Все мы люди (ЛП) - Страница 48

 – Итак, это правда, – сказал он, как только они вошли.

 – Как я тебе и говорил, – сказал Зейн, прихрамывая на одну ногу, а за ним дверь закрыл Покьюлей.

 – Ты выбрал хорошее место, – сделал комплимент Келп, улыбаясь своей бодрой улыбкой. – Должно быть, уборщице приходится здесь не сладко.

Дортмундер бросил на Покьюлея обвиняющий взгляд и произнес:

 – Я разочарован в тебе. Я знал, что те двое не были хорошими людьми, но я думал, что ты честный человек.

 – Дело в тех десяти тысячах, что ты дал мне, – ответил Покьюлей, избегая смотреть в глаза Дортмундера. – Деньги – это странная вещь, – добавил он, немного и сам удивившись, – чем больше их есть у тебя, тем большее их хочется. Я никогда не знал, что хочу сто тысяч долларов, пока не получил десять тысяч.

Между тем, Макдоу, все еще обеспокоенный, спросил у Зейна:

 – Теперь, когда мы поймали их, что же нам делать?

 – Ничего, – ответил Чонси. – Будет публичное разбирательство по поводу картины, Макдоу, между тобой, мной и страховой компанией. Что произойдет с твоей продажей, если я исчезну прежде, чем все прояснится?

Макдоу провел костяшками пальцев по своим губам и прочистил горло:

 – Ты не должен был следить за нами, – угрожал он.

 – Это моя картина, – продолжал Чонси, – и ты будешь иметь дело со мной.

 – Разделить на шесть кусков? Человек, мужчина, который даже не оплатил мой счет за гостиницу!

 – Эти два уже оплачены, – защищался Чонси и указал на Дортмундера и Келпа таким жестом, которого было достаточно, чтобы Дортмундер осознал: произошла перегруппировка игроков, а он и Келп остаются «за бортом».

Так же невзначай Дортмундер согласился:

 – Все верно. Мы просто пришли, чтобы помочь Чонси, так что теперь мы, пожалуй, оставим вас торговаться без лишних свидетелей…

 – Нет, нет, Дортмундер, – прервал его Зейн, улыбаясь поверх оружия. – Не спеши уходить.

Раздраженный Чонси спросил:

 – Почему «нет», Зейн? Они ничего не хотят, пускай уходят.

 – С тем, что они знают? – Зейн покачал отрицательно головой. – Они все еще могут заработать деньги, Чонси. От твоей страховой компании, например.

Чонси пригвоздил Дортмундера внезапным острым взглядом, и Дортмундер сказал ему:

 – Ты знаешь лучше, чего мы хотим на самом деле. Все, что мы хотим – стоимость нашего авиаперелета, и мы в расчете.

 – Мне некогда думать о тебе сейчас, Дортмундер, – ответил Чонси и покачал головой, как будто отгонял от себя мошек.

 – Г-н Чонси, – начал Келп. – Я не для этого спал полторы недели под комодом, чтобы со мной поступали таким образом.

Но Чонси не слушал. Он повернулся к Макдоу и потребовал:

 – Я хочу мою картину.

 – Купи ее на аукционе.

 – Я уже заплатил за нее. Она моя.

 – Я не отдам ее тебе, – парировал Макдоу, – и на этом точка. И я даже не отдам тебе львиную долю денег.

Вмешался Дортмундер:

 – Почему бы не сыграть в «страховую игру» еще раз?

Все посмотрели на него.

 – Что за «страховая игра»? – спросил Макдоу.

 – Ты вернешься в Parkeby-South, – сказал ему Дортмундер, – и скажешь, что ты волнуешься по поводу произошедшего ограбления и хочешь, чтобы те же эксперты пришли и взглянули на картину. Они так и сделают, обнаружат фальшивку, а ты заявишь, что оригинал был похищен во время последнего ограбления…

 – Которое и произошло, – отметил Макдоу горько.

 – Таким образом, тебе даже не придется лгать. Страховая компания галереи заплатит тебе, так что у тебя появятся деньги. Затем ты продашь Чонси оригинал за несколько долларов, и все будут счастливы.

На лице Макдоу явно читался интерес, а также и на Чонси, но Зейн вставил свои две копейки:

 – Это мило, Дортмундер, но не сработает.

 – Конечно, сработает.

 – Страховые компании не платят дважды за одну и ту же картину, – сказал Зейн.

