Все источники бездны - Страница 48

— Тогда жду вас у магазина, — сказал тот, — мне еще в гостиницу забежать надо.

— А! — оживился Борис. — Так вы тоже в гостинице остановились?

Тот кивнул.

— Я бывал в местах и похуже. А тут цивилизация. Гостиница, клуб… Киномеханик свой.

— Да кто сейчас в кино ходит, — возразил Борис, — они все больше по домам сидят, «Санта- Барбару» смотрят. Вон, поглядите…

Над крышей одного из неухоженных домиков гордо высилась параболическая антенна.

— Цивилизация! — сказал Борис горько. — Где сельская идиллия? Где народные песни? Где парное молоко? Где девки в сарафанах?

— Да зайдите в любой дом, и продадут вам парного молока, — отозвался Завадский.

— Не хочет он молока, — пояснил Павел, — он хочет девок в сарафанах.

— А-а, — протянул тот. — Тогда вам нужно в ансамбль народного танца. Ладно, встречаемся у магазина.

И зашагал по улице деловитой походкой.

— Интересно, — задумчиво проговорил Борис, — ему-то что тут нужно?

— Ну, приехал человек поохотиться.

— Черта с два! Ему не меньше, чем нам, нужно к заброшенному карьеру. Просто он виду не подает. Ладно, пошли, присмотрим себе что-нибудь. И вправду — не в мокасинах же по болотам топать.

— На какие шиши? — смущенно пробормотал Павел.

— Редакция заплатит, — неубедительно ответил журналист. — Внесу в статью расходов. Считай это экспедиционной экипировкой. Вот оружия у нас нет… Видал, у этого типа?

— Двустволка?

— При чем тут двустволка? Пистолет он табельный под мышкой прячет. Давай, двигайся. Мне еще работать.

— Ты и впрямь собрался работать? — удивился Павел. — А я думал, ты это не всерьез…

— Что значит «не всерьез»? Я либо всегда всерьез, либо всегда дурака валяю. Чем нынешняя поездка от других отличается?

— Да что же ты делать будешь?

— Я эту Ларису Захаровну на диктофон записал. Маленький такой диктофончик.

— Весь этот бред?

— Друг мой, — серьезно сказал Борис, — скорее всего это, конечно, бред. На девяносто процентов. Что она сама выдумала, что с чужих слов пересказала, что ей безумная Чужайкина наплела. А десять процентов все-таки остается. И зря ты так отмахиваешься от всего непонятного. Ты же сам покойного Панина потрошил. В него-то тебе все-таки пришлось поверить.

— Это другое дело, — сердито сказал Павел. — А тут бред какой-то. Был ребенок, пропал, потом появилось какое-то странное существо. Ну, уродец. Мутант, в конце концов…

— Знаешь, что меня в вас, прагматиках, восхищает? Ваша способность оперировать звучными терминами. Звучит научно, в Большой Советской Энциклопедии есть, значит, все в порядке. А это просто заклинание, магия. Ты, скажем, говоришь — мутант. А я говорю — подменыш. И оба мы говорим об одном и том же явлении. Которого ни ты, ни я не понимаем.

— Подменыш?

— Ты что, сказок не читал? — удивился Павел. — Знаешь, всякие там английские и шотландские предания… Эльфы любили похищать человеческих детенышей. Стоило матери отвернуться — и в колыбельке уже лежит оборотень. Сморщенный, дряблый, страшненький. А настоящий уже где-то там… неведомо где.

— Ну и что? К чему ты клонишь?

— А ведь похоже, правда? Был ребенок — и вдруг вместо него появилось нечто совершенно нечеловеческое, что она принимает за своего ребенка. Кто нашептал ей, что он и есть ее сын? И где на самом деле ее сын? Куда он-то делся? Может, она его своими руками задушила, чтобы место освободить, когда ей это чудище подсунули?

— Да кто подсунул-то? — Павел почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом, точно ветер из неведомых пространств дохнул ему в спину.

— Как их ни называй. Некто. Существа из нижнего мира. Оборотни. Те, кто умеет принимать человеческий облик. Или внушить, что они приняли человеческий облик… Кто на самом деле за столом сидел? Кого соседка эта любопытная видела?

— Чепуха все это. Бабьи сказки.

