Время против времени - Страница 24
— А ведь точно: Стил? — сказал Уэнделл, прочитав переданную мной рукопись статьи. — Стил, как живой с трибуны сената! Неужели он сам писал?
— Какая разница, — ухмыльнулся я, — если есть его подпись.
Уэнделл хитренько подмигнул мне, еще раз пробежав глазами последние строчки.
— Вы правы, Ано. Техника изготовления бомбы меня не интересует. Важен взрыв и то, что за этим последует. Прицельный удар, — сказал он. — Верный и неожиданный. Партия Мердока сразу теряет шансы. И мы рады, конечно: она ведь страшнее самых правых на правом крыле. Думаю перепечатать статью целиком.
Во время завтрака официант передал мне конверт с запиской Мартина.
«Завтра ответа в газете не будет. В редакции не знают, что делать. Вся руководящая братия кинулась к Мердоку. Совещаются. Вероятно, решат подождать, пока не стихнет шумиха».
Уэнделла я не видел, но он сам нашел меня, позвонив в клуб: наверное, мой маршрут передали ему из «Омона».
— Что говорят, Ано?
— Потрясены. Сколько Мердок потеряет голосов, не знаю, но потеряет много. Донован собирается перепечатать статью. Разрешите?
— Конечно. Я уже разрешил и французской «Суар». Взрывная волна растет.
— Удар столь силен, что «Брэд энд баттер» не дает завтра никакого ответа. Собираются ждать, пока не утихнет шумиха, — повторяю я Мартина.
Газетная шумиха, однако, не утихла. Два дня подряд все газеты, даже биржевой «Бюллетень», гигантскими заголовками били по реставраторам, вспоминали все преступления последних лет, раскрытые и нераскрытые, предположительно присваивая их неогалунщикам. Повязка из галуна стала пугалом, и уже на улицах и в общественных местах ее открыто, никто не носил. Газете Мердока неудобно было молчать, и она заговорила.
«Мы не собирались отвечать потерявшему разум сенатору Стилу — его почтенный возраст вполне предполагает такую возможность, но глупая выдумка, раздутая до пределов провокации, заставляет нас высказаться.
Повязка из галуна — не членский билет политической ассоциации „реставраторов“. Ее может нацепить каждый, если это почему-либо ему выгодно. Полиция, арестовав похитителей серебра и убийц в ресторане „Аполло“, не обнаружила никаких свидетельств их принадлежности к реставраторам: ни членских билетов, ни специально выпущенных в свое время жетонов, которые могли бы подтвердить их партийность. Все свидетельские показания, на которые ссылается в своей статье Стил и которые говорят о повязках из галуна на руках у преступников, никого и ничего не разоблачают. Нам официально известно, что главарь арестованной полицией шайки Чек Пасква не был реставратором. В списках членов ассоциации по всем кантонам такого имени нет.
Сомневаемся мы и в криминалистическом даровании Главного комиссара полиции. Два с половиной месяца он искал серебро и не нашел до того, пока не попался Пасква. Кстати, арестован тот был не по обвинению в вооруженном налете на пароход, а в убийстве таких же уголовников, как и он. И вдруг Пасква бежал по разработанному полицией плану якобы для того, чтобы можно было проследить его связи. А не купил ли себе свободу Пасква, вернув казначейству украденное им серебро? Правда, он вскоре после этого был убит. Но кем убит и почему убит, комиссар Бойль со всем его криминалистическим талантом установить так и не мог».
Уэнделл ответил резко и коротко:
«Мы не будем полемизировать с газетой „галунщиков“. Суд подтвердит все данные следствия, с которыми был ознакомлен сенатор Стил. Общественность Города узнает правду. А пока мы еще раз спросим читателей: кто же будет голосовать за грабителей и убийц?»
Глава XIX
ШАНТАЖ
Я сижу в белом медицинском халате у дверей больничной палаты, куда Четверть часа назад привезли. Стила. Перепуганная горничная сообщила, что сенатор очень беспокоился: барышня уехала за покупками, но так и не вернулась до вечера, а в это время ему вдруг принесли письмо. Кто принес, она не знает. Обыкновенный посыльный с бородкой и шрамом под глазом. Сенатор вскрыл письмо, прочитал и упал. «А где письмо?» — спросил я. Она не знала: сенатор спрятал его в карман.