И это был серьезный недостаток в доводах Дортмундера, который уже знал об этом ранее, но он все же пытался сделать все от него зависящее в данной ситуации:

 – Им придется заплатить, – настаивал он. – Как страховая организация галереи может отказаться от выплаты для Макдоу, если все знают, что картина была оригинальной?

 – Вот как работают страховые компании в таких случаях. Уже существует иск между Чонси и его страховщиком в Штатах. Страховая организация здесь просто скажет Макдоу, что они не удовлетворят его требования, пока иск с другой стороны не будет урегулирован.

Только один из них получит страховое возмещение, но не оба.

 – Чонси уже получил свое, – проворчал Макдоу и по мрачному выражению лица, Дортмундер понял, что уловка провалилась.

 – Я дам тебе сто тысяч за картину, – предложил Чонси Макдоу. – У меня их нет на данный момент, но мы должны найти какой-то выход из этого положения.

 – Не достаточно, – ответил Макдоу. – Я подписал бумагу с этими двумя на половину стоимости. Я получу только пятьдесят тысяч фунтов.

Чонси покачал своей головой, печально улыбнувшись:

 – Мне жаль, но все гораздо хуже, чем ты думаешь. Я имел в виду сто тысяч долларов.

 – Что? Шестьдесят тысяч фунтов? Тридцать для меня?

 – Оставь все шестьдесят, – предложил ему Чонси. – Без налогов. В «конверте», так что тебе не обязательно их декларировать и эти двое не смогут отправить тебя в суд.

 – Я не собирался брать его в суд, – сухо высказался Зейн. – Забудь об этом, Чонси. Макдоу и я… и Покьюлей, конечно… намерены разделить четыреста тысяч долларов. Если мы можем их получить от тебя, тогда отлично. Если нет – мы возьмем их на аукционе.

Дортмундер сказал ему:

 – Не выйдет, если Чонси сделает анонимный звонок в лондонскую полицию и попросит их проверить копию в Parkeby-South. Ты не отважишься остановить Чонси, но он может остановить тебя. Как только копы узнают, что оригинал был похищен, Макдоу больше не осмелиться показаться с ней рядом. И ты вернешься снова только к одному покупателю – Чонси.

Чонси улыбнулся Зейну:

 – Он прав и ты знаешь об этом.

 – Он не для этой беседы, – ответил Зейн сердито.

 – Это я смог выкрасть картину, – сказал Дортмундер Макдоу. – И я могу вернуть ее обратно.

 – Я могу вернуть ее обратно! – Зейн закричал, глядя на Дортмундера. Обращаясь к остальным, он сказал: – Мы не будем более продолжать наш разговор в присутствии этих людей. Они вне сделки.

Чонси сказал:

 – Ты можешь позволить им уйти. Никто не хочет, что бы ты их убил.

Келп просил:

 – Я хотел бы отметить, что сегодня мой день рождения.

 – Здесь есть комнаты с дверьми, которые запираются на замок, – мягко сказал Зейн. – Мы закроем их там, пока все не обсудим.

Дортмундер сказал Макдоу:

 – Я могу быть полезным для тебя.

Но этого было недостаточно. Не сработало против пистолета Зейна. Макдоу отвел взгляд, покусывая внутри свои щеки, и Зейн махнул стволом оружия, произнеся:

 – Давайте, вы двое.

Иного выбора не было. Дортмундер и Келп вышли из комнаты и дальше вниз по коридору к закрытой двери с толстым деревянным засовом.

 – Сними засов и поставь его возле стены, – приказал Зейн, стоя слишком далеко для того, чтобы Дортмундер смог ударит его им. Затем он вошел в комнату, в которой, в лучах фонаре царил такой же беспорядок, как и в предыдущем помещении.

 – Здесь нет света, – заметил Келп, переступив через порог.

 – Здесь вообще нет ничего интересного, – заверил его Зейн. – Сделай шаг назад от двери, – и когда Дортмундер стоял уже в комнате напротив Зейна, тот успокоил его: – Расслабься, ты ведь знаешь, они не позволят мне застрелить тебя.

 – Они позволят тебе оставить нас здесь. Разве этот способ умереть более гуманный?

Зейн пожал плечами:

 – Там, где есть жизнь, есть и надежда, – сказал он, захлопнул и запер дверь.

 – Ты знаешь, он – сумасшедший, – предупредил Чонси Макдоу, когда Зейн повел своих узников из комнаты. – Он хочет все деньги, и он хочет убить каждого из нас.