Все, что мне нужно - Страница 18

– Ты великолепна, - повторил Истлин. - Как всегда. «Но можно ли назвать тебя восхитительной?» - подумал маркиз. Нет, подобное слово никогда не ассоциировалось у него с Аннет. Оно подразумевало какую-то душевную теплоту, которая отсутствовала в ее характере.

Она сделала книксен в ответ на его комплимент, но предпочла не развивать затронутую тему дальше.

– Почему бы тебе не присесть, - сказала Аннет, жестом указывая на софу. - Могу я предложить тебе выпить? Я все еще храню твой любимый сорт виски.

– Спасибо, ничего не нужно. - Истлин миновал софу и предпочел усесться в кресло. - Я не собираюсь задерживаться надолго. И, кроме того, ты ведь уже на содержании у какого-то другого мужчины.

Аннет села и пригладила волны шелка, обвивавшего ее колени.

– Да, - призналась она. - Удивительно, что тебе уже известно. И тем более странно, что ты все-таки нанес мне визит. Лорд Браунли помог мне устроиться, а он известен как довольно меткий стрелок.

– Я разговаривал с Браунли, - заметил Ист. - Я застал его за ужином в клубе «Уайте». - Маркиз с явным удовольствием отметил, что ему удалось удивить Аннет. - Вначале он не одобрил моего намерения побеседовать с тобой, но, когда я объяснил ему цель разговора, он отнесся вполне благосклонно.

– Что ж, понимаю.

– Я не вполне уверен, Аннет. Я не мог не заметить, что ты не пожелала мне счастья, в то время как все остальные, кого я встречаю в последние дни, спешат со своими поздравлениями. Должно ли это означать, что ты заведомо не желаешь мне счастья или тебе слишком хорошо известно, что ни о какой помолвке нет и речи?

– С моей стороны довольно неловко приносить тебе поздравления по случаю счастливой помолвки, ты не находишь? В конце концов, мы были любовниками. Возможно, у меня сохранились более нежные воспоминания о нашей былой связи, чем у тебя. Признаюсь, я оказалась во власти ревности - известного всем зеленоглазого чудовища.

Истлин отметил, что держалась миссис Сойер великолепно, и ее серые ясные глаза без малейших признаков зеленого огня ревности смотрели на него с выражением полнейшей безмятежности.

– Ты сама сделала свой выбор, Аннет. Ты предпочла искать покровительства в другом месте. И я не стал задавать тебе никаких вопросов и ничего не потребовал от тебя.

– Ну, если ты так говоришь, Гейбриел, возможно, я поспешила предвосхитить события и сделала ошибку, - передернула плечами Аннет.

– Я хочу, чтобы ты перестала распространять сплетни о леди Софии Колли, которые появились благодаря тебе, - откровенно высказался Истлин. - Меня совершенно не волнует, что ты будешь говорить обо мне. Расскажешь ли ты правду, которая тебе известна, или ложь, которую ты выдумаешь, для меня не имеет значения. Но послушай меня, Аннет, я не позволю тебе использовать невинного человека, чтобы сводить свои собственные счеты.

– Смотрю, Гейбриел, ты разгорячился не на шутку. Жаль, что подобного пыла ты не проявлял в моей постели. - Аннет всплеснула руками.

Истлин сумел вовремя обуздать себя, чтобы в запальчивости не наговорить лишнего.

– В самом деле, Гейбриел, неужели ты всерьез думаешь, что это я распустила слухи о твоей воображаемой помолвке? Да еще с леди Софией Колли? Она ведь совершенно не в твоем вкусе. Кто бы мне поверил? - пожала она плечами.

– Большая часть общества поверила.

– Но если и так, разве тебя волнует мнение света? В самом деле, ты ведь позволил мне говорить о тебе все, что придет мне в голову. Я совершенно не понимаю тебя, Гейбриел.

– Меня волнует, что подумают о леди Софии. Она будет выглядеть глупо, когда выяснится правда.

– Так женись на ней. Заткнешь рот сплетникам и положишь конец слухам. А кроме того, мне кажется, леди Уинслоу только о том и мечтает. - Аннет раздраженно махнула рукой.

Если Истлину довелось сегодня испытать смущение, обсуждая бывшую любовницу со своей матерью, то обсуждать мать с бывшей любовницей показалась ему еще ужаснее. Маркиз твердо решил избежать такой перспективы.

– Могу я попросить тебя дать мне слово, Аннет, что ты не станешь использовать имя леди Софии в недостойных целях?

