Все мои сыновья - Страница 2

Фрэнк (взволнованно). Как? Неужели приехала Энни?

Келлер. Ну да, она спит наверху. Мы встречали ее в час ночи. (Джиму.) Удивительное дело. Уехала нескладной девчонкой, а прошел год-другой, и вот она – настоящая женщина. Чуть не с пеленок бегала здесь по двору, а теперь ее и не узнаешь. В вашем доме, Джим, жила счастливая семья.

Джим. Рад буду с ней познакомиться. Да, хоть одна красотка нашему кварталу не повредит. Во всей округе не на ком глаз остановить…

Слева входит Сью Бэйлисс, жена Джима. Ей около сорока. Это растолстевшая женщина, которая болезненно относится к своей полноте.

(Увидев ее, добавляет иронически.) Конечно, не считая моей супруги.

Сью (в том же тоне). Миссис Адамс у телефона, слышишь ты, пес!

Джим (собираясь поцеловать жену, Келлеру). Вот так и живем.

Сью (отталкивая его, со смехом, но решительно). Что ты меня обнюхиваешь?

Джим. Любовь моя, свет души моей…

Сью. Иди к черту. (Указывая налево на свой дом). И попробуй только с ней полюбезничать. От нее даже по телефону духами несет.

Джим. А что с ней?

Сью. Не знаю, дорогой. Судя по голосу, она изнемогает от боли… Если только ее рот не набит конфетами.

Джим. Почему ты ей не сказала, чтобы она легла в постель?

Сью. Ей будет куда приятнее, если ты предложишь ей лечь в постель. А когда ты навестишь мистера Хаббарда?

Джим. Душечка, мистер Хаббард совершенно здоров. Я могу найти более увлекательное занятие, чем сидеть и держать его за руку.

Сью. Мне кажется, что за десять долларов ты мог бы и подержать его за руку.

Джим (Келлеру). Если ваш сын хочет сыграть в гольф, скажите ему, что я к его услугам. (Отходя.) А если он пожелает отправиться в кругосветное плаванье… этак лет на тридцать, – имейте в виду: я составлю ему компанию. (Уходит налево.)

Келлер. Что вы его пилите?! Он доктор, не удивительно, что ему звонят дамы.

Сью. А мне-то что?! Я ведь только и сказала, что ему звонит миссис Адамс… Можно мне нарвать у вас немножко пастернака?

Келлер. Пожалуйста.

Сью подходит к ящику и рвет зелень.

Вы слишком долго были медицинской сестрой, Сьюзи. Вы… слишком циничны.

Сью (смеясь). Господи, кто меня в этом упрекает!..

Справа входит Лидия Льюби. Это здоровая, смешливая женщина двадцати семи лет.

Лидия. Фрэнк, машинка для поджаривания гренков… (Замечая остальных.) Здравствуйте. (Фрэнку.) Машина для гренков опять не работает.

Фрэнк. Я ее только что починил.

Лидия (добродушно, но настойчиво). Пожалуйста, дорогой, сделай ее опять, какой она была.

Фрэнк (с неудовольствием). Не понимаю, неужели ты не умеешь обращаться с такой простой вещью, как машинка для гренков! (Уходит.)

Сью (смеясь). Новый Эдисон.

Лидия. Он ведь правда мастер на все руки.

Келлер. Только все руки у него левые.

Лидия. Подумайте, ветер сломал ваше дерево?!

Келлер. Да, сегодня ночью.

Лидия. Какая жалость… Энни приехала?

Келлер. Скоро выйдет. Подождите, Сью. Она стала хороша, как картинка.

Сью. Мне, видно, надо было родиться мужчиной – меня постоянно знакомят с красивыми женщинами. Скажите ей, чтобы она зашла к нам. Ей, верно, будет интересно посмотреть, что стало с ее домом. И спасибо. (Уходит.)

Лидия. Она все еще несчастна, Джо?

Келлер. Энни? Не заметил, чтобы она плясала от радости, но, кажется, стала поспокойнее.

Лидия. А замуж она не собирается? Есть кто-нибудь на примете?

Келлер. Думаю, что да… Прошло уже больше двух лет. Не может она век оплакивать жениха.

