Всадники «Фортуны» - Страница 9

«Вот теперь ты вскинешься! – подумала комиссар, не отводя взгляда от залившегося краской лица “великого Лорни”. – Теперь я услышу и все, что ты думаешь о полиции, и то, куда бы ты меня послал, и, возможно, то, чем мне следовало бы заниматься в силу пола и возраста. Ну, давай!»

Однако она его недооценила. Румянец довольно быстро схлынул со щек Даниэля Лоринга, и он устало пожал плечами:

– Я не хочу спорить с полицией. Но, может, вы мне разрешите съездить домой и вернуться обратно? Во-первых, я не завтракал, а бар здесь откроется только в двенадцать – если откроется сегодня вообще. Во время заезда есть не хочется, но коли он не состоится, лучше все же перекусить. А во-вторых, я должен отдать нужные распоряжения управляющему и охране моего дома: после того как по радио сообщат об отмене заезда, обязательно найдется пара-другая придурков, которые непременно пожелают все разузнать, что называется, «на месте». Я люблю своих фанатов, но не таких: лучше пускай их мягко спровадят. Мне отсюда до дома – всего семнадцать минут.

«Хорошо еще, что по секундам не сосчитал. А мог бы!» – комиссар поймала себя на том, что она довольна, хотя гонщик сейчас явно переиграл ее. В любом случае выдержки ему не занимать. Кажется, и ума тоже. Или это хитрость?

– Ладно, – вдруг усмехнулась Айрин. – Пожалуй, пока что вы мне и вправду не понадобитесь. А коль скоро в вашем доме есть охрана, то за вас можно не беспокоиться. Оставьте мне номера своих домашнего и мобильного телефонов, и можете быть свободны. Только лучше не рискуйте и хотя бы до завтра оставайтесь дома.

– Зря вы его отпускаете! – вскинулась приутихшая было Эмма. – Вот увидите: он это сделал нарочно! Это он поручил Джанни обкатать машину, и брат погиб! Это он!

– Эмма! – голос Лоринга прозвучал неожиданно мягко. – Ну не мсти ты мне так глупо и так грубо. Все равно теперь всплывет многое, чему лучше бы не плавать. Так хоть веди себя по-человечески, а? А за то, что было на прошлой неделе, – прости. Ладно?

Он сделал шаг, чтобы уйти, но тут же повернулся и снова взглянул на Айрин Тауэрс:

– Наверное, вы меня сейчас остановите и спросите, что было на той неделе?

– Не спрошу, – покачала головой комиссар. – Идите, Лоринг, идите. Макферсон! – за спинами обступивших их людей она отыскала инспектора Скотленд-Ярда. – Мистер Гастингс нам сейчас выделит помещение для допроса свидетелей, а вам я поручаю найти какой-нибудь плащ или халат. Если мисс Эмма пройдет в таком костюме перед представителями прессы, завтра модные журналы предъявят претензию криминальным изданиям за умыкание клиентов.

Они уже шли по стеклянному воздушному переходу в здание пресс-службы, когда шагавший первым Грэм Гастингс вдруг пропустил вперед констебля и Эмму, чтобы поравняться с комиссаром.

– Еще раз предупреждаю: осторожней с этой девицей! – вновь шепнул он. – Эмма – любовница Гедеоне Кортеса, владельца «Ларосса-корпорейшн».

– Об этом я уже догадалась, – пожала плечами Тауэрс. – А с Лорингом у нее что?

«Дирижер гонки» чуть приподнял очки и улыбнулся.

– Все равно вы мне не поверите, а сама Эмма будет говорить все наоборот. Ничего у них нет. Ни-че-го! Если вам приходилось читать басни Эзопа, которого потом так бесстыже обокрал Лафонтен[6], то название «Лиса и виноград» вы помните. Вот это как раз тот случай.

По другую сторону от гоночной трассы, на восточной окраине Килбурна, где пряталась под пирамидальными тополями короткая Цветочная улица, в полуподвале одного из двухэтажных домишек располагалась пивная – самый обычный старомодный паб, вечерами довольно людный, а по утрам почти пустой. Поэтому когда в начале десятого, едва пивнушка открылась, в нее забрел одинокий посетитель, толстая барменша ему обрадовалась.

– Доброе утро, сэр! Что пожелаете?

– Доброе утро. Кружку светлого пива, пожалуйста.