– Вряд ли, Гейбриел. Если бы я дала тебе слово, то признала бы, что в случившемся есть доля и моей вины. А я тут ни при чем, уверяю тебя. Ты вправе верить мне или нет.

– Я надеялся на твое благоразумие.

– Думаю, я веду себя вполне разумно.

Истлин почувствовал себя бессильным. Аннет твердо стояла на своем и не хотела уступать, живо напомнив ему недавний разговор с леди Софией. Та тоже отказалась прислушаться к его аргументам. Он и сам не знал почему, но мысль о ней заставила его улыбнуться.

– Могу я узнать, что тебе кажется забавным? - живо откликнулась миссис Сойер с ноткой досады в голосе.

– Пожалуй, нет. Вряд ли ты поймешь. - Истлин и сам не смог бы сказать, что показалось ему смешным.

– Что я больше всего ненавижу в тебе, Гейбриел, так вот такую твою улыбку. Что-то тебе кажется забавным, но ты смеешься один. И твой смех безумно раздражает.

– Наверное, именно он сыграл свою роль в нашем разрыве и помог тебе понять, что мы с тобой совершенно не подходим друг другу?

– Да.

Аннет как будто выплюнула свой ответ. Удивительно, как она не прикусила себе кончик языка, подумал Ист.

– Тебе никогда не нравились мои друзья, - задумчиво вспомнил он, приведя миссис Сойер в еще большую ярость.

– Полагаю, их ты не обвинял. А ведь каждый из твоих друзей с тем же успехом мог быть источником сплетен.

– Уэст действительно получил массу удовольствия. Нортхем тоже от души посмеялся. А Саутертон едва не задохнулся от смеха.

– Он уже пришел в себя?

– Да, вполне.

– Жаль.

– Ну что ж, маски сорваны. Можно больше не церемониться. Такой ты мне даже больше нравишься, Аннет. Когда ты говоришь то, что думаешь, получается гораздо забавнее. Ради меня ты и так проявила чудеса долготерпения. Должно быть, нелегко тебе пришлось. - Ист насмешливо изогнул бровь.

– Ты даже не можешь себе представить. - Миссис Сойер холодно взглянула на маркиза.

– Наверное, все же могу, - невесело улыбнулся Истлин и поднялся.

Больше они не сказали друг другу ни слова. Но когда Ист уже вышел на улицу, до его ушей донесся громкий звон разбившегося вдребезги стекла. Истлин живо представил себе хрупкие фарфоровые безделушки, украшавшие каминную полку в гостиной Аннет, и мысленно пожелал, чтобы они оказались последней жертвой необузданного нрава миссис Сойер.

Софи закрыла дневник и положила на столик у кровати. Она сделала очень мало записей сегодня вечером, а накануне еще меньше. Каждый день заточения все больше ослаблял ее волю.

Софи погасила огарок свечи в плошке и скользнула под одеяло, свернувшись в клубочек и положив руку под подушку. Теперь можно наблюдать звезды. Тонкий серп луны лишь оттенял их сияние. Софи любила вот так лежать и считать звезды, которые можно разглядеть в окно. Когда-то этот маленький ночной ритуал они совершали вместе с отцом. Если закрыть глаза, можно представить, как он садится на край ее постели, заставляя прогнуться легкий матрас, и берет ее за руку.

Кажется, вот-вот почувствуешь тепло его тела. Его особый запах… табак и мятные пастилки… Если затаить дыхание, можно ощутить его присутствие, и вновь станет спокойно и легко.

Долго сдерживаемые слезы подступили к глазам Софи. Девушка на мгновение зажмурилась и вновь открыла глаза, стараясь думать лишь о божественной красоте за окном, об ослепительном сиянии, которое никто не в силах у нее отнять.

Прошел ровно месяц с тех пор, как ей разрешили удалиться в свою комнату. Каждый из них она отмечала в своем дневнике. Иногда ей казалось, что только дневник удерживает ее от того, чтобы не впасть в безумие. Временами ей приходило в голову, что она не может сообразить, как лучше описать прошедшее время - тридцать дней или один месяц, и ей неожиданно становилось чрезвычайно важно выяснить такой факт. Ей была невыносима мысль потратить впустую хотя бы один день, и месяц, проведенный в самом настоящем тюремном заключении, стал для нее жестоким наказанием. Софи вытерла глаза. Она смотрела в ночное небо, и звезды в оконной раме смотрели на нее.