Все леди делают это - Страница 10

— У них нет денег, чтобы заплатить столько, сколько я стою! — так мотивировала она свой выбор.

„Стоишь ты ровно три рубля в базарный день“, — вел с ней мысленную полемику Семен Гордеевич, согласно кивая:

— Тебе виднее, Валюша.

Валентина Вениаминовна обратилась в тройку самых крупных московских издательств, с ходу заявив, что она „российская Франсуаза Саган“, однако бурного восторга ее появление не вызвало. Как раз наоборот, издатели морщились: невооруженным глазом было видно, что к ним попала типичная графоманская белиберда, с русским языком доморощенная писательница явно не дружит, к тому же демонстрирует вопиющую невежественность. Романы были написаны от первого лица, прототипом главной героини по имени Валентина стала сама авторесса, щедро делившаяся с читателями богатым сексуальным опытом. Действие происходило в разных странах, то в позапрошлом, то в начале прошлого века, и роковая красавица графиня Валентина в одном романе была русской, во втором — француженкой, в третьем — итальянкой. При этом писательница не брала в голову различие менталитета и психологии людей разных эпох и национальностей. Графиня Валентина говорила и вела себя так же, как и ее создательница и тезка, а прочие герои — графы, герцоги и баронеты, — по-видимому, были списаны с мужчин, имевших счастье (или несчастье) иметь близость с мадам Бобковой. В общем, это был симбиоз дешевых любовных романов и полупорнографических откровений в стиле „Записок падшей женщины“, коими нынешний книжный рынок уже перенасыщен.

Самоуверенность мадам Бобковой не произвела особого впечатления на издателей — к закидонам графоманов, возомнивших себя писателями с большой буквы, им не привыкать. Видя заваленные отечественной беллетристикой прилавки, те думают: „Я напишу не хуже. Если такое издают, то и мои произведения напечатают“ — и садятся творить, ведь каждому приятно увидеть собственную фамилию на яркой книжной обложке. Чем черт не шутит?! А вдруг удастся прославиться? Примерно таков был ход мыслей Валентины Вениаминовны, правда, в отношении будущего она себе вопросов не задавала, ничуть не сомневаясь в собственном уникальном даре.

Чокнутых авторов издатели тоже навидались и сохраняли олимпийское спокойствие.

— Мы завалены рукописями, — ответили ей в одном издательстве, кивая на стеллажи, которые и в самом деле ломились от папок. Штабеля результатов стремления многих россиян стать писателями стояли даже в коридоре и тянулись вдоль стены до самого выхода. — Видите, сколько рукописей? И это еще не все. В подвале нашего здания ими забиты две комнаты. Оставьте ваши романы, посмотрим. Если подойдет, мы вам сообщим.

Терпения „российской Франсуазы Саган“ хватило ровно на неделю, а потом мадам Бобкова стала терзать редакционные телефоны с требованиями немедленно дать положительный ответ. В итоге все три издательства ей отказали. Разгневанная Валентина Вениаминовна высказала немало нелицеприятных слов в адрес главных редакторов, их заместителей, рецензентов и прочих сотрудников, прошлась и насчет выпускаемой продукции. В выборе выражений непризнанная писательница не стеснялась, и охранникам одного из издательств, которое она почтила своим вниманием, пришлось выпроводить скандалистку под белы ручки.

Леночка терпеть не могла Марго, считая ту бездарной выскочкой, замечательно устроившейся лишь благодаря своему влиянию на Самсоныча, умению смотреть старикану в рот, изображать преданность и уважительность. Лена не сознавала, что ведет себя примерно так же, но считала, что ее стиль взаимоотношений с начальством — образец правильного поведения умной секретарши. Делиться с Марго теплым местом возле шефа она категорически не желала.

— Жополизка, — не раз клеймила Лена соперницу в борьбе за благосклонность начальника.

Коллеги были с ней солидарны. Еще куда ни шло, если бы журналистка спала с Самсонычем, — так хоть можно объяснить, почему он столь явно ее выделяет. Причина его особого расположения была неясна, и это еще больше выводило из себя сотрудников газеты „Все обо всем“.

