Все лорды Камелота - Страница 8

– Давай действуй, – коротко кинул я.

– Вот за шо я тебя, Капитан, ценю, так это за поддержку разумной творческой инициативы. Все, – ухмыльнулся он, вытирая пот со лба, – не буду мешать рыцарственной беседе.

На второй этаж, где, по словам юного рыцаря, лежал умирающий сэр Богер, вела приставная лестница, в случае опасности убиравшаяся в прорезанный между толстых потолочных балок люк. Командир гарнизона, еще молодой мужчина, с обширной лысиной, поросшей кое-где редкими пучками волос, лежал на покрытом медвежьей шкурой деревянном топчане, положив одну руку на эфес меча и прижимая вторую к кровавому пятну на белой льняной рубахе.

– Я привел его, сэр Богер, – негромко сказал Кархейн.

– Сэр Торвальд, – прошептал раненый, открывая редкозубый рот, – прошу вас, приблизьтесь. Мне тяжело говорить, ибо последние капли жизни моей утекают в море вечности.

Судя по расположению раны, командир гарнизона говорил правду. Однако ни смертный час, ни боль не могли свернуть его с приличествующего доброму рыцарю куртуазного тона.

– Черная мгла стоит перед моими очами, – продолжал сэр Богер, – и в этой мгле я уже слышу шаги безглазой воительницы, поражающей всякого, рожденного под небесным сводом.

– Не тратьте силы, мой друг. – Я поспешил присесть возле умирающего. – Вы хотели меня видеть?

– Увы, велико мое горе! – простонал он. – Ибо перед смертью своей не суждено мне узреть вас. Мир темен передо мной… – Рыцарь отнял руку от груди и протянул ее в моем направлении. – Возьмите мою руку, и я умру счастливым, ибо какая участь может быть выше признания столь достойного рыцаря!

– Сэр, быть может, вам нужен священник, – начал было я, но осекся, понимая, что во всей округе, пожалуй, не сыщется даже захудалого монаха.

– Пустое. В моем мече заключена часть зуба блаженнейшей Марии Магдалины, и я верю, что, памятуя мое почитание сей святыни, апостол Петр впустит меня в Царствие Божие.

Я глядел на рыцаря, на торчащий из раны обломок дротика, на часто вздымающуюся грудь, понимал, что ему остались считанные минуты, и в то же время тихо радовался, что мой неугомонный напарник занят ревизией поступившего в наше распоряжение имущества. Уж он бы не преминул высказать свое авторитетное мнение по поводу священной стоматологии.

– Слушайте меня, сэр Торвальд, – продолжал раненый, – передайте герцогу Ллевелину, что я виновен, ибо позволил мятежникам незамеченными подобраться к бастиде. Эти дикари прячутся меж камней точно змеи. – Он замолчал, широко открытым ртом хватая воздух. – Передайте, что я честно сражался… – Он вновь умолк.

– Сэр Богер, – спросил я, не отпуская руки рыцаря, – скажите мне, что это были за звуки, кои спасли нам жизнь?

– Органон, – почти прошептал умирающий и, собравшись с силами, позвал своего недавнего оруженосца. – Кархэйн, окажи мне последнюю услугу.

– Я слушаю вас, сэр. – Стоящий за моим плечом юноша склонился над своим господином.

– Выдерни обломок из раны.

– Но это убьет вас!

– Вот и славно. Я и так слишком долго задержался между мирами. Делай, что тебе велят!

– Повинуюсь вам, сэр, – тихо промолвил рыцарь и, ухватив сломанное древко дротика у самой раны, резким рывком вырвал из его груди железное жало.

– Мария Дева, – шевельнулись губы сэра Богера, и рука, из последних сил поднятая им, безвольно упала на пол.

– Умер. – Я повернулся к своему рыцарственному собрату, стаскивая с головы железный колпак шлема.

– Эй, Капитан! – прорезался в моей голове неуместно радостный голос Лиса. – Я понял, почему эти лица скоттской национальности ломились сюда шо те хохлы в пивной ларек. У них тут нехилая заначка верескового меда[3]! Бочек десять.

– Сережа, сэр Богер умер.

– Да? – Рейнар замялся. – Нехорошо, конечно, получилось. Однако, думаю, стоит помянуть его из здешних запасов. Полагаю, он бы одобрил.

Я собрался было что-то ответить моему другу, но тут в люке показалась голова того самого воина, которому Кархэйн поручил счет потерь и заботу о раненых.

