как паразитов, поскольку единственным их интересом является стремление к удовлетворению самых примитивных (животных) потребностей – наилучшая еда, красивые самки, доминирование над соплеменниками. Всем этим они замещают культурные ценности и этику общего поведения, лицемерно проповедуя для остальных исполнение выгодных только для них правил и норм, а также отвлекая массы от уничтожения их самих как типичных и сознательных паразитов предоставлением всё новых предметов потребления.

Эти энергичные, неглупые, беспринципные и безжалостные субъекты-паразиты, окопавшиеся во властной верхушке, руководствуясь типично животными ценностями (пища, размножение, комфорт, доминирование) вследствие преобладания в их сознании интересов низшего сознания, всеми средствами стараются удержать себя в захваченной нише потребления за счет силы и/или обмана (пропаганды), который, как правило, заключается в том. что властная элиты искренне радеет о благе народа, основываясь на постоянном продвижении к демократии и свободе, которых, правда, невозможно достигнуть сразу, и придется народу потерпеть.

Подобных интересов вполне сознательно придерживаются власть имущие во всех сообществах, лицемерно маскируясь в развитых странах демократическими лозунгами, хотя на практике их существование сводится к жизни типичных паразитов животного и растительного мира, а крайним выражением этих людей-паразитов являются «пенсионеры» властных элит – рантье.

В результате, интересы в любом сообществе распределяются так, что законы. принятые под диктовку властной элиты, ставят интересы государства выше интересов граждан, а долг человека перед государством становится неизбывным, несмотря на маскировочные слова о правах человека, свободе, равенстве и братстве.

Эти законы жестко и постоянно навязывается властной элитой трудящимся с помощью судебных, силовых и исполнительных институтов, в чем ей усиленно помогают попы, получая соответствующие подачки, но себя эта элита более или менее скрыто ставит и над законами, и над общественной моралью, руководствуясь самыми низменными интересами, сводящимися к доминированию (удерживание фактической власти), созданию максимально комфортных условий жизни для себя и своего потомства, а развитие страны и удержание государства от развала и хаоса, то есть общественные интересы, властная элита ставит во вторую очередь.

Даже такие антиэтатисты, как либералы, провозглашающие свободу совести, взглядов, волеизъявления и находящие опору в индивидуализме и изначальном неравенстве людей, подчеркивают тем самым несовместимость равенства со свободой.

Иначе говоря, они автоматически подтверждают необходимость элитарности общества, а главной особенностью элиты – интерес в виде личного и корпоративного эгоизма, основой которого, как это было показано выше, является животный эгоцентризм.

Выходит, что либералы на деле совсем не стремятся к смещению акцента с государства, защищающее всё, захваченное ими, на гражданское общество, так как государство необходимо им для сохранения собственных властных позиций, дающих многочисленные привилегии, что и происходит в большинстве современных развитых государств.

Это означает непременную, хотя и во многом скрытую, борьбу либералов против трудящихся за сохранение добытой «тяжелыми» трудами и теоретически обоснованной со времен Гоббса и Локка собственной элитарности, указывающей на самом деле на них как мерзких, сознательных и лицемерных паразитов, подобно глистам, высасывающим соки из трудового населения под лозунгами усовершенствования общества.

Либералы, естественно, никогда не откажутся от столь приятного занятия в силу, как мы уже указывали, первенства своих типично животных интересов: лучшая пища, максимальный комфорт, непосредственная власть и господство над умами более-менее образованной части населения путем довольно логичного обоснования правильности сложившегося порядка.

Лозунги других защитников справедливости – марксистов, столь же лживы и демагогичны, хотя, в противоположность принципам либералов, они основываются на уравнении всех людей якобы по труду в рамках государства с дальнейшим его отмиранием.

Захват власти в государстве марксистами, как уже не раз наблюдалось в ХХ веке, сразу же приводит к быстрому выделению из них бессовестной и беспринципной правящей элиты в виде чиновников, которая, получив в свое распоряжение ресурсы страны, отказывается на деле от недавних лозунгов по скорому достижению всеобщего счастья, и начинает жировать в особняках с высокими заборами.

Столь явное противоречие между словом: наша цель коммунизм, и делом: наша задача заключается в том, чтобы обеспечить себе и своему потомству сладкую жизнь, через какое-то время доходит до обобранных соплеменников этих жуликов, демагогов и тиранов, и происходит возврат к капитализму в его самых грубых формах или даже феодализму, как в странах Средней Азии.