Вид у пришедшего был несколько потерянный и расстроенный, однако он старался этого не показывать. Даже попробовал улыбнуться барменше. Но та не поверила его показному спокойствию, живо сообразив, что занесло к ней в бар особенную птицу. Облик и одежда раннего посетителя ясно говорили, что он вообще-то редко заглядывает в дешевые забегаловки, а растерянное выражение лица наталкивало на мысль, что явился он оттуда, где два часа назад громыхнул взрыв.

– Вы к нам вроде как-то заходили, – заметила тетка, водружая на небольшой круглый столик высокую кружку. – Лицо знакомое.

– Нет, – возразил он. – Я здесь впервые.

– Значит, на кого-то похожи. Вы не из этих будете? Не из гонщиков?

Он посмотрел на любопытную толстуху с некоторой досадой, но врать не стал:

– Ну да. Я – гонщик. Только сегодня гонки нет.

– Знаю, знаю! Тут ведь полиции полнешенько. Страх-то какой! Правда, что три машины на воздух взлетели?

– Да нет, упаси Бог! Одна. И того более чем достаточно.

– Что и говорить. Вот беда-то! И кто же из гонщиков взорвался?

– Никто. Погиб механик.

Барменша всплеснула руками, явно не спеша отойти от столика и оставить посетителя в покое. Болтая, она почти открыто разглядывала его – ведь надо же – живет в Килбурне, а настоящего живого гонщика вблизи видит впервые. Еще спросить бы, кто он, из какой страны! Среди них ведь и итальянцы есть, и немцы, и португальцы, и латиносы всякие! Но этот с виду англичанин. И говорит так чисто, как приезжие не говорят.

Гонщик меж тем тянул пиво, стараясь не замечать назойливости хозяйки. Другой пивной, которая бы открывалась в девять утра, здесь все равно нет, а напряжение снять нужно обязательно.

Он был совсем молодым человеком, на вид лет двадцати или чуть больше. Худощавая ладная фигура делала его выше протокольных ста восьмидесяти двух сантиметров, а красивая, породистая посадка головы придавала уверенный и немного снисходительный вид. У него была мраморно-белая кожа, чуть тронутая мягким северным загаром, черные прямые волосы, волной осенявшие высокий чистый лоб, узкие, будто тушью прорисованные брови и синие глаза. При этом черты лица тонки и изысканы, точно над ними долго и тщательно работал резец опытного скульптора.

Юношу звали Ларс Веллингтон, он был сыном покойного совладельца компании «Ларосса-корпорейшн» лорда Джорджа Веллингтона. И уже одно то, что «Джи-Дабл-ю» не запретил единственному наследнику реализовать детскую мечту – сесть за руль гоночного болида, говорило, по мнению лароссовцев, о выдающейся преданности делу и удивительной лояльности покойного патрона.

При жизни Веллингтона-старшего отношения в «Лароссе» были мягче, будто бы теплее. Может, поэтому к сыну лорда Джорджа все в команде относились добродушно. Иначе двадцатидвухлетнему парню, наделенному полным набором юношеских амбиций, иллюзий и восторгов, пришлось бы солоно в акульем мире «Фортуны». В мире, который он обожал.

– Доброе утро, Ларри! А я думал – кроме меня, здесь никого не будет. Все заторопились домой – лишь бы не попасть на зуб столичной комиссарше!

В бар вошел и сразу направился к столику Веллингтона еще один молодой человек, лет тридцати, не больше. Среднего роста, светловолосый, подтянутый, он показался бы спортсменом даже в самой «неспортивной» обстановке. Ну а уж здесь-то, рядом с гоночным городком, вид выдавал его с головой. Одет он был в светлые брюки, черную футболку и наброшенную на одно плечо черную атласную куртку.

– Привет, Брэд! А до нас-то комиссарше какое может быть дело? – Ларс недоуменно оторвался от пива и ногой повернул стул так, чтобы вошедшему удобней было сесть. – Ладно, еще до меня: все-таки я – пилот «Лароссы». Но ты-то!

Тот усмехнулся:

– Я? Ну, я, само собой, ни при чем. Если не считать фамилии.

Его красивое, немного тяжелое снизу лицо при этих словах слегка дернулось, выдавая куда большее волнение, чем он хотел бы показать.

– Бармен! Или кто тут есть? Виски! И поживее!

– А ты разве не на машине? – наивно поинтересовался Ларри и поймал такой взгляд, что тут же осекся. – Прости. Само собой, от стаканчика спиртного беды не будет.