Всё Что Есть Испытаем На Свете - Страница 3

И третья говорит, что арестовали его коллег по зондеркоманде, и они указали на Рындина.

В чём же заключалась его вина?

В начале 1941 года Рындин, кадровый офицер, недавно закончивший военное училище, не по своей вине попавший сначала в окружение а затем в плен, уже по своей воле согласился сотрудничать с врагом и был зачислен в спецкоманду (Sonderkommando), специализирующуюся на поимке советских военнослужащих, попавших в окружение и находящихся на захваченной немцами территории. Он с несколькими немцами, переодетыми в форму советских солдат, уходил в лес и, встретивши наших бойцов, представлялся тоже окруженцем, а когда входил в доверие, разоружал их и уводил в плен к немцам. При оказании сопротивления он уничтожал своих соотечественников без тени жалости.

Немцы, видя в нём хорошего организатора, присвоили ему офицерское звание, и назначили командиром зондеркоманды, состоящей из бывших красноармейцев, ставших на путь предательства. В Калининской (нынче

Тверской) области была проведена неудачная десантная операция, и в лесах находилось много, не вышедших к своим, красноармейцев. Рындин там преуспел в своей грязной кровавой работе и немцы наградили его немецкими орденами и повысили в звании до капитана (Hauptmann). Но когда Красная армия пошла в наступление, он, переодевшись в форму советского офицера и со своими документами, присоединился к ней и дошёл с ней до конца войны. Как его пропустил "Смерш" – не знаю, но воевал он неплохо, был награждён советскими наградами, демобилизован в чине капитана и осел в Кировограде. Женился. Жена его, конечно, не знала о его прошлом. Он прекрасно работал военруком, вступил в коммунистическую партию и даже стал секретарём техникумовской парторганизации. Я его встречал, гуляющим с внучкой, девочкой лет четырёх.

На суде он не признал своей вины, не признал своих друзей по зондеркоманде, не признал тех людей (нашлись и такие), которых он сдавал немцам. Его коллеги по кровавым делам говорили ему, называя по имени: "Сашка, да как ты можешь не помнить, как ты направил на меня автомат и грозил застрелить, когда я забоялся идти в лес, где была стрельба?". "Такого не было, и ты меня с кем-то путаешь",

– твердил Рындин до окончания суда. Тем не мене, суд посчитал его вину доказанной и приговорил его к смертной казни. Приговор привели в исполнение. "

Меня эта история потрясла и сомнения, хотя и совсем маленькие, сидят во мне до сих пор. Я бы поехал на суд, если бы знал когда он будет. Несомненно, Рындин был волевой, неглупый человек, с талантом актёра., сумевший не просто убедить окружающих в своём патриотизме и преданности Родине, а стать образцом такового. Но если всё это правда, будь он и ему подобные прокляты. Мне жалко невиноватую в его предательстве семью. Его семья, насколько я знаю, выехала из

Кировограда.

У меня есть ещё несколько историй об оборотнях, с которыми я сталкивался. Я о них расскажу тогда, когда до них дойдёт очередь.

Мы учились, становились старше, и ещё на первом курсе у меня появилась юношеская влюблённость. Мне понравилась девочка из нашей группы Роза Вольвовская. Она была отличница, читала со сцены стихи

Симонова "Сын артиллериста" и шуточные стихи, (не помню автора)

"Пять, пятнадцать, сорок пять". Читала хорошо. Была она небольшого роста, серьёзная. У неё были красивые вьющиеся волосы. Было два недостатка, о которых она знала и стеснялась их. Она закрывала рот ладонью, когда смеялась и носила длинные платья и юбки. Но для меня это не имело никакого значения. Вначале она даже не хотела со мной разговаривать, я в её глазах был несерьёзным человеком, плохо учился. Но как потом мне она и другие девочки говорили, меня они называли "мальчик с рожицей", видимо, другими достоинствами я не обладал. Но постепенно я добился её расположения, и мы начали дружить. Мы "дружили" с ней пару лет, даже неумело целовались, но как-то всё оборвалось. Я, наверное, не готов был к любви и появилось у мен новое увлечение, длившееся многие голы. Это был парашют. А с

Розой мы остались хорошими друзьями на всю жизнь. Мы переписывались

(она живёт в Мурманске), а когда приезжала в Кировоград, я уделял ей, её мужу и сыновьям (они у неё все моряки) внимание. К сожалению, с моим переездом в Германию наша связь прервалась. Комментировать не буду.

