Все лучшие повести для детей о весёлых каникулах (сборник) - Страница 21

– Что? Что?! Какие колёса? – не понял я.

– Сейчас узнаешь!

Мы вышли на небольшую площадку перед станцией. И вновь я увидел глубокую-глубокую, всю в солнечных окнах, берёзовую рощу. И воздух был всё тот же: свежий, чуточку прохладный, словно только что пролился на землю весёлый летний дождь. И вновь по этому особенному воздуху угадывалась река, которой не было видно, потому что она пряталась за берёзовой рощей.

На площадке стоял новенький мопед, покрашенный такой аппетитной сиреневой краской, что его хотелось погладить рукой или даже лизнуть языком. А к мопеду была приделана старая мотоциклетная коляска, на которой тоже сиреневыми буквами, только уже не такими аппетитными, было написано: «Наши общие колёса!»

– Сперва Андрея Никитича отвезу, а потом за вами приеду, – сказал Саша, деловито взбираясь на треугольное кожаное сиденье.

– Нет уж, вы гостя везите «до дому, до хаты», а я – пешим ходом. – Андрей Никитич похлопал себя по боковому кармашку спортивной майки. – Пусть оно у меня подышит немного…

– Болит? – участливо спросил я.

– Болит не болит, а… как бы это объяснить тебе? Ну, ты вот чувствуешь, что у тебя здесь, с левой стороны, есть сердце?

– Нет! – решительно ответил я, потому что действительно никогда этого не чувствовал.

– А я вот всё время его ощущаю… И не в переносном, а в самом что ни на есть буквальном смысле слова. И такое оно у меня тяжёлое, что даже дышать трудно. Так что я уж прогуляюсь: авось полегчает немного.

Андрей Никитич зашагал к городу, а мы начали рассаживаться. Саша предложил, чтобы я, как гость, сел в коляску, а Липучка забралась ко мне на колени и держала в руках мой чемоданчик. Но Липучка отказалась.

– Ой, что ты, Саша!.. – как-то смущённо воскликнула она. – Он же меня не удержит: я тяжёлая!

– Стесняется, – шепнул мне Саша. И в самое ухо добавил: – Она влюблена в тебя!

– Что-о?!

Я с интересом, будто на какую-то совершенно незнакомую девчонку, взглянул на Липучку, которая смело забралась на неудобное металлическое сиденье, приделанное к задней раме.

– Ноги в спицах запутаются, – сказал Саша.

– Вот ещё! Я привычная…

– Ну, смотри!

Я опустился в глубину коляски, мопед застрекотал, – и мы поехали.

То, что Липучка, оказывается, была в меня влюблена, как-то очень странно на меня подействовало. Я вдруг заметил, что у меня худые руки, без малейших признаков мускулов («Лапша!» – как говорил папа), и накинул на плечи курточку, хотя было очень тепло. Помимо воли я стал следить за своим собственным голосом, – и Саша даже удивлённо спросил: «У тебя насморк, что ли?» Я неожиданно вспомнил о том, что фотограф, снимавший меня как-то в фотоателье вместе с мамой и папой, сказал: «Тебя лучше брать в профиль!» И я старался теперь поворачиваться к Липучке профилем, который, наверное, был у меня красивее, чем всё лицо целиком.

Я знал, что вот сейчас мы обогнём берёзовую рощу – и сразу увидим Белогорск… И мы его в самом деле увидели, – и мне снова показалось, что городок взбежал на высокий зелёный холм, но некоторые домики не добежали до вершины и остановились на полпути, на склоне, чтобы немножко передохнуть. И ещё я увидел большой зелёный щит на краю дороги, которого не было в прошлом году. Он был разрисован зелёной краской, и на этом фоне, словно на густой, сочной траве, большими красными буквами было написано: «Ты въезжаешь в „город, где скоро захочется жить!“» Саша торжественно ткнул пальцем в этот плакат:

– Вот для чего мы тебя вызвали! Понятно? Мы за такой город с утра до вечера боремся. И ты будешь бороться. Будешь?

– Буду! – ответил я.

Липучка так бодро заёрзала на своём неудобном металлическом сиденье, что ноги её замелькали где-то возле самых спиц.

– Осторожно! – предупредил я Липучку, стараясь, чтобы голос мой при этом звучал не взволнованно и заботливо, а строго и покровительственно.

Я вообще решил, что буду теперь вести себя с Липучкой не так просто, как в прошлом году. И что при первом же удобном случае обязательно объясню ей (как это сделал Евгений Онегин в опере, которую я смотрел и слушал по телевизору), что люблю её всего-навсего «любовью брата», то есть так же, как Саша, который и в действительности был её двоюродным братом.

– Мы тебя тоже примем в комитет… Если заслужишь! – сказал или, вернее, крикнул Саша, потому что мы все не разговаривали, а орали, чтобы заглушить стрекотание мопеда.

– А вы чем заслужили?

– Поступками! – крикнул Саша.

– Какими?

– Скоро узнаешь!

– Ты расскажи ему, как у нас всё началось, – вмешалась Липучка.

«Заботится! Хочет, чтобы я обо всём узнал по порядку, с самого начала!.. – От этих мыслей мне почему-то стало очень приятно. – А хорошо, когда тебя любят!» – подумал я.

– Всё началось с велосипеда! Вот с этого самого! – крикнул Саша.

– То есть с мопеда?

– Нет, он ещё тогда был велосипедом. Это уж мы потом его сами в мопед переделали и коляску приспособили… Его Андрей Никитич своему племяннику подарил. Как совсем сюда переехал, так и подарил: врачи-то ему самому кататься запретили. Понятно?

– Понятно. А разве у него тут есть племянник?

– Есть! Кешка-Головастик… Только ты его в прошлом году не видел: ты к дедушке приезжал, а он к бабушке уезжал…

– Головастик?

– Прозвище такое. У него голова большая, лобастая, и всё время из неё всякие идеи наружу выскакивают. Кешка за один час столько всего напридумать может, что тебе и за год не придумать!

– А тебе?

– И мне тоже…

Мне почему-то было неприятно, что Саша в присутствии Липучки нахваливает какого-то незнакомого мне Головастика.

– Противное прозвище! Головастик! – прокричал я, заглушая стрекотание мопеда. – Лягушечье какое-то…

– Ой, Шура, ты не прав! – снова вмешалась Липучка. – Это же от слова «голова» происходит, а голова – самое главное в человеке!

– Главное – это сердце! – неожиданно для самого себя возразил я. – Душа должна быть у человека!..

Эти мои слова произвели на Липучку большое впечатление, – она замолчала и даже перестала ёрзать на своём неудобном сиденье. А Саша продолжал:

– Всем на этом новеньком велосипеде покататься хотелось! Мы даже расписание завели: кто за кем катается. И Кешка-Головастик тогда придумал… «Давайте, – говорит, – детский общественный транспорт создадим! Общий гараж устроим, свезём туда все велосипеды: и двухколёсные, и трёхколёсные, – и самокаты тоже, и педальные автомобили… И все будем пользоваться поровну!» Так мы и сделали! У нас старый сарай был, в котором раньше дрова хранились, – мы его подремонтировали и в гараж превратили. Понятно?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.