Все, что блестит - Страница 14

— Нам пора. Лучше выехать пораньше, — сказала Бернис. — Ты еще должен сдать машину до посадки в самолет.

Винс направился к переднему сиденью автомобиля.

В глазах Кипа стояли слезы.

— Я не хочу уезжать от тебя, Алекс.

Она притянула его к себе и погладила по голове.

— Я знаю, Кип. Знаю. Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал. Но мы оба знаем, что нам надо делать. — Она наклонилась поближе и прошептала ему на ухо: — Если сможем продержаться хотя бы короткое время, то потом всегда будем вместе.

Он всхлипнул:

— Обещаешь?

— Обещаю. — Она вытерла его влажные от слез щеки, потом прижалась губами к его виску и крепко обняла. — И никто больше не разлучит нас.

— Поехали. — Тон дяди Винса был более грубым, чем ему хотелось, но жена сердито смотрела на него с переднего сиденья, и он знал, что ей не терпится уехать. — Нам надо успеть на самолет.

Он открыл заднюю дверцу и ждал, пока Кип заберется в машину.

— Ну, — произнес он, откашлялся, прочищая горло, — береги себя, девочка.

Алекс кивнула, стараясь сдержать слезы.

— Попрощайся с тетей, — сказал он, усаживаясь за руль и пристегиваясь ремнем.

— До свидания, тетя Бернис.

Заработал двигатель.

Тетка посмотрела поверх головы мужа куда-то сквозь нее.

— До свидания, Алекс.

— Я буду писать, Кип! — крикнула Алекс брату.

Лицо малыша сморщилось, и слезы снова потекли по щекам, когда машина тронулась с места. Обернувшись, он смотрел в заднее стекло.

Алекс стояла и махала рукой, пока они не скрылись за поворотом. Потом опустила руку и потерянно глядела на опустевшую дорогу. Она не знала, как долго стояла так. Может быть, всего несколько минут, но ей показалось, что прошли часы. Теперь, когда Кип уехал, она больше не могла удержаться от слез. Добравшись до своего жалкого убежища, она рухнула на кровать, сотрясаясь от рыданий.

По крайней мере, утешала она себя, она держалась спокойно, пока они не уехали. Надежно скрыла чувства от тетки и дяди, и особенно от младшего брата, которому больше чем когда-либо нужно быть сильным. А теперь Алекс дала волю слезам, пока наконец слез больше не осталось.

Опустошенная, она села и дала себе клятву, что больше никто и никогда не увидит, как она плачет. Она похоронит свои чувства глубоко, спрячет разбитое сердце за улыбкой.

Ей каким-то образом необходимо найти способ снова управлять своей жизнью. А когда найдет, никто больше не причинит боли ни ей, ни тем, кого она любит.

— Я по вашему объявлению насчет квартиры.

Алекс оглядела мрачный интерьер фойе с высоким потолком. Когда-то это была гостиница, но потом пришла в упадок и превратилась в дешевый многоквартирный дом.

Мужчина за конторкой опустил газету и взглянул на нее поверх очков. Потянулся за связкой ключей, вышел из-за конторки и двинулся к лифту, бросив:

— Идите за мной.

Алекс шагнула в лифт, готовясь к неизбежному приступу тошноты.

— На каком она этаже?

— На шестнадцатом.

Он смерил ее взглядом и подумал, что зря не остался внизу, с программой скачек. Такие девушки не живут в подобных трущобах.

На мгновение Алекс закрыла глаза, борясь с тошнотой, которая всегда накатывала на нее, когда ей приходилось справляться с боязнью высоты. Открыв их, она увидела, что этот человек наблюдает за ней, и, отвернувшись, уставилась на поочередно вспыхивающие номера этажей. Шестнадцатый. Ну почему это так высоко?

Она начала со студенческих квартир, но ничего подходящего не было до начала нового семестра. Теперь она дошла до жалких, мрачных многоквартирных домов. Те, которые были ей по средствам, настолько угнетали ее, что она убегала, даже не выслушав условий. Другие, почище, состоящие всего из комнаты с кроватью, стоили вдвое дороже, чем она зарабатывала в своей фирме по обслуживанию вечеринок. Лифт затрясся и остановился, двери распахнулись.