– Готово, господа рыцари, – бросил он, взглядом спрашивая разрешения подняться в зал.

– Докладывай, – скомандовал ему я, и коренастый и основательный валлиец, быстро забравшись вверх по лестнице, очутился перед нами целиком.

– С вашего позволения, господа, – начал он. – Три десятка да еще полдесятка наших начисто полегли. Еще десяток, да десяток без двух совсем плохи были. Я им помог. – Валлиец положил руку на висевший у пояса украшенный моржовым клыком кинжал. Я невольно вздрогнул, представляя себе эту помощь, но говорившего, похоже, подобные издержки ремесла ничуть не смущали. – Десяток, да еще четыре, – он поднял вверх указанное количество пальцев, – ранены, но еще держатся.

Памятуя о неумолимом кинжале валлийца, я осознал, что в число этих четырнадцати вполне могут входить и те, кто, как и мы с Лисом, отделался ушибами и царапинами, и те, чья душа еще просто не определилась, через какую дырку в теле вылетать к небесам.

– Стало быть, вот, – флегматично завершил свой доклад старый воин.

– Еще семеро осталось лежать за воротами, – хмуро добавил я.

– Сэр Богер, – негромко напомнил Кархэйн.

– Да, теперь еще и он. Сколько всего воинов было в крепости?

– Шесть дюжин да мы с господином. Три дюжины пришли с вами.

– Стало быть, – я принялся суммировать названные цифры, – мы с тобой, Рейнар, две дюжины бойцов, да чертова дюжина с одним из тех, кто еще на что-то годен. Не густо. Если утром мятежники снова пойдут на приступ, нам несладко придется.

– Слушай, Капитан, – вновь раздался на канале голос Лиса, все это время державшегося на связи, – у меня есть гениальный план, полный элегантности и самоотречения. Надеюсь, ты это оценишь, когда будешь писать отчет о проделанной работе. Давай выкатим крашеным горцам пару-тройку бочек вересковки. Они ужрутся так, шо красно-синий цвет лица станет для них натуральным, а те, кто не ужрется, поубивают друг друга от безысходной тоски и острой алкогольной недостаточности. А мы тем временем валим отсюда тыгыдымским аллюром, ибо чего ради здесь торчать, лично мне абсолютно непонятно.

– Лис, боюсь, двух-трех бочек на эту ораву не хватит, – усомнился я. – Если здесь обещанная Ллевелином армия Горры, то это никак не меньше двадцати тысяч воинов. Но даже если перед нами всего лишь передовой отряд, то и на них меда не хватит. Ну а только пойдет слух, что у бастиды поят даром, – к завтрашнему вечеру здесь будет все мужское население Каледонии, включая стариков и подростков.

– Ну ладно-ладно, уболтал! Выставим пять бочек! Хотя это уже транжирство и прямая растрата казенного имущества. Пока население будет сбегаться, мы уже окажемся за Адриановым валом.

– Сэр Торвальд. – Не слышавший нашей оживленной беседы Кархэйн уже скомандовал своему помощнику выставить стражу на стенах и осмотреть крепление засовов на воротах и теперь, дождавшись, когда мы остались одни, обратился ко мне: – Положение весьма затруднительно, однако в нашем распоряжении имеется органон, свидетелем действия которого вы были, и «адское жерло».

– Что? – непонимающе спросил я.

– О, – улыбнувшийся сэр Кархэйн бросил взгляд на мертвого рыцаря, – мой покойный господин не зря носил сеньяль Разумный. Ему удалось здесь обнаружить давно забытые боевые устройства, которыми во времена Империи легионеры держали в страхе окрестный сброд. Пойдемте, пойдемте скорее, я вам все покажу.

– Ух ты! – Лис, очевидно, осознавший, что в нашей несокрушимой твердыне еще остались неисследованные уголки, устремился к нам. – Шо там у вас еще за лекция о кильте кельта и культе кольта? Я тоже хочу посмотреть на задницу Вельзевула и прочие его органоны.

Едва успели слова напарника отзвучать в моей голове, как он и сам появился на нашем этаже с безапелляционным:

– Короче, бардак во дворе полный. Я распорядился сбрасывать убитых каледонцев со стены с таким расчетом, чтоб, падая, они ломали дротики. А то скотты поутру к нам в бастиду, шо по бульвару, загуляют.