Время, пространство и знание - Страница 28
Нам следует помнить, что, поскольку картина «причинной непрерывности» может объяснить любое обычно наблюдаемое событие или ряд событий, она не в состоянии объяснить серийное распределение событий» в общем. Она может лишь дать отчет за отдельную серию в пределах перспективы, допускающей факт последовательности и весомости определенной фундаментальной серии событий. Эта ориентация не отвечает поэтому на все вопросы, релевантные нашему опыту.
Есть место, оставшееся для других подходов, чтобы обнаружить, почему и что это значит, что мы, человеческие существа, существуем в нашем мире ситуаций, знакомых черт и вызовов. Объяснение «необъяснимого» линейного и последовательного характера времени может возникнуть лишь благодаря включению в рассмотрение роли субъекта и природы человеческого существа и человеческих обязательств.
Тогда мы имеем несколько аспектов такого подхода к времени. Есть, например, просто материал типичных тенденций — в подъемах и спадах жизни, в обычных наблюдениях природы и в физических науках. Все эти направления включают паттерны взаимодействий между объектами, системами или обстоятельствами, которые и сами видятся как паттерны взаимодействий с определенной точки зрения или уровня анализа.
Такие тенденции связаны как с психологической, так и с физической динамикой, и большее овладение ими равносильно большей «мощи». Использование этой силы может расширяться путем простой эксплуатации известных направлений и регулярностей или же дальнейшим поиском энергии, ответственной за факт «хода» времени, от которого зависит направление. Типы силы регулярностей и общих тенденций (включая «синхронности», постулируемые астрологами и другими наблюдателями природы) и даже сама временная последовательность — все они отражают аспекты того, что можно было бы назвать отдельным «низшим временем».
Можно открыть «низшее время», которое есть появление и трансформация субъективных, объективных и периферийных компонентов, составляющих ситуацию. «Низшее время» таково, что эти компоненты не могут быть ни успешно — абстрагированы от моментальной ситуации, ни изолированы один от другого. Абстракция и изоляция или независимость, переживаемые обычно, сами являются компонентами того, что несет «время». Это тонкое, но могущественное «время» нужно понять, если мы когда-нибудь хотим достичь истинной гармонии с нашим миром и контроля над своими собственными жизнями.
«Время», оперирующее нашей областью, есть отдельная версия Большого Времени, которая допускается благодаря особой фокальной установке на открытость Большого Пространства. Это «время» «локально»; оно есть динамическое выражение нашего низшего пространства. Локальная способность для открытия к реальности ограничена (на практике); так что область возникает вместе с «нами» как наблюдателями мира вещей и обстоятельств. Все это в действительности дается «временем», но видится скорее как мир изолитов, чьи состояния и паттерны взаимодействия можно привычно индексировать обычным временем. Локальное деление на части («временем») представляет время в терминах блоков, расставленных по схеме прошлое-настоящее-будущее.
Эта структура прошлого-настоящего-будущего (и акцентирование на моментах) создает эффект очевидности того, что покрывает все возможности для выражения, все доступное время для сохранения событий и для приобретения опыта. Мы не можем отделиться от этой серии; мы не способны прорваться сквозь неумолимый паттерн времени, «мерно ступающего дальше и дальше». Таким образом, мы чувствуем себя контролируемыми и фрустирированными.
Если мы хотим изменить этот паттерн, мы должны сделать это более фундаментально, чем простым картированием (и воздействием на второстепенные переменные) «того, как все случается». Мы «должны работать» непосредственно со «временем» и видеть, почему оно «идет». Это нужно делать, соотнося «настоящий момент», который обнаруживает наше низшее «знание», с более высокой размерностью, которую мы называем Большим Временем.
Обычно мы могли бы сказать, что все, что есть, существует в настоящем времени, не в прошлом или будущем. Соответственно все, выраженное Большим Временем, также есть «здесь и теперь», но в особом смысле «здесь», упоминавшемся в предыдущих главах. Поскольку мы можем охватить лишь крошечную грань рожденного Большим Временем, «время» с необходимостью должно быть распределяющим себя в серию моментов обычного времени. Конечная структура, которую мы можем приспособить как «настоящий момент», стирается перед лицом невыраженной до этого тотальности Большого Времени. Временная тотальность в свою очередь опять оказывается узкой конструкцией и подравнивается до управляемого уровня (нашим «знанием») как «следующий момент». Отсюда мы имеем знакомые факты мимолетности и последовательности времени.
Большое Время нельзя закрыть целиком, поскольку попытки такого рода запрещения должны были бы потребовать «времени» и энергии Большого Времени. Вся какая бы то ни было энергия, всякий потенциал для появления элементов, которые мы берем как феномены во времени — воление, причинность и т. д. — извлекаются из Большого Времени до такой степени, что Большое Время закрывается, заглушается, а отсюда «выпадает из разбора». Факт и особый характер временной серии целиком обязаны взгляду, принятому на Большое Время.
В сущности это не значит, что время является субъектным феноменом, поскольку «субъект» в низшем пространстве есть также результат отдельного «знания» Времени. Конечно же, эго наблюдателя обусловлено ограниченным взглядом, являющимся характеристикой низших пространств. Поскольку эго защищает себя и отказывается сдаться, чтобы допустить выражение более широкой фокальной установки, обычное время сообразуется с ограничениями эго.
Временной поток упорядочивается согласно тому, что было пережито или заранее предполагалось — и что было подавлено или избегалось — относительно фундаментальных размерностей реальности. Действительно, этот способ описания ситуации делает значительную уступку взгляду на эго как на активную и независимую единицу «во» времени. Но эта картина может служить первой приемлемой аппроксимацией нашего отношения ко «времени», поскольку все мы вынуждены по крайней мере начинать наш поиск как опытного «времени», так и Большого Времени с еще сильной ограничивающей природой эго.
И все же нам нужно понять и то, что нет ни отдельных «вещей», ни наблюдателей вещей. Само время открывает, обнаруживает все объекты, наблюдателей, характеристики и смыслы. Обычно невозможно увидеть вещи как производные от «времени». И тем не менее даже на нашем обычном уровне содержится намек на такую зависимость от «времени» в том факте, что все «вещи» должны быть как-то измерены, чтобы их можно было идентифицировать и сделать предсказуемыми. Измерение, квантование, индексирование и предсказание существенны для всего того, что мы делаем, и включают обычное время в смысле того, «что случается», какая отдельная серия событий происходит.
Характерные движения или серии «времени» не просто подтверждают идентичность «вещи», с но в действительности учреждают, составляют (constitute) эту «вещь».
Само существование зависит от «времени» и по необходимости принимает участие в производной структуре прошлого-настоящего-будущего, а также в преходящности. «Вещи» здесь, в настоящем, — лишь для того только, чтобы исчезнуть из сферы достижимого. «Вещи» желаемы (благодаря, вероятно, таким утратам в прошлом), но их «еще нет». Мы стали столь обусловлены этой тенденцией, что все наши надежды и устремления равносильны заполнению маленьких ячеек в некоторого рода персонализированной сети прошлого-настоящего-будущего. Мы буквально выбиваем себя из времени.
Это обескураживающе ограниченный подход к жизни. Он обрекает нас на предсказуемый шаблон, заканчивающийся лишь одним путем — смертью. Смерть — тотально непроницаемая грань. Мы не можем ни заглянуть за нее, ни увидеть ее настолько ясно, чтобы найти другие альтернативы и пути в отношениях с ней. Все наши попытки жить включают в себя использование низшего времени, которое с необходимостью продолжается, разделяя (мир) на вещи и разрушая их.