К Стилу меня в больнице не допустили. В палате у постели больного собрался консилиум с участием личного врача сенатора, доставившего его в больницу. Я жду и вспоминаю вое, что произошло за последние дни. Всего-то два дня, и столько событий, тревожных и настораживающих. Вое началось с утра, когда в «Сити-ньюэ» объявили о своем отказе полемизировать с реставраторами. Я вышел из отеля и позвал стоявший поблизости фиакр. Он медленно подъехал, но почему-то не остановился, а рванул вперед по улице. В ту же секунду из окна кареты кто-то выстрелил, и я услышал в двух сантиметрах от уха свист пули, скользнувшей со скрежетом по гранитному пилону у входа в отель. Сейчас же выскочили швейцар и дежуривший полицейский.
— Кто стрелял?
Я пожал плечами:
— Лица не видел, а номера экипажа не разглядел.
— Кажется, возница совсем не походил на кучера?
— Не обратил внимания, — сказал я.
Швейцар посмотрел на меня с любопытством и ушел. Полицейский же побежал докладывать о происшедшем начальству. Я оглянулся. Улица была пуста — ни прохожих, ни экипажей. Опасная для меня карета была единственной…
«Совсем как Паскву, — подумал я, — и та же направляющая рука». Почему же стреляли не в Стила? Во-первых, потому, что убийство сенатора после его выступления сразу бы разоблачило виновников, а во-вторых, роль моя в происшедших за последнее время событиях была разгадана, и холодная война определенно и точно закончилась. Начиналась война настоящая. Ликвидировать меня было проще и безопаснее — велика птица, советник сенатора. Не велика, но опасна. И хотя стреляли из полицейского автомата, но стреляли метко — только рывок экипажа чуточку изменил направление пули.
Я вернулся в отель и позвонил в редакцию Мартину.
— Думаешь, Мердок? — спросил Мартин.
— Вероятно, кто-нибудь вроде покойного Пасквы.
— Я тотчас же ухожу из газеты и буду сопровождать тебя, куда бы ты ни поехал.
— Две мишени вместо одной, — усмехнулся я. — У тебя есть оружие? У меня нет.
— Оружие надо добыть. Стрелять я тоже умею.
Я тут же сообразил, где можно достать оружие. У главного комиссара полиции. И времени терять не будем.
Бойль принял нас немедленно и любезно, хотя и не без удивления, увидев входящего со мной Мартина.
— Что-нибудь срочное, мсье Ано? — заинтересовался он.
— Первое: Дональд Мартин, которого вы сейчас видите, наш человек. Он работал, — я подчеркнул это слово в прошедшем времени, — у Мердока по нашим заданиям. Был связным, а сейчас срочно переквалифицируется в моего телохранителя. Отсюда и второе: нам требуется оружие. Не полицейские автоматыони слишком громоздки, их не спрячешь, а обычные карманные многозарядные пистолеты, такие, как у вас, например.
— Значит, что-то случилось? — подумав, спросил Бойль.
Я кратко рассказал ему о нападении у входа в отель.
— Но почему стреляли именно в вас?
Я объяснил, почему они решили не трогать сенатора. И добавил с усмешкой:
— Мердок — человек сообразительный и умеет делать правильные выводы. В кого бы вы стреляли, если бы хотели ответить по-мердоковски на выступление Стила? И меня, конечно, не устраивает судьба Пасквы, сами понимаете.
Вместо ответа Бойль вызвал дежурного, адъютанта.
— Принесите два пистолета карманного образца и соответствующего калибра, — распорядился он. — Кроме того, пошлите полицейского, который дежурил бы у отеля «Омон».
— Привлечет внимание ваш полицейский, — сказал я Бойлю, когда адъютант вышел из кабинета.
— Лишний глаз не помешает.
Пистолеты нам выдали, но относительно полицейского я оказался прав. Его застрелили на другой же день к вечеру, когда редкие газовые фонари в переулке позволяли стрелять из любого уголка уличной темноты.