Время против времени - Страница 12

— Мы можем лишить вас этого источника информации, Мердок, — добавил я.

— Я охотно им пожертвую, — отмахнулся Мердок. — Слишком стар и не всегда расторопен. Но у меня есть свои люди в отеле «Омон». Скрывать от вас этого я не собираюсь — лишний раз убедитесь в моих преимуществах, и, как вы сами понимаете, я распорядился после вашего отъезда ко мне заглянуть к вам в комнату и достать для меня этот чистый лист. Он мне понадобится скорее, чем вам.

— Чистого листа уже нет, Мердок. Вы чуточку просчитались, — сказал я. Тотчас же, прочитав статью в «Брэд энд баттер», я написал на нем от имени Стила письмо к директору избирательных кампаний партии полулистов с просьбой допустить молодого научного работника Питера Селби к партийной документации прошлых выборов. Мотив: Селби пишет книгу об истории популистской партии и нуждается в изучении ее побед.

— Чистого листа нет, — повторил я. — Мной уже вписан в него нужный текст.

— Зря вы не взяли пять тысяч, Ано, — как бы мимоходом заметил он.

— Почему зря?

— Вы бы могли информировать меня о покупке голосов популистами.

Я сразу понял, куда он клонит. Две статьи, опубликованные в «Джентльмене» и «Брэд энд баттер». Скомпрометировать популистов и получить нужные кресла в сенате.

Я встал и раскланялся.

— А ответ? — спросил Мердок.

— Убедить сенатора в поддержке билля я попытаюсь. Учтите, не обещаю, а попытаюсь. А об агентурной информации забудьте. Я привык работать честно, Мердок.

— Учтите и вы, Ано: я человек злопамятный, — сказал он.

— Я тоже, Мердок. И если повторите что-нибудь вроде обыска в моей комнате, я приму свои меры.

Мердок улыбнулся скорее сочувственно, чем враждебно.

— Непривычно вы говорите, Ано. Но предложение принимаю. Пока поглядим.

— Согласен, — сказал я и, простившись с хозяином, вернулся в отель.

Внимательно осмотрев бумаги у себя в номере, я сразу же обнаружил следы обыска. Прочитанные газеты были небрежно отодвинуты в сторону, одна из них валялась на полу, гербовый лист с подписью Стила и сургучной печатью, куда я вписал от имени сенатора рекомендацию Питу Селби, лежал поверх других бумаг. Я тотчас же спустился к портье.

— Кто-то был в моей комнате и копался в моих бумагах.

— Дежурный полицейский здесь, мсье. — Будда был холоден и невозмутим.

Как и следовало ожидать, ничего из этой затеи не вышло. Серебро Мердока действовало и в отеле и в полиции. А дальше не произошло ничего существенного, кроме визита Питера Селби и моих инструкций к рекомендательному письму сенатора.

— Итак, запомните, Пит, — сказал я, — вы — молодой ученый. Работаете над историей партии популистов с ее рождения после победы сопротивления в десятом году. Архивные материалы вами использованы, основная часть книги уже написана. Сейчас вы подходите к истории избирательных партийных камланий, но изучать документы будете не с начала, а с конца, с последней предвыборной кампании пять лет назад. Просматривайте все, что вам покажут, но отбирайте только то, что говорит о мошенничестве, шантаже или подкупе избирателей, короче говоря, о покупке голосов во всех кантонах Города и на периферии.

Через день Селби принес мне первое подтверждение. Обнаружились две не подкрепленные документами крупные траты из партийных средств с краткой пометкой: «Для использования в привокзальном районе». В разгар кампании сенатор Клайн внес на текущий счет партии сто тысяч франков и вскоре их же изъял со странной пометкой: кто-то поставил галочку и написал нечто невразумительное. Подозрения Мартина подтверждались. Но что знал Стил?

Об этом я собирался спросить у него на ужине в сенатском клубе. Клуб старомоден, как и «Омон», только все здесь роскошнее и дороже. Если в «Омоне» бронза и медь, то в клубе серебро, если в «Омоне» плюш, в клубе ковры редкой ручной работы, если в «Омоне» свиная кожа на диванах и креслах, в клубе шелковое сукно и цветной сафьян. Камины топят не дровами, а углем, в игорной комнате чинно играют в бридж, а в ресторанном зале почти храмовая тишина. К столику Стила меня подводит мэтр, похожий на памятник, вынужденный сойти с пьедестала. Стил в своем табачном сюртуке сидит не один, с ним элегантный господин в начинающей уже входить в моду черной пиджачной тройке с высоким, почти до горла, жилетом. Ему лет сорок пять, у него умные глаза и каштановая бородка.