Летом, после первого курса, когда мне было пятнадцать лет, я пошёл работать в строительное управление, которое строило дом на углу улиц К. Маркса и Шевченко, тот, что имеет нечётные номера на обеих улицах. Дом кирпичный, стены уже возведены, над первым этажом сделано железобетонное перекрытие, а над вторым, третьим и четвёртым этажами уложены стальные балки, на которых лежали деревянные балки, ничем не закреплённые. Между этими балками нужно было проложить гипсовые плиты и сверху приклеить горячим битумом рубероид. Не буду описывать всей технологии, скажу, что работа эта очень тяжёлая, всё переносилось вручную, только наверх поднимал подъёмник. Наша бригада, состоящая из трёх человек, уложила перекрытия в угловой части здания, а это половина работы. Вторую половину делали учащиеся строительного училища. Опасной была работа на высоте, а ещё опасней работа с горячим битумом, который мы сами разогревали в больших железных баках, разносили в вёдрах и тряпками, накрученными на палки, мазали битумом поверхность гипсовых плит и бока деревянных балок. Несколько ребят из училища получили сильные ожоги, а меня Бог миловал

В первый день, как только я пришёл на стройку, я поднялся на верхний этаж и по деревянным балкам пошёл к угловому окну, выходящему на ул. К. Маркса. Я постоял, полюбовался с высоты улицей и когда повернулся для того, чтобы идти назад, глянул вниз и у меня засосало под ложечкой от страха. Я понял, что сотворил глупость, идя по незакреплённым деревянным балкам, лежащих на ребре. Стоило такой балке подвернуться и я бы летел вниз пятнадцать метров до железобетонного перекрытия.

Я любил высоту, но сейчас она меня пугала. Ноги стали дрожать, в животе противно ёкало, и я готов был впасть в панику. Звать на помощь было стыдно и бесполезно, спасти меня смогли бы только пожарные или бригада рабочих, проложившая деревянные щиты по балкам.

Но главное, что меня выгнали бы со стройки, и я остался бы без так необходимого мне заработка.

Я постоял, закрыл глаза и стал уговаривать себя, как уговаривал по телевидению Кашпировский: "Толя, спокойно. Сейчас ты стоишь на широкой стене и тебе ничего не угрожает. Стань на первую балку и сделай первый шаг, страх должен пройти. И пойдёшь дальше" Но сделать первого шага я не мог. И я уговорил себя стать на четвереньки и так передвигаться по балкам. Я считал, что если балка подвернётся я успею схватится за неё руками. Я лез на карачках по балкам и мне было ужасно стыдно перед собой, перед всем миром, хотя меня никто не видел, и я был этому страшно рад. Мой позор был сравним с позором, которому ведущий телепередачи подверг храброго боевого уничтожителя змей, Мангуста, который на одном из греческих островов, уничтожив всех змей, опустился до воровства пищи у людей и ел виноград.

Диктор говорил: "О храбрейший из всех и величайший воин

Рики-Тики-Тави, до чего же опустился ты, что воруешь у этих трусливых и неповоротливых людей из корзины себе еду. Ты пал ниже обыкновенной мыши, если ешь ненавистный тебе виноград".

Примерно так я думал, когда очутился на верхней площадке лестничной клетки и опасность миновала.

Но во время работы, у меня страх перед этими балками и высотой прошёл и я бегал по ним, как белка по деревьям, за что меня ругали мои сотоварищи по работе. По окончанию работы меня обманули – выписали мне меньше денег, чем обещали. Я потом эти деньги получал два месяца и с большими трудностями, так как зарплату давали тогда нерегулярно и возле кассовых окошек надо было выдержать бой.

Сегодня 5 марта. Утром проснулся и сразу вспомнил эту дату. 52 года назад умер Сталин. Трудно объяснить сегодняшней молодёжи (и слава Богу!), что он для нас представлял и кем был на самом деле.