И в самом деле, у Марго ни кожи ни рожи, да и способностями Бог обделил, однако гневливый Змей Горыныч никогда ее не распекает, наоборот, постоянно нахваливает, ставит всем в пример, с подачи любимицы устраивает подчиненным безобразные выволочки, и это всем изрядно надоело.

— Марго дождется, я придушу ее собственными руками, — как-то раз заявила Алевтина Овечкина, ненавидевшая свою неблагозвучную фамилию и публикующаяся под псевдонимом Алиса Адлер.

Поводом для столь экспрессивного высказывания стала очередная кляуза Марго, большой любительницы как бы между прочим вставить в беседе с шефом нелицеприятную реплику в адрес коллеги или просветить относительно каких-то его проступков. После этого Алевтину вызвали в кабинет замглавреда, и полчаса дверь сотрясалась от мощных децибелов начальственного мата.

Алевтина считалась первой красавицей в их коллективе, да и в более широком кругу ее броская внешность не оставалась незамеченной. Мужское внимание престарелого Самсоныча ее бы не осчастливило, как раз наоборот, радовало отсутствие такового — еще не хватало иметь интим со стариком! Журналистка обладала не менее вспыльчивым нравом, чем Змей Горыныч, и не могла стерпеть, чтобы ее полчаса распекали, да еще в столь оскорбительных выражениях. На выпады шефа Алевтина отчаянно огрызалась и даже позволила себе уничижительно отозваться о некоторых его личностных качествах, чем еще больше вывела из себя Самсоныча, а потому головомойка затянулась.

— Ты бы лучше помалкивала, — посоветовала Лена, когда красная от унижения журналистка пулей вылетела из кабинета начальника.

— Да отстань ты! — раздраженно отмахнулась Алевтина и вихрем понеслась по коридору.

— Сейчас будет море крови, — прокомментировал Кирилл Никитин, обращаясь к своей пассии Наташе Соколовой, ведущей раздела „Одной строкой“. В тот момент они курили на лестничной площадке, оставив дверь приоткрытой, чтобы не пропустить финальную сцену. Наталья лояльно относилась к ненормативной лексике, без которой ее бойфренд не мог складно изъясняться, и тот добавил:

— Ох, как Алиска отхерачит Маргошку!

— Какую сплетню Марго донесла до Самсоныча на сей раз? поинтересовалась любовница.

— Алиса девка нервная, задроченная на своей внешности, а старый перец пару раз прошелся как раз в тему. Марго напела ему, будто Алиска на недавнем выпивоне была готова снять трусы перед главредом и хвасталась, что была победительницей конкурса блядей, всеми способами намекала на повышение. А Змей Горыныч не любит, когда что-то делается в обход его персоны. Алиска сразу вычислила, кто ему донес. Всыплет она Марго по первое число, как пить дать.

— Пошли посмотрим, — оживилась Наташа, и любовники устремились вслед за разъяренной Алевтиной.

Та влетела в комнату, где сидела Марго, и с размаху влепила кляузнице увесистую пощечину, сопроводив расправу объяснением:

— Грязная интриганка! Завидуешь мне, швабра на ножках, и потому решила исподтишка напакостить! Да, я и в самом деле была победительницей конкурса красоты, а ты можешь выиграть лишь приз на конкурсе уродин.

Не ограничившись оплеухой, Алевтина одним движением смахнула со стола ненавистной кляузницы все, что там было, тяжелый степлер угодил в подбородок Марго и рассек кожу до крови. Та вскрикнула и зажала рану рукой, но мстительницу это не разжалобило.

— В следующий раз я тебе всю рожу расквашу, — пообещала она. — Хотя страшнее ты вряд ли станешь, потому что больше некуда. Еще раз откроешь свой поганый рот, пеняй на себя. Я не шучу, гадина.

…Тщеславная мадам Бобкова не сдалась, свято уверовав, что создала шедевры и напишет еще немало романов, которые ждет ошеломляющий успех, и атаковала следующую тройку в рейтинге наиболее крупных издательств. И тоже получила категорический отказ.

— Все это сто раз писано-переписано, — без обиняков заявили ей в одном издательстве. — Литературы подобного качества мы издаем немало.