Лидия. Странно… Энни здесь, и она еще не замужем, а у меня уже трое ребят. Я всегда думала, что все будет наоборот.

Келлер. Во всем виновата война. У меня было двое сыновей, а теперь остался один. Война все перевернула. В мое время люди гордились, что у них есть сыновья. А теперь доктор, который помог бы мальчикам рождаться без указательного пальца на правой руке – чтобы их не брали в армию, – нажил бы миллионы.

Лидия. Знаете, я как раз читала…

На веранде появляется Крис Келлер.

Здорово, Крис…

Голос Фрэнка (справа за сценой). Лидия, иди сюда! Если хочешь, чтобы машинка для гренков работала – не включай вместо нее утюг!..

Лидия (смущенно смеется). Разве я…

Голос Фрэнка. В следующий раз не смей говорить, что я спятил! Иди сюда!

Лидия. Теперь он будет попрекать меня до самой смерти.

Келлер (громко, Фрэнку). Какая разница? Вместо гренков у тебя будет глаженая рубашка!

Лидия уходит, смеясь. Крис, улыбаясь, спускается с крыльца. Ему тридцать два года. Он, как и его отец, крепкого сложения, молчалив. Человек, способный на глубочайшее чувство привязанности и нерушимую верность. В одной руке держит чашку кофе, в другой недоеденную пышку.

Келлер. Хочешь газету? (Протягивает ему газетные листы.)

Крис (подходя к нему). Спасибо, только заметки о новых книгах. (Нагибаясь, берет с земли газету.)

Келлер. Ты всегда читаешь объявления о книгах, а книг никогда не покупаешь.

Крис (садясь и разворачивая газету). Я люблю напоминать себе о своем невежестве.

Келлер. Неужели каждую неделю выходит новая книга?

Крис. Уйма новых книг.

Келлер. И все разные?

Крис. Все разные.

Келлер (качая головой). Подумать!.. Энни еще не спустилась?

Крис. Мама кормит ее завтраком в столовой.

Келлер. Видел, что стало с деревом?

Крис (не глядя). Видел.

Келлер. Что скажет мать?

На дороге появляется Берт, ему лет восемь. Он прыгает на табуретку, оттуда Келлеру на спину.

Берт. Наконец-то вы встали!

Келлер. А! Вот и Берт! (Вертится вместе с ним, потом опускает его на землю.) А где Томми? Он снова стащил у отца термометр…

Берт. Ему дают нагоняй. Словесно.

Келлер. Ну, если только словесно, ему повезло. Что нового, Берт?

Берт. Ничего.

Келлер. Значит, ты не обошел всего квартала. Сначала, когда я назначил тебя полисменом, ты каждое утро докладывал мне какую-нибудь новость. Теперь, видно, ничего нового не случается.

Берт. Ничего, кроме ребят с Тридцатой улицы. Они стали гонять консервную банку по мостовой, а я их прогнал, потому что вы спали.

Келлер. Ну вот, теперь ты говоришь дело, Берт. Это работа. Не успеешь опомниться, как я сделаю тебя сыщиком.

Берт (хватает его за лацкан; тащит к себе и шепчет на ухо). Можно мне посмотреть тюрьму?

Келлер. Осматривать тюрьму не разрешается, Берт. Сам знаешь.

Берт. Рассказывай! Никакой тюрьмы-то и нет. На окнах погреба даже нет решеток.

Келлер. Честное слово, Берт, в погребе тюрьма. Я ведь показывал тебе свое ружье?

Берт. Ну… Это ружье для охоты.

Келлер. Нет, это ружье для арестов!

Берт. Тогда почему вы никого не арестовываете? Вчера Томми снова обозвал Дорис гадким словом, а вы его даже не уволили.

Келлер. Ох и опасный же тип этот Томми! (Подзывает Берта поближе.) А каким словом он обозвал Дорис?

Берт (краснея; отступает). Не скажу!

Келлер (хватает его за рубашку и тянет к себе). Ну хоть намекни.

Берт. Не скажу. Это очень гадкое слово.

Келлер. Шепни мне на ухо. Я закрою глаза. Может, я его даже и не услышу.