— Пожарная лестница вон там. — Он указал на дверь с красной надписью «выход» и пошел вперед по коридору, воняющему сигаретным дымом и старым пивом. Остановился у двери чуть подальше от лестницы и повернул ключ в замке.

Алекс неохотно шагнула внутрь. Не лучше и не хуже других осмотренных ею квартир. У одной стены узкая кровать, у другой — исцарапанный комод. И плата соответствовала ее бюджету, если быть экономной. Может, если не думать о том, где находишься…

Мужчина прошел через комнату, поднял штору и открыл окно.

— Так-то лучше. — Он глубоко вдохнул ворвавшийся с ветром свежий воздух, ненадолго вытеснивший запах плесени.

Алекс посмотрела на него, затем на облупившуюся стену здания напротив. Подошла к окну и выглянула на мостовую далеко внизу. Но слишком поздно поняла свою ошибку. Тошнота усилилась, к горлу подступила рвота. Она почувствовала панику и стыд одновременно. Боже, ее сейчас стошнит. Она повернулась и бросилась бежать.

Ей удалось спуститься на три пролета вниз, прежде чем она вынуждена была остановиться, и ее вырвало. Выбравшись на улицу, она прислонилась к стене дома, испытывая облегчение от того, что снова стоит на твердой земле.

«Трусиха, — бранила она себя. — Опять позволила глупому страху взять над собой верх». Боже, как она ненавидела эту слабость.

Алекс двинулась прочь на подгибающихся ногах. «Больше никаких высоких этажей», — поклялась она себе. В каком бы состоянии ни оказалась та комната, которую она в конце концов снимет, одно можно сказать с уверенностью: она будет на первом этаже.

Она зашагала к студенческому городку. У нее оставалось еще одно занятие, а после надо было осмотреть еще две квартиры.

У дверей лекционного зала Алекс услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Она обернулась и увидела улыбающегося Мэтта Монтроуза. Сердце ее затрепетало.

— Привет, Мэтт.

— Я не знал, как иначе вас найти, поэтому справился в канцелярии университета. Я боялся, что вы уехали из города вместе с родственниками.

— Нет, я… у меня было много дел. — Она не сказала, что ей понадобилось три дня, чтобы собраться с духом и вернуться к занятиям. Три дня она пряталась в комнате мотеля, приходя в ужас при мысли о том, что ей придется управляться со всем в одиночку. Но теперь, улаживая свои дела одно за другим, она постепенно обретала уверенность. Нет, все ее страхи не исчезли, как по волшебству. Она все еще находилась в подвешенном состоянии, каждый вечер возвращалась в мотель и страшилась наступления следующего дня, спрашивая себя, найдет ли когда-нибудь место, в котором почувствует себя дома. Но по крайней мере, вернувшись к занятиям в университете, она сделала первый шаг.

— Дядя говорил вам о вашей машине?

Алекс кивнула:

— Сказал, что нет смысла ее ремонтировать. Сказал, что вынужден был оплатить ее доставку на свалку.

В глазах Мэтта заплясали веселые искорки.

— Если он заплатил старьевщику за перевозку, то он зря потратил деньги.

— Что это значит?

— Это значит, что старьевщик не нашел вашу машину у обочины.

— О чем это вы?

— Я наведался к дому вашей бабушки сразу же после пожара и случайно столкнулся с вашим дядей. Сказал, что можно починить вашу машину. Но он ответил, что его это не интересует. Тогда я нашел одного вашего соседа — молодого парня, который с готовностью заменил аккумулятор и отвел ее к себе. Он мне звонил и сказал, что машина готова и можно ее забирать.

— Вы серьезно? — Алекс широко раскрыла глаза и схватила его за руку.

Мэтт постарался не показать, как взволновало его это прикосновение.

— Нельзя сказать, что она как новенькая, но по крайней мере у вас есть колеса. Могу отвезти вас туда после занятий, и сами увидите.

— Хорошо бы. — На ее губах появилась улыбка. — Где мы встретимся?

Она все еще держала его за руку и чувствовала тепло и силу, которые, казалось, он излучал. Что-то в этом человеке ее волновало и настораживало одновременно.

— Буду ждать здесь.

Алекс полетела в лекционный зал. Впервые за много дней солнце не сияло сквозь большие окна. Ей следовало бы знать, что добрые вести приносят облака.