— К бабьим сказкам, милый мой, тоже иногда стоит прислушаться.

— Ладно-ладно… А что потом происходит с твоими подменышами?

— Обычно они вылетают в трубу, — серьезно ответил Борис.

— Послушай. — Павел отчаянно пытался достучаться до Борисова здравомыслия. — Так не бывает. Это вы, журналисты, виноваты. Как ни раскроешь газету, везде «диагностика кармы». Или объявления, вроде: «Приворожу. Гарантия сто процентов». Вы сами-то в эту чушь не верите, а развели просто средневековье какое-то при помощи современных средств массовой информации. А на деле всему можно найти свое объяснение. Естественное. Уж на что жуткая была история с отпечатками пальцев у мертвецов, так и то…

— Какая история?

— Ну, еще когда в конце прошлого века дактилоскопию только начали вводить… ну, картотеку отпечатков пальцев…

— Я знаю, что такое дактилоскопия, — сердито прервал Борис. — Продолжай.

— Ну вот, брали отпечатки пальцев у всех подряд — у преступников, у полицейских… Понятно, ни одни отпечатки не совпали — сколько людей, столько и рисунков… папиллярных линий… И тогда комиссар полиции задумался — ну ладно, это у живых… А вот с мертвыми-то как? Есть у них отпечатки? Или, может, они после смерти исчезают…

— Ишь ты, любопытный какой…

— Просто хороший комиссар, наверное. Дотошный. В общем, пошел он в местный морг, дал сторожу воск и велел взять отпечатки пальцев у всех клиентов морга… На следующий день понесли воск в лабораторию, начали сверять отпечатки… И вот ведь какая штука — одинаковые оказались у всех мертвецов отпечатки. Ну, специалисты в панике — не может такого быть, мистика какая-то! После смерти у всех, получается, узор на пальцах одинаковым становится…

— Ну?

— Ну, говорю, комиссар неглупый человек был. Пошел он в этот морг, припугнул сторожа… Тот и сознался. Боялся он мертвецов за руки брать, прижимать к воску холодные их пальцы. Свои он отпечатки сделал. Сам у себя. И сдал по количеству мертвецов…

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Потому что природа избегает усложнения. Если что-то происходит, пусть даже самое странное, самое невероятное… оно должно развиваться по какой-то самой простой схеме. А ты — подменыши… Легенды и мифы дикого Севера, понимаешь ли.

…Вечером в унылом гостиничном номере, освещенном свисающей с потолка единственной лампочкой без абажура, когда Павел, развалясь на койке, читал старую газету, а Борис приводил в порядок записи, раздался деликатный стук в дверь.

— Не заперто, — сказал Борис, подняв голову.

Дверь приотворилась, и в щель просунулся Завадский.

— Можно? — спросил он.

— Входите, — отозвался Борис.

Тот вошел в комнату, огляделся.

— Я вижу, — он кивнул на валяющийся на полу рюкзак, — вы уже собрались.

— Более или менее, — неопределенно ответил Борис.

Им действительно удалось раздобыть в местном магазине все необходимое для короткого похода — Завадский оказался толковым спутником и сумел выбрать относительно дешевые и надежные вещи. Должно быть, молодость он провел в полевых условиях, подумал Борис. Сказывается военное прошлое.

Потом Завадский перевел взгляд на разложенные на столе записи, на выключенный миниатюрный диктофон.

— И все же вы журналист, — сказал он. — Собственно… мне уже про вас рассказывали. Поселок маленький, каждый приезжий человек на виду. Так что же вам в лесу нужно? Вы ведь не охотиться приехали.

— А вы? — Борис холодно посмотрел на него.

Тот не ответил. Он вновь рассеянно оглядел залитую тусклым светом комнату, обшарпанные обои, потом заговорил вновь.

— Не знаю, что вы там ищете, но ничего вы не найдете. Гоняетесь за сенсацией? Ладно, гоняйтесь на здоровье, но там же ничего нет… пусто. И если вы приехали по поводу мальчика…

— То что? — быстро спросил Борис.

— То при чем тут старый карьер?

— А вы что-то знаете про эту историю? С пропавшим мальчиком?

Тот усмехнулся.

— Тут все про него знают. Беда только, что каждый рассказывает свое. Но все сходятся на том, что она подобрала его на кладбище.