— Знакомьтесь, Ано, — говорит Стил, — это мистер Уэнделл, мой партийный и сенатский коллега.

Я вежливо раскланиваюсь.

— Я много слышал о вас, — говорит он. — Сенатор считает, что лучшего советника ему не найти.

— Я дам ему сейчас первый совет по службе. — Я решительно вступаю в игру. — Увольте вашего управляющего имением, сенатор Стил.

— Шуаля? — удивился Стил. — За что?

— Слишком многое, что он видит и знает, становится известным Мердоку.

Стил поражен.

— Не понимаю, Ано.

— Кто знал о чистом гербовом листе с вашей подписью?

— Только Пауль.

— Так вот, в воскресенье утром, когда я получил от вас этот лист, меня пригласил по телефону Мердок, и по некоторым причинам я согласился на встречу. За час моего отсутствия у меня в комнате произвели обыск именно в поисках этого листа, о чем мне откровенно Мердок и поведал.

— Лист украли? — вскакивает Стил.

— К счастью, нет. Чистого листа уже не было. Я вписал в него то что никак не интересовало Мердока.

— Какая удача, — облегченно вздыхает сенатор. — Интересно, что вы вписали туда?

— Пустяк, сенатор. Рекомендацию одному молодому ученому, пишущему историю популистской партии со дня ее рождения.

— А что вам предложил Мердок?

— Работать на него вторым Шуалем.

— Не сомневаюсь в вашем ответе. А Шуаля уволю.

— Может быть, и не только Шуаля? — прищурясь, спрашивает Уэнделл.

— Я еще лишь приглядываюсь к людям, мистер Уэнделл, — отвечаю я.

— Тогда приглядывайтесь поскорее, — говорит Стил. — До вудвилльской конвенции остается менее месяца. А там мы будем выдвигать нового главу партии. Вист уже стар и ждет не дождется смены.

— Кем же вы замените Виста? — спрашиваю я.

— С кандидатом вы уже знакомы, Ано. — Стил кивает на Уэнделла. — Отличный кандидат. Молодой и дельный. Единственное препятствие — не аграрий, а заводчик. Фермеры могут не поддержать.

— Препятствие почти устранено. Я купил половину виноградников у Веррье и молочную ферму Скрентона, — смеется Уэнделл. — А хозяин — везде хозяин.

— Простите, вижу знакомого соседа-агрария, — оживляется Стил. — Необходимо потолковать. А вы уж без меня побеседуйте.

Мы остаемся вдвоем с Уэнделлом.

— Почему вы заинтересовались предвыборными кампаниями, советник? — вдруг спрашивает он.

— Хотелось лично проверить намеки Мердока.

— А вы им верите?

У Стила от Уэнделла нет секретов. Так почему бы мне не открыть заводчику то, что я узнал от Селби и Мартина.

Я рассказываю.

— Вы еще не говорили об этом Стилу? Так воздержитесь. Не стоит огорчать старика. А Мердок-человек опасный.

— Он сам этим хвастает, — отвечаю я. — И станет еще опаснее, если пройдет билль о политических ассоциациях.

— Вы еще новичок, советник. Но у вас хороший политический нюх. Билль пройдет, не пройдет Мердок.

— У него есть шансы.

— Он погрязнет в том, в чем обвиняет нас. Начнет скупать голоса. И неизбежно будет скомпрометирован.

— Но у него есть и не продажные голоса.

— Сколько? Десяток тысяч профессионалов с большой дороги? Сколько-то лавочников. Сколько-то моих друзей, фабрикантов. Ну, проведет он в сенат горсточку реставраторов. А у нас одних фермеров более полумиллиона. А ремесленники? А батраки? А издольщики? А часть рабочих, которая всегда идет с нами? Правда, уйдут от нас католики и евангелисты. Но почему они будут блокироваться не с нами, а с «джентльменами»? Не убежден. И трудовики охотно отдадут нам свои голоса, ведь мы чуточку прогрессивнее наших соперников. Придется в чем-то уступить левым. Расширяя промышленность, надо позаботиться о